Разум - лучшее лекарство - Александр Александр Страница 5

- Вася домой! Уйди! Фу! – не зная, как ещё спровадить от себя, скачущего рядом с ним малютку, кричал Николай. Куда там! Козлёнок, не помня себя от счастья, весело егозил рядом, причём, перебирая своими крохотными ножками, с необыкновенным проворством, умудрялся не на шаг не отстать от Николая.

В таком составе, зомби – козла – человеческая процессия, удалялась от поселка, всё дальше и дальше. Николай мчался к реке, вдоль берега которой, блистая богатыми кронами, росли тутовые деревья, причудливо соседствующие с величественными плакучими ивами, чьи длинные ветви, во всём своём великолепии, простирались до самой водной глади. Будучи ребенком, Николай представлял, что это русалки, моют свои прекрасные волосы, совсем как на картине Джона Уотерхауса. Любоваться бы ему и сейчас, кабы не гналась за ним белоглазая бестия, которая явно не намеревается, вести диалоги о живописи.

Николай оглянулся на бегу, и не поверил своим глазам. Оказалось, что белоглазая бестия, уже не бежала, в попытке догнать свою не в меру шуструю добычу, а просто замерев на месте, уставилась на небо, видимо банально забыв, на кой ляд, она вообще мчалась сюда, в лоно природы, а потом и вовсе развернулась, и медленно, как на прогулке, пошла обратно, в сторону поселка. «Ну прекрасно» – с досадой подумал про себя Николай – «сейчас этот тип вернётся в поселок, и точно кого-нибудь убьёт.

- Эй ты! – надрывая горло, закричал ему в след Николай. – Эй, я здесь! Оглянись, тупица!

Тупица оглянулся, очевидно всё - таки вспомнив, какая нелегкая его сюда занесла, и угрожающе двинулся к зовущему его Николаю. «Надо отвлечь его, а то, чего доброго, опять на пол пути забудет за чем шел».

На ветвях тутового дерева, местные детишки, соорудили качели, из старой веревки, и обломка толстой ветки. Недолго думая, Николай, всем своим весом навалился на самодельный детский аттракцион. Старая веревка, затрещала, не выдержав нагрузки, и качели рухнули на землю, вместе с Николаем. Спину обожгло внезапной болью – пружинистые молодые ветки, качнувшись, словно плеть, подгоняющая уставшего скакуна, стеганули Николая.

- Ну…ты…мне за это ответишь… - не то в адрес дерева, не то в адрес белоглазого, прошипел Николай.

Действовать нужно было быстро. Обвязав один конец веревки, вокруг шеи козленка, второй, Николай привязал к ближайшему пню.

- Прости Вась, просто так надо. Не бойся, всё будет хорошо – потрепав ничего не понимающего козленка по шее, сказал Николай, и мигом вскарабкался по стволу, тутового дерева…

Вся эта картина, то и дело всплывала в голове Николая, пока он вместе с Васькой, шел обратно в поселок. Козленок, в отличии от своего хозяина, совершенно не обременённый воспоминаниями недавних событий, весело резвился на солнышке, общипывая по пути, кусты лебеды.

В поселке, как обычно было тихо и безлюдно. Соседки Натальи не было видно - или успела спуститься с крыши, или грохнулась с неё, и лежит с другой стороны дома, или, как Санта Клаус, пробралась в дом через печную трубу, но на крыше дома, её уже не было.

Заходя к себе во двор, перед тем как закрыть на засов калитку, Николай посмотрел в оба конца улочки. Никого. Ни души, ни обычной не белоглазой. Как в кино, ей Богу, того и гляди, сейчас подует ветер, и вдалеке, прокатится перекати - поле. Никто по близости не вопит от ужаса, а в унисон воплям, никто нечленораздельно не мычит – лепота, да и только! Давно Николай так не радовался абсолютной повсеместной тишине.

Поскольку, дверь в дом была заперта, ставни окон закрыты, да ещё и изнутри завалены разной домашней утварью, на случай, если бледноглазые попытаются прорваться через них во внутрь, единственным средством попасть в дом, была приставная алюминиевая стремянка, телескопической конструкции, по которой Николай и попадал в дом, и по которой, так – же выходил наружу.

- Василий – сложив руки на груди, обратился к козлёнку Николай – я конечно всё понимаю, солнышко греет, птичку летают, гулять охота…Но вот объясни мне пожалуйста, как ты умудрился спуститься с чердака, по ступенькам вниз??? Нет, я конечно смотрел по телевизору, что твои горные собратья, в дикой природе, практически по отвесным горным стенам способны взбираться. Но ёлки – палки, одно дело в природе по горам, и другое дело – по стремянке!

- Меее! – радостно отвечал маленький парнокопытный.

- Ну раз так, может ты, таким – же ловким образом и обратно заберёшься?

- Меее – отрицательно отвечал козлёнок.

- Ну вот так всегда – вздохнул Николай. – Как бедокурить, так ты самый первый. А как исправляться, так «меее»… Ладно, иди сюда, чудо-юдо маленькое.

Повесив автомат на шею, одной рукой держась за ступеньки, а в другой держа своего собеседника, Николай начал восхождение. Добравшись до открытой двери чердака, он, сперва впустил внутрь козлёнка, затем забрался сам, предусмотрительно втащив за собой стремянку. Теперь можно было и выдохнуть. Васька, бодро забарабанив копытцами, устремился в дальний угол чердака, туда, где Николай смастерил ему лежанку, из какой – то своей старой куртки, и картонной коробки.

Заперев дверь изнутри, Николай, со стремянкой, подошел к отверстию в полу чердака – люку, через который можно было попасть в дом. Разложил стремянку, опустив её в люк, надежно устанавливая в стоячем положении, и, убедившись, что та не скатится, при первом же шаге, спустился вниз.

В царившей, внутри темноте, создаваемой запертыми снаружи ставнями, и, наваленной сверху мебелью, то бишь столом, кроватью, шкафом, и креслами, сложно было ориентироваться без света. Николай щелкнул клавишей выключателя, и в глаза сразу бросилась скопившаяся на мебели пыль. «Ну а когда ж тут убираться то, если я с чердака почти не вылезаю» - с тоской подумал Николай, проводя пальцами по гладкой поверхности шкафа, загромождающего входную дверь – «хорошо хоть свет пока есть, и воду не отключили, а то вообще дом в сарай превратится. Ладно, нечего бухтеть, займись делом».

Первым делом, Николай прошел в кухню, снял одежду, и, открыв кран в мойке, вымыл руки, и начал обтирать тело мокрыми руками - в душ на улицу не выйти, без опаски встретиться с невесть откуда взявшимся белоглазиком, баню тоже не затопить, а душевой