Александр Тестов - Сокрушая врагов Страница 5

Павел приподнял вепса и шепнул на ухо:

– Обожди… Не шуми…

– Ладно, хватит лясы точить. А ну-ка броднички,[5] вяжите этих бздыхов,[6] – обратился Шибайло к своим дружкам, – да покрепче вяжите.

Бродники вмиг скрутили обоих, накрепко связав руки за спиной веревками.

– Вы теперь мои яшники,[7] – твердо заявил главный бродник, глядя прямо в глаза Павлу, – так что не балуйте, а там ужо решим, что с вами делать.

Глава вторая

Бродники

Я по лесам-полям гуляю,

Купчишков крепко я пугаю.

Ну бродник я, что вам за дело?

Коли меня так жисть заела!

Песня бродников

Идти со связанными за спиной руками было неудобно, да еще промокшая обувь из лисьей шкуры сбилась и мешала переставлять ноги. Павел старался удержаться и не упасть, все время спотыкался и запутывался в сползающих с ног кусках шкуры. Однако, видимо, бродники никуда особо не торопились, посему шли не спеша, давая яшнику возможность самому справляться с намокшей и ставшей неудобной обувью. Благо это мучение длилось недолго, и вскоре они вышли на елань,[8] где стояли два больших вепсских шалаша – тот самый рыбацкий летник, о котором говаривал Юски.

– Что, признал родимые места? – ехидно спросил яшников длинный, как жердь, бродник.

Те не ответили.

– Ростик, – обратился старшой к длинному, – веди яшников к березе, да ноги им спутай!

Пока Ростик выполнял распоряжение Бокула, остальные бродники развели костер и принялись обжаривать на огне куски мяса.

– Сидите покудова, – буркнул Ростик и не преминул больно пнуть ногой Юски, – не юрите![9]

Вскоре от костра распространился чудный запах поджаренного мяса, желудки пленников заурчали. У Павла сразу потекли слюнки, и ничто не могло заглушить проснувшийся голод, ни переживания, ни их новое, весьма печальное положение. Паша жадно сглотнул слюну и чуть не подавился.

– Блин, эх, – он чертыхнулся, – может, и нам дадут мяска пожевать, а то у меня еще с прошлой твоей утки, Юски, до сих пор свербит во чреве.

– И не надейся… Не дадут, тати криволапые.

Юски оказался прав, кормить их и не собирались. Они просидели до самого вечера в гордом одиночестве. Руки и ноги давно уже затекли, и оба они впали в притупленное состояние дремоты. Про голод и жажду пришлось позабыть, теперь хотелось только одного: избавиться от пут, встать и размяться.

Когда стало смеркаться, к ним подошел Бокул и еще один разбойник с темной жидкой бородой и огромными черными усищами. И имечко у него было подходящее.

– Черноус, – обратился к нему главарь, – неси-ка тюльку.

Черноус принес от костра увесистое полено и поставил напротив пленников. Бокул водрузил на тюльку свой бандитский зад и упер руки в колени.

– Ну что, Баар, – начал он, – надо бы покалякать о твоем откупе.

Павел дернул ногами.

– Сначала развяжи, – потребовал он, – иначе сговору не будет.

Главарь склонил голову набок, с хищным прищуром оглядел обоих яшников.

– Черноус, развяжи обоих, – распорядился он, хитро подмигнув своему подельнику.

Головник с тараканьими усами освободил пленников от веревки и, достав из-за пояса топор, встал позади главаря.

– Можете встать, – дозволил Бокул, – только не юлите. Черноус у нас славно орудует топором, тюк – и утащат вас ляди[10] под коряву колоду.

Черноус усмехнулся, – мол, главарь у нас знатный шутник!

Пленники едва поднялись на ноги, встали и принялись переминаться с ноги на ногу, одновременно потирая руки, чтобы разогнать застоявшуюся кровь.

– Не будем долго кружить, – начал Бокул, – какого добра твои людишки за твой выкуп собрать могут?

– А что ты сам-то хочешь? – вопросом на вопрос ответил Павел, решив проверить главаря на жадность.

– Серебро есть?

«Все они одинаковы, – подумал глава медвежь-его рода, – с серебром-то оно, конечно, легче бегать…»

– Нет, – твердо ответствовал Павел, – откуда же ему взяться-то?

– Ой, не юли, Баар, не надо…

С этими словами предводитель разбойников порывисто вскочил и оказался лицом к лицу с Павлом. Он коротко глянул в глаза яшнику и двумя руками рванул рубаху на его груди, да так быстро, что Павел не успел среагировать. В следующий миг волосатая рука главаря сорвала с шеи главы медвежьего рода кожаный шнурок.

– Не тронь! – успел прорычать Павел, но удар топорищем под дых заставил его успокоиться.

Юски подставил плечо и поддержал Павла, не дав ему упасть.

– Не балуй! – грозно изрек Черноус.

Бокул сел на прежнее место, поднял над головой сорванный шнурок, и висящий на нем амулет оказался на уровне его глаз. Желтый металл тускло блеснул в свете близкого костра.

– Блядишь,[11] Баар, ой блядишь. Это же золото!

При этом волшебном, просто магическом для каждого разбойника слове «золото» встрепенулись все члены банды, рассевшейся у костра. Они разом повернули голову к главарю, пытаясь разглядеть амулет в его руках. Однако подойти не решились. Больше других, естественно, повезло Черноусу. Он стоял близко и мог воочию разглядеть золотую петлю, помещенную в круг.

– А брехал, что и серебра нету, – подал голос Черноус, отрывая взгляд от амулета.

– Вон, чуешь, как мои куманьки в растрой пришли, – Бокул кивнул через плечо на своих дружков, – не ровен час сами тебя спытать начнут, а они у меня ух, – вожак аж присвистнул, – мастера до пытошного дела!

Шибайло положил амулет на ладонь, медленно скрутил кожаный шнурок и демонстративно спрятал золото за пазуху.

– Ну, сказывай про злато, серебро или, может, тебе сразу пятки огнем пощекотать?!

Пыточная перспектива никак не могла радовать главу медвежьего рода, и мозги Павла лихорадочно заработали: «Скажу, что нету у меня ничего больше – не поверят, скажу, что есть – а где взять? Надо выиграть время. Эх, Вадя что-нибудь бы придумал. А что бы он придумал?»

– Есть у меня в Каргийоки серебро, а вот золота больше нет, – решился он на отчаянный шаг, – золота нет, хочь запытай меня.

– Та-а-к, – медленно протянул главарь, – так, значит, маешь серебришко.

– Маю, – заверил глава вепсского рода, – отпусти моего человека и он принесет тебе через три дня серебро.

Бокул снял шапку, задумался. Он медленно развязал кожаный шнурок, что перехватывал его бороду, затем, почесав у виска, изрек:

– Черноус, вяжи-ка их сызнова. Утро вечера мудренее…

Под утро Павел озяб окончательно и проснулся. Рядом, подогнув колени, безмятежно спал Юски. Павел поерзал немного, стараясь устроиться поудобнее. Ему удалось приподняться и опереться о ствол березы. Он проморгался, отгоняя остатки сна, осмотрелся. Банда уже не спала и в полном составе сидела вокруг едва тлеющего костра. Всеобщим вниманием завладел Шибайло, он что-то тихо нашептывал своим дружкам, что-то втолковывал. Как Павел ни напрягал слух, разобрать ничего не смог. А хотелось очень. Чертовски хотелось знать, о чем же они там сговариваются. Решил было разбудить вепса, у того охотничий слух, может, чего бы и разобрал. Но передумал – будить не стал. «Ладно, – подумал Павел, – пусть шепчутся». Главное, что моего плана это нарушить не должно. Кто тут, елы-палы, кроме меня еще институты заканчивал?!»

Юски издал тревожный храп, дернулся и проснулся.

– Проклятые веревки, – выругался он спросонья по-вепсски.

Шевеление пленников тут же привлекло внимание всей банды. Бокул Шибайло прервал свою речь, встал и направился к березе, около которой ночевали яшники. Следом за ним последовали его верные псы – Ростик и Черноус.

– Ну вот, выспались и добро, – как-то по-особенному ласково начал главарь разбойников.

Вчерашнее седалище – полено – стояло на том же месте, Бокул сел.

– Сейчас ты отправишь своего человека к своим, – продолжил старший бродник. – Он принесет нам выкуп, и смотри, – Бокул погрозил увесистым кулаком, – если надумаете баловать, ты не жилец!

Предводитель кивнул головой, и Черноус быстро освободил Юски от пут. Бандит обхватил вепса за плечи и, резко рванув, поставил на ноги. Вепс покачнулся, ноги затекли и не слушались. Он начал медленно переминаться, пританцовывать на месте.

– Разомнешь уды[12] в дороге, – усмехнулся Бокул, – ступай и помни: у тебя всего три дня!

Юски повернул голову и глянул на главу рода. Павел несколько секунд смотрел прямо в глаза вепсу, затем едва заметно кивнул головой.

– Ступай, Юски, я буду тебя ждать.

Вепс медленно обошел главаря «джентльменов удачи», восседавшего на тюльке, прошел мимо костровища, вокруг которого сидели остальные члены банды, миновал крайний шалаш и направился в сторону ближайших кустов. Юски нырнул в густые заросли кустарника, пробрался сквозь них и оказался на краю знакомого ему елового леса. Он остановился, прислушиваясь, как кровь разгонялась по венам, возвращая уверенность в ногах. Юски обернулся в сторону покинутого лагеря бандитов.