Боевой 1918 год-3 (СИ) - Конюшевский Владислав Николаевич Страница 5

– Товарищ Чур, посмотрите, что у них было.

Тут водилу прорвало:

– Точно! Ты же Чур! Вот прямо как на портрете в «Правде»! Особенно, в этом берете! Только почему маленький? Говорили, что ростом под два аршина и в плечах сажень косая! Хотя не… – собеседник сам в себе усомнился – На фотографиях, остальные товарищи почти с тебя ростом. Значит и ты нормальный… Так ты что – настоящий?

Я хмыкнул:

– Нет, мля, игрушечный. Сам подумай, какой дурак станет себя выдавать за комбата? Тебе про это и толкуют – поддельной телеграммой вызвали меня в Москву. Хотели арестовать да приморить. Хорошо, верные люди подсказали, что убить меня хотят. Но теперь я всех козлов, на свет божий извлекать буду. Во – видал?

Показывая ордер на свой арест, подписанный Каменским, криво ухмыльнулся, обозначая шоферу свое возмущение по поводу беспредела московских контрреволюционеров:

– Сам замнаркома Госконтроля подписал! Так что прикинь браток, на какой верх эти сволочи пролезли? Пролезли, а потом целую военную оппозицию организовали. Вроде как для недопущения бывших генералов в армию, а на самом деле, вишь как оно выходит? Лучших бойцов Красной Армии уничтожить хотят!

Впечатленный размерами предательства водила, вхолостую отрывал и закрывал рот. Я же, разыгрывая эту сцену, преследовал свои цели. Как бы там дальше не пошло, этот парень, он ведь молчать не станет. И пойдут по Москве слухи гулять. А слухи – это такое дело, что бороться с ними практически невозможно. При этом, кто такой Чур народ хорошо знает (ну так, еще бы – столько в газетах о его подвигах писать…). Так что я в их представлении нечто среднее между Ильей Муромцем и Георгием, поражающим змея. Поэтому, когда люди узнают, что народного героя какие-то хмыри завалить захотели, то я этим хмырям не позавидую.

Ну а потом, оставив парня под присмотром автоматчика, пошел посмотреть, чего еще за это время добыли мои ребята. Тем более что из будки доносилось громкое мычание, перемежаемое торопливыми словами. То есть, процесс шел весьма активно. Заглянув внутрь, увидал, что мычит «кожаный» в свою модную фуражку (это когда его поторапливали с ответами) но колется весьма активно. Поэтому, по итогам очень быстрого допроса выяснилось, что вороги планировали меня привезти в дом купца-миллионщика Хлынова, что в Чашенском переулке, недалеко от Никитского бульвара. Привезти, упаковать и доложиться о выполнении задания.

Ну в общем как я и ожидал – чекистов к этому делу подключать не решились, так как в этом случае могло возникнуть слишком много ненужных вопросов, вот противники и воспользовались своими силами. Именно поэтому и дом купца, и такие неумехи в группе захвата. Нет, чекисты тоже в массе своей пока не блещут, но эти уж совсем какие-то лохи. А уж если учесть, что все их действия были насквозь противозаконными (ну не было у них никаких прав меня арестовывать, даже если бы я был насквозь жуликом) то количество косяков за «оппозиционерами», возрастало с каждым шагом.

У меня же, прямо наоборот – как командир отдельного специального подразделения Красной Армии я должен был немедленно пресекать все проявления контрреволюции вплоть до расстрела на месте. Вот получается и пресекаю…

Далее Марк (так звали «кожанного») поведал, что он успел доложить по телефону о провале задания и теперь его очень ждут для выяснения подробностей. При этом ждет не кто-нибудь, а сам Абрам Захарович. Так же выяснилось, что при нем обычно находится двое охранников, да в самом здании постоянно пребывает от трех до пяти человек.

В общем что тут говорить – поехали мы в Чашинский переулок. Перед этим, я дал распоряжении надеть все награды и поэтому восторженно косивший в мою сторону водитель, всю дорогу не умолкая трещал, то выпытывая подробности наших геройств, то злобно ругая просочившихся в верха предателей.

Проезжая по Средне Пресненской и увидав вывеску акционерного общества Столярова и К, попросил притормозить. «Гарфорд» пронзительно скрипнув тормозами застыл возле входа, а я пройдя внутрь поинтересовался у сидящего за конторкой гражданина где у них телефон. Тот, глядя на ордена и ремни амуниции, даже вопросов не стал задавать, а тут же провел меня на второй этаж. Там, отперев дверь, широким жестом указывая на большой черный аппарат, с латунным чашечками, произнес:

– Прошу-с вас.

Сняв трубку и крутнув ручку, дождался ответа оператора (да-да той самой легендарной барышни), после чего, попросил соединения с названным номером. А когда мне ответили, выдал несколько кодированных фраз и назвал адрес, где меня надо искать. После чего вежливо поблагодарив служащего «АО» спустился к машине. Ну вот. Дело сделано. Теперь Жилин в курсе, что я прибыл.

Хм, а вы что думали? Что отмороженный на всю голову Чур, рванет в столицу самостоятельно разбираться с противником? В одну морду? Ага, как в том анекдоте – с голой пяткой против шашки. Ну уж нет. У нас с Жилиным были свои ходы на самые разные случаи жизни. Поэтому, еще в Таганроге, я, не афишируя, встретился со своим человеком – самым обычным парнем, работающим на железной дороге. По-тихому передал ему текст послания, для отправки в Москву. Конечно же не на имя и.о. предсовнарокома. Вовсе нет. Павел просто дал телеграмму своему «кузену». Текст совершенно нейтральный – насчет заболевшей тетушки и поехавшей ее проведать сестры. А уже в Ростове я получил подтверждение получения этой телеграммы (которое означало, что Иван в курсе того, что я выехал) и с чистой совестью отправился в столицу.

Так что сейчас мы будем действовать по второму варианту. При этом, прикрытие и сам Жилин моим теперешним звонком уже извещены о месте, где все будет происходить. А это значит, что для некоторых неразумных «товарищей», тридцать седьмой год наступит несколько ранее чем положено по календарю и кровавая гэбня (в данном случае «кровавая матросня») начнет их заживо репрессировать. Возможно, не по одному разу. Они, падлы, мне еще и за Севастополь ответят. Хотя это вроде из другой оперы, но все равно ответят! Ну и заодно поймут, что в сторону Чура лучше косо не смотреть.

Глава 2

Дом купца утопал в цветах и липах, словно зефирина в торте. Да и выглядел очень даже ничего – белокаменный, с какими-то декоративными башенками и здоровенным крыльцом чуть ли не из гранита. Красивый забор из кованных прутьев лишь подчеркивал тот факт, что у купчины был хороший вкус. Но в данный момент миллионщиком здесь не пахло так как из открытого окна второго этажа доносились чьи-то матерные вопли. Там, судя по всему, говорили по телефону и грозно распекали какого-то «товарища Зуйкина». При этом обороты были такие, что заслушался даже стоящий на другой стороне улицы извозчик. Ухмыльнувшись услышанному, я спросил у водилы:

– Браток, ты нас здесь подождешь, или сразу к себе поедешь?

Тот, пребывая в предчувствиях наблюдения будущего интересного действа, решительно ответил:

– Мне путевку до вечера выписали. До восемнадцати ноль-ноль. Так что, товарищ Чур, с вами останусь. Вдруг вам еще куда надо будет проехать или какая помощь понадобится?

Кивнув, пояснил свою позицию:

– Вот и хорошо. Тогда мы троих пленных пока у тебя в будке оставим. И парня нашего, чтобы он за ними присмотрел.

– А четвертого куда?

Я пожал плечами:

– Ну кто-то же нам должен показать, где контрики сидят… – после чего, сойдя на густо усыпанную шелухой от семечек мостовую, негромко скомандовал – К машине! Марка забирайте с собой. Журба – на охране остальных!

Дверь будки открылась и через несколько секунд мы двинули к зданию. Кстати, с этим строением тоже интересная история приключилась. Сей пряничный домик, вполне официально, отжала себе группа партийных товарищей для различных неформальных встреч, превратив его в эдакий небольшой клуб для единомышленников. Точнее, в один из клубов, потому что подобных домов, для самых разных партий, фракций, групп, группировок и даже просто заводских организаций, в Москве было превеликое множество. В рабочее время там обычно было пусто, но вечерами народ собирался для встреч и дискуссий.