Роман Глушков - Эксперт по уничтожению Страница 5

– Нет, это вовсе не шутка, – заговорил Бегущий Бизон. – Этот лабиринт был изобретен Хозяином для проверки первых исполнителей, и нет на Земле существа, которое нашло бы из него выход. Схема лабиринта постоянно меняется, причем происходит это в непредсказуемом порядке. Вот почему ты грешил на свои органы чувств.

– И в чем же тогда мои достижения? – устало поинтересовался Мефодий.

– А ты сам не чувствуешь?

Проверенный задумался. Все, что он чувствовал, это острое желание поспать и поесть. Поспать желательно подольше, а поесть побольше…

– Нет!

– Хорошо, поясняю, – терпеливо произнес Бегущий Бизон. – Лабиринт называется «Семь дней Истины» и входит в обязательный комплект тестов при переводе проверенных в мастера. Новобранцев сюда не допускают – они сходят с ума уже через двое суток. Если же проверенный еще не готов, он начинает нервничать, искать аварийные выходы, считая, что случилась неисправность, пытаться вызывать подмогу… Так подсказывает проверенному его логика, и в этом нет ничего ненормального – просто он еще не созрел до нужной кондиции…

– И только мастер со вселенским спокойствием бредет вперед и упорно ищет выход даже вопреки здравому смыслу! – закончил за смотрителя Мефодий, что было не совсем тактично, однако после пережитой нервотрепки вполне простительно.

– Да, мастер. Точнее, проверенный, полностью готовый принять мастерство… Кстати, можешь поговорить на эту тему с исполнителем Мигелем – он здесь уже побывал.

– Было дело, – подтвердил Мигель. – Но я сразу смекнул, что это какая-то шутка. Правда, один черт, весь издергался и долго потом костерил Совет: тоже мне, шутники выискались!

– Ну и, надеюсь, исполнитель Мефодий, тебе не нужно напоминать о неразглашении секретности этого теста, – добавил шайен. – Ты понимаешь, о чем я?.. Ведь подруге твоей тоже когда-нибудь придется через него проходить…

Поэтому Кимберли о лабиринте «Семь дней Истины» не узнала.

Она вообще никогда не допытывалась у Мефодия, какие по отношению к нему применяются методики и процедуры. Единственное, что ее интересовало, так это физическое и душевное состояние друга. Кимберли, призванной в Проект Главой Совета, досталась самая незаметная, но немаловажная часть работы: присматривать за Мефодием во время отдыха и не давать ему падать духом. Ким была единственной, кто не называл его подопытным и кого он не возненавидел после первых дней погружения в пучину Проекта.

Мефодий верил, что их взаимные чувства прошли проверку временем. Внимательная и, когда требовалось, сдержанная Кимберли терпеливо сносила взрывоопасную нервозность близкого друга, ставшего таковым после того, как за него взялись самые крутые мозгоправы Земли. Мефодию было очень жаль, что Ким приходится терпеть его общество – невыносимого, резкого и грубого типа, но, с другой стороны, если бы не она, проверенный наверняка давно покинул бы Проект. И редкие минуты отдыха, что выпадали на его долю, с Кимберли превращались в истинное блаженство.

– Спасибо, хоть голову не стали сверлить! – ворчал Мефодий, вернувшись к Кимберли после того, как по прихоти Бегущего Бизона проделал свою ежедневную дистанцию целых три раза подряд. – Бедняга Самсон, как же я его понимаю… Ты представляешь, однажды на тестах его заставили поймать триста лисиц! Триста! Как будто двадцати или пятидесяти было бы недостаточно!.. Не удивлюсь, если завтра наши живодеры отправят меня ловить пингвинов…

– Пингвины в Северном полушарии не живут, – напомнила Ким, смешивая Мефодию восстанавливающий коктейль, который был призван заменять ему плохо зарекомендовавшую себя установку для внутричерепных инъекций – самого экстренного средства восстановления сил.

– Вот я и говорю: сначала пошлют меня вплавь до Антарктиды, а потом заставят там ловить пингвинов голыми руками. А не уложусь в норматив, пошлют снова. Изверги! В особенности индеец!

– Вчера главным извергом был Мигель, – улыбнулась Ким, усаживаясь рядом с Мефодием на кровать. Словно опасаясь, что друг не удержит в дрожащих руках кружку, она собиралась напоить его.

– А они между собой договариваются! – пояснил Мефодий. – Уверен, у них даже график расписан, кому когда надлежит свирепеть, а кому добреть! Добрый наставник – злой наставник!..

– Пей и не зуди, – велела «сиделка». – Ты же доброволец, не забыл? Не нравится, можешь уйти в любой момент – никто не держит.

– М-м-м, – замычал Мефодий, поскольку зудеть ему мешал чуть ли не насильно вливаемый в горло коктейль. Пришлось сначала безропотно его выпить и только после этого возмутиться: – Я?! Уйти?! Чтобы эти мерзавцы всю оставшуюся жизнь меня доставали гнусными шутками – дескать, сдрейфил господин Ятаганов, а как на дело-то рвался!.. Вот назло им сдохну, но из Проекта не выйду. Они же только этого и хотят, видать, самим уже все надоело!

Кимберли приложила к губам Мефодия палец и ласково произнесла:

– Тебе дали на отдых три часа. Это очень мало. Я во всем с тобой согласна, так что мне можешь больше ничего не говорить. Выспись; это будет куда полезнее, чем ругаться самому с собой.

Спокойный тон Кимберли остудил Мефодия быстрее, чем это сделал бы усмирительный сигнал. Проверенный послушно закрыл глаза и расслабился, но едва Кимберли собралась подняться с кровати, как его рука мягко удержала девушку за бедро.

– И не думай! – заявила Ким, по одному отцепляя от своего бедра хваткие пальцы без пяти минут мастера. – Если еще я начну из тебя силы вытягивать, тогда точно протянешь ноги где-нибудь в торосах. Будет у нас еще на это время, я ведь никуда не ухожу. Кто твой ангел-хранитель?

– Ты мой ангел-хранитель, – как прилежный школьник, отбарабанил Мефодий. – Но… Просто соскучился.

– Сосредоточься на деле, – посоветовала Ким, оставляя его на кровати в одиночестве. – И тогда скучно не будет.

– Что верно, то верно, – пробормотал Мефодий, поворачиваясь на бок. – Скучно не будет. Будет ой как весело…

И действительно, с каждым днем становилось все веселее и веселее. Неделя бежала за неделей; времени на отдых проверенному давалось все меньше, продолжительность процедур увеличивалась. Голова болела практически не переставая, но тем не менее организм Мефодия приспособился к этому бешеному жизненному ритму и вошел в энергосберегающий режим функционирования.

Подопытный приноровился в мгновение ока засыпать в любой момент передышки. Засыпать как сидя на стуле и стоя на ногах, так и на ходу, если попадался ровный участок трассы. Если теперь Мефодий пререкался с наставниками, то делал это крайне редко и по существу, в основном же безропотно выполнял все их требования. Придирки Бегущего Бизона и подтрунивания Мигеля переносились подопытным с бесстрастностью каменного изваяния. Иногда выходило так, что Мигель ощущал себя полным кретином, пытаясь вылезти вон из кожи, чтобы поколебать невозмутимость своего ученика.

Отрезанный от мира, Мефодий испытывал острейшую нехватку известий с большой земли, на которой теперь вовсю разгуливали юпитерианские интервенты. А наставники, в том числе и частенько наведывавшийся к подопытному Глава Совета, упорно отказывались проводить для него политинформации, как бы слезно он их ни умолял.

– Ничего нового, – отвечал на все вопросы исполнителя Гавриил. – Неужто думаешь, что я бы держал тебя в неведении, если бы наверху происходило что-то эпохальное?

Мефодий, конечно, ни о чем подобном не думал и никаких обид на Гавриила не держал, поскольку думать, а тем более обижаться было для него сегодня непозволительной растратой сил…

– Не мог отказать себе в удовольствии увидеть такое! – довольно потирал ладони толстяк Сатана, расхаживая взад-вперед по смотровой площадке одного из полигонов, на который Мефодия доставили для планового тестирования.

Уже усвоив, что понятие «плановое» еще не означает «рядовое» и может означать все, что угодно, Мефодий заранее настроился на очередную гадость и настороженно замер в углу похожего на борцовский зал помещения. Табличка на стене гласила: «Полигон 214». Только в отличие от мягких борцовских татами пол здесь был каменным и отшлифованным до блеска тысячами ног, топтавших его многие века. Кроме огороженной смотровой площадки под потолком, просторное помещение не имело никаких излишеств. Тестируемый входил через шлюз внутрь огромного каменного куба и ждал, когда его подвергнут не то научным тестам, не то обыкновенным издевательствам.

Помимо возбужденного Сатаны, на смотровой площадке собрались все имеющие отношение к Проекту «Самсон-2» члены Совета: его Глава, советник и телохранитель Гавриила смотритель Иошида и, конечно, Бегущий Бизон, глаза которого многообещающе сощурились и горели злорадным огнем. По скупой мимике Бегущего Бизона было невозможно определить, предложит ли сейчас индеец-шайен Мефодию трубку мира или бросит в него топор войны. Мефодий склонялся ко второму варианту, но не потому, что был пессимистом, а потому, что в последнее время совершенно не представлял Бегущего Бизона с трубкой во рту.