Сергей Горлов - Царская рать Страница 5

Довольно часто неподалёку попадались небольшие стада и стайки различных животных, иногда по одному или парой. Некоторые убегали прочь, а некоторые провожали машину взглядом. Кира представила себе несущуюся над травой чёрную махину. С высоты третьего этажа слегка колышущиеся травы с метёлками были видны как на бреющем полёте. Хищников совсем не было видно. В безоблачном небе как чёрные точки парили стервятники или орлы.

– Охотничий рай, – сказал Торстен и переключил одну из точек в небе на крупный план.

– Так рано? – с сомнением спросил доктор Уэрр.

В круге увеличения появилось пернатое существо с уродливой кожаной головой розоватого цвета. Оно было как будто в тумане; потом круг слегка дрогнул и туман рассеялся. Птица была как на картинке в учебнике.

Тераторнис, – с удовлетворением заключил Торстен. Он вообще любил играться с обзором.

– Уже пора, доктор, – сказала она. – Я должна сделать тефтели.

Это было чистое совпадение.

– С чем? – спросил Торстен, убрав доисторическую птицу.

– С соусом.

– Хорошо, Кира, – сказал Уэрр.

Кира вышла в обводной коридор жилого этажа и пройдя несколько шагов, скрылась налево в широком продольном коридоре, выходящем к овальной двери средней рубки. Все переходы были ярко освещены. И везде был такой же запах пампасов, иногда с лёгкой как мысль примесью хлева. В коридоре довольно сильно качало, не смотря на гусеничные рессоры, и ей пришлось пару раз упереться рукой в светло-коричневую кожаную стенку с такими же пуговицами.

Этот трактор класса Р-10 модели Аэциус носил собственное имя «Верона» и был в отличие от трактора Криса совсем новенький, всего полгода как со стапелей в Мекленбурге. Хотя для планетохода это приличный срок.

– Ну-с, товарищ, – произнёс доктор Уэpp бархатным баритоном, поднявшись минут через пять и явно пресытившись увлекательными, но однообразными картинами первозданной природы. – Пойду-ка и я в свою лабораторию. А вы пока подежурьте… ладно, Торстен?

Местность за «окном» начала изменяться уже к концу этих суток. Торстен целый день просидел в кресле у обзора и к вечеру он ему надоел до чёртиков. С ним произошло то же, что с человеком, объевшимся клубничным мороженым. Его немного тошнило, хотя и не в буквальном смысле этого слова.

– Хватит с меня, – пробормотал он, вставая с сиденья из-за пульта. – Доктор, можно я Киру позову?

Уэрр внимательно изучал картинки с воздушного шара на пультовом экране слева, у самой стены. Они были теперь в средней рубке, и экран обзора занимал всю переднюю стену, слегка вогнутую по форме корпуса. Было пять часов вечера.

Золотистое солнце склонялось над саванной.

– Торстен, посмотри-ка на эту вещь, – сказал доктор вместо ответа и поманил его пальцем.

Чубатый белобрысый парень приблизился с видом человека, которого позвали посмотреть на котёночка. На пультовом экране было изображение примятого круга на светло-жёлтой саванне под довольно острым углом. Изображение стояло на месте, но слегка меняло очертания, как будто покачиваясь на волнах. Внизу экрана шли мелкие зелёные слова и цифры: «расстояние – 200 м., реальное расстояние – 3,2 км., усреднённый абсолютный наклон – 3°…»

Угол зрения колебался от 5° до 25°.

Изображение повернулось к ним лицом и обратно, на секунду вытеснив голубое небо жёлтой равниной немного электронного происхождения. Но Уэрр ткнул пальцем в середину экрана, и на нём появился ровный круг.

Реконструкция.

– А ближе? – спросил Торстен, всё равно уже открыв рот для другого вопроса.

У него приятно похолодело внутри. Вообще говоря, он не так уж любил спокойную жизнь. Едва заметный узкий овал на степи приблизился и занял весь экран. Складной экран был толщиной и размером с большую книгу. На нём чуть колыхалась такая же трава с метёлками и зонтиками белых цветов. Уэрр перевёл изображение вправо, и они увидели край круга. Трава внутри была ниже всего ладони на три.

– Поехали, док? – спросил Торстен.

– Надо сообщить Крису, – кивнул Уэрр, озабоченно подёргав себя за рыжий бакенбард. – Импульсной связью.

Короткая бородка и бакенбарды были заметно ярче его шевелюры. Он нажал голубой светлячок кнопки внутреннего вызова. Волнистая равнина перед ними стала плавно поворачиваться вместе с трактором.

Торстену снова стало весело.

– Это срочно, доктор? – спросила Кира со стороны обзора.

– Да, – сказал Уэрр, приподняв одну бровь и переключая тумблер дальней связи.

У него появилось виноватое чувство.

«И так всегда», – подумал он про свои отношения с молодёжью.

Слишком фамильярные… но не по его вине.

– Иду, доктор, – сказал ясный голос откуда-то из глубин трактора.

После обеда она решила заняться уборкой.

– Крис, – сказал Уэрр, обращаясь к голубому небу над бескрайним простором. – Говорит Уэрр. Идём по саванне. Координаты прилагаю, – он нажал одну из кнопок под левой рукой. – Нашли круглый отпечаток на траве диаметром сто пятьдесят метров, в трёх километрах в стороне от курса. Идём к нему. План задержки – двадцать минут. Связь особая. У меня всё.

Особая связь – когда противник подстерегает из-за угла.

Овальная дверь сдвинулась, впустив девушку с короткой стрижкой. Как будто прозвенел тонкий колокольчик. Встав у входа, она вопросительно посмотрела на оглянувшегося Торстена. Уэрр уже подводил трактор к не такой уж заметной цели.

Впрочем, машина ехала сама.

– Посмотри, Кира, – сказал Торстен, показывая в воздушную ширь «окна».

Он сидел справа.

– Что? – сказала она, недоумённо оглядывая его самого.

– Вот запись, Кира, – сказал Уэрр. – Крис, говорит Уэрр. Идём по саванне… – продолжил он своим мягким баритоном.

Кира не сразу поняла, где началась запись. Она слегка прыснула и подойдя к пульту, стала стоя смотреть на равнину за креслом Торстена. Вездеход сверхтяжёлого класса «Верона» плавно замедлял ход.

– Без выхода, молодые люди, – сказал Уэрр.

Кира почувствовала огорчение Торстена, хотя просто держалась за спинку его сиденья. Она доходила ей до пояса. Дома она всегда ходила в шароварах. Чубатая голова упёрлась русыми волосами в сквозной подголовник.

«И кто только его стриг», – подумала она.

– Есть, доктор, – сказал Торстен, слегка отодвинув назад сиденье и вытянув ноги под пульт.

Он знал Уэрра уже как минимум года три.

– Чего ты толкаешься, – сказала Кира.

– Извини, – сказал белобрысый поджарый парень в белой гимнастёрке.

Доктор Уэрр сам дал команду машине на забор грунта и травы, сначала до чуть примятого круга, а потом, чуть проехав, – внутри него.

– А теперь займёмся анализом, – сказал он, когда вездеход вновь направился к далёкой цели.

Почти точно на запад, по краю пра-монгольской степи, с выходом на север между Тянь-Шанем и молодой горной системой Алтая. Как плод в утробе матери проходит одинаковые стадии, так и бесчисленные земли Вселенной. Но как и люди – каждая имеет своё лицо.

– Можно я пойду убираться, доктор? – спросила Кира, держась руками за кресло Торстена.

Трактор, плавно покачиваясь, повернул и пошёл вдоль невысокого обрыва. Внизу была тоже саванна, простираясь до самого горизонта. Она представила себе эту безостановочную качку в течение двух недель, и ей стало немного не по себе.

– Тогда Торстен сделает, – согласился Уэрр.

– Ну я пошла, – сказала она, отпустив спинку кресла.

– После ужина? – спросил Торстен, слегка закачавшись.

Дверь задвинулась. Она была на автоматическом режиме. Они остались вдвоём в светло-серой рубке жилого этажа.

Четвёртый этаж был особый.

– По своему усмотрению, – сказал Уэрр. – Только сегодня, сделай милость.

Машина шла вперёд, прощупывая пространство боевыми и навигационными сенсорами. В том числе на воздушном шаре, плывущем за ней на высоте полёта ястреба.

Было уже шесть часов вечера.

После светлой кухни в рубке было полутемно. В потемневшем небе уже зажглись звёзды, и автоматика привела освещение в соответствие с наружным.

– Садись сюда, Кира, – позвал Торстен, усаживаясь перед почти невидимым пультом с мерцающими светлячками пастельных кнопок.

Доктор Уэрр ещё не пришёл.

– Я лучше здесь, – сказала она и ощутила прикосновение прохладной глубины кресла в тени кожаной ниши.

Она была в шортах и рубашке с короткими рукавами. Эту форму называли «пляжной». Форма № 7. Для конторской работы в зонах жаркого климата. Рубка по-прежнему покачивалась, как морской трамвай на слабой волне. Внутренние рессоры в основном гасили толчки.

«Интересно получается, – подумала Кира, забравшись с ногами в гостеприимное кресло, – эта штука на равнинах качается точно, как корабль… степной корабль.»

Перед ними синело тёмное небо с редкими и невообразимо яркими звёздами. А внизу покачивался всё ещё видимый травяной простор. Был самый конец сумерек.