Вадим Панов - Ведьма Страница 5

– Выручай.

– Что я должен сделать?

– Уйди и не появляйся до утра.

Я хотел сказать что‑то пошлое, вроде: «А хватит ли тебе времени до утра?», но увидел Валькины глаза и понял, что шутить, тем более – глупо шутить, не следует.

Это случилось в субботний вечер, а потому я легко нашел себе компанию. Завалился на пятый этаж, где гудела параллельная группа, и принял участие в попойке. У кого ночевал, не помню. Точнее, помню, но не скажу. Видите, какой я благородный? В общем, ночь прошла весело.

А утром я застал Вальку в необычном для него виде.

Он сидел за столом и пил водку.

– Что‑то не так?

– Все прошло отлично. – Он залпом осушил стакан. – Спасибо, что выручил.

И глубоко затянулся сигаретой.

Я бросил взгляд на Шамана – тот смотрел на Вальку без осуждения. Скажем так – понимающе. И я догадался, что для моего друга эта ночь не была веселой.

– Ложись спать.

Он вновь наполнил стакан.

– Извини, что тебе не предлагаю – самому мало.

И выпил.

А под столом лежала еще одна бутылка. Пустая.

– Валька, ложись спать.

– Сейчас лягу.

Он раздавил сигарету в пепельнице. Улыбнулся Шаману. Чуть пошатнулся, но успел ухватиться за стол и не завалился.

– Вот и все, дружище…

Я не понял, кому он говорил: мне или коту.

– Через девять месяцев родится чудесная девочка. Ошибка будет исправлена, и все вернется на круги своя.

Он посмотрел на меня неожиданно трезвым взглядом. Помолчал и закончил:

– Ошибка – это я.

Я молча обнял его за плечи и повел спать.

А следующей осенью Валька спас мне жизнь.

Второй курс института далеко не то же самое, что первый. Ты уже взрослый. Ты преодолел две сессии, уверился в собственных силах и понял, что такое самостоятельная жизнь. Ты научился уважать себя, и тебе неловко брать деньги у родителей. Да и присылать они могут совсем не столько, сколько тебе нужно. Пора зарабатывать.

Первую попытку стать богатыми мы предприняли еще на первом курсе. Пообвыкнув в городе и поняв, сколько всего интересного можно открыть с помощью толстого бумажника. Валька решил раздобыть деньжат самым легким, как ему казалось, способом – он купил лотерейный билет. Один из тех квиточков счастья, в которых надо выбрать то ли шесть чисел из сорока, то ли пять из пятидесяти – точно не помню.

– Раз плюнуть! – весело заявил Валька, заполняя купон. – На следующей неделе гуляем.

Я отнесся к заявлению скептически, Шаман – неодобрительно, но оба мы промолчали. Да и переубедить Вальку не представлялось возможным. Его глаза сияли.

Сияли до тех пор, пока мы не включили телевизор и не стали смотреть, как белозубая девочка вынимает из барабана шарики. Один за другим. А белозубый мужчина приплясывает и объявляет выигравшие номера. А тупые зрители визжат так, словно каждому из них достался джекпот. В общем, в отдельно взятой студии протекал шумный праздник. А в отдельно взятой комнате общаги было тихо, как и могиле.

Валька не угадал ни одного числа.

Вывод был естественен:

– Жулики!

И с тех пор он даже не заикался о «легких деньгах».

На первом курсе мы подрабатывали где придется. На кафедре – денег мало, зато можно свести знакомство с преподами. В приемной комиссии – денег мало, зато можно свести знакомство с красивыми абитуриентками. Расклейщиком объявлений – денег побольше, зато приходится бегать.

Но повторюсь: то, что хорошо на первом курсе, на втором уже не прокатит. А потому, когда появилась возможность устроиться продавцами в палатку, мы ухватились за нее обеими руками. Вариант казался идеальным: сменяя друг друга, мы будем контролировать свое время; деньги, несмотря на небольшой оклад, выходили вполне приличные – основам торговли нас быстренько обучили братья из общаги; другими словами, чего еще желать?

Два месяца мы жили весьма и весьма неплохо. Успевали и в институте, и на работе. Я купил себе новую куртку, а Валька – новые джинсы и ботинки. Шаман обжирался «Вискасом».

А потом я заснул среди ночи, и из палатки вынесли товар.

Вы знаете, что такое «счетчик»? Нет, не тот, который в такси. По глазам вижу – знаете. Тогда и объяснять не буду.

А вы знаете, какие чувства испытываешь, когда «счетчик» тикает по твою душу? Не знаете? Вам повезло.

Десять тысяч баксов – не самая большая в мире сумма, но собрать ее за три дня нереально. Конечно, в общаге хватало зажиточных ребят, вот только ссужать мне деньги никто из них не собирался.

– К тебе, Гостюхин, претензий нет, – произнес владелец палатки – внушительных размеров толстяк по имени Жора. – Хоть вы с Цветковым и друзья.

Десять тысяч баксов самая огромная сумма в мире. Особенно когда она начинает прирастать десятью процентами каждый день.

– Ты прав, Жора, Серега мой друг, – спокойно произнес Валька. – И отвечать мы будем вместе.

Вы можете не верить, но у меня хватило силы крикнуть:

– Я виноват! Я!! Ты ни при чем!

– Заткнись, – буркнул Валька.

– Ты сам вызвался, – развел руками Жора. – Вы вместе пришли, вы вместе и ответите. Извините, мужики, но иначе я не могу.

Хочу объяснить его последнюю фразу. Жора Камышин возник не из пустоты. Несколько лет назад он окончил наш институт, так же, как мы, жил когда‑то в общаге, а потому разговаривать с ним было несколько проще, чем с кем‑нибудь другим. Да и знали мы о нем довольно много. Точнее – Валька знал.

– Жора, а если я предложу тебе сделку?

– Какую?

– Предложу тебе монету, которой нет ни у кого больше.

Глаза толстяка вспыхнули.

Наш Жора, владелец палаток, да не простой, а с высшим образованием, оказался страстным коллекционером, Валька давно разведал об этом обстоятельстве через того самого доцента, что принимал у меня досрочный экзамен. Доцент был бывшим одногруппником нашего толстого работодателя.

– Откуда у вас, босяки, могут быть редкие монеты?

Но по глазам видно, что наживка проглочена. Босяки босяками, но у каждого есть семья, а у каждой семьи есть история. Вдруг окажется, что Валькин или мой дедушка экспроприировали экспроприаторов в восемнадцатом году или охраняли какой‑нибудь музей в Берлине? Войны и революции позволили многим босякам обзавестись приличными коллекциями картин или скульптур.

– Я не сказал «монеты», – произнес Валька. – Монета. Одна. И она стоит десять тысяч.

Толстяк подумал и поинтересовался:

– Что за монета?

Валька улыбнулся, наслаждаясь нетерпением Жоры, и коротко ответил:

– Неразменная.

Вы спросите, почему Гостюхин не покопался в мозгах Камышина, подобно тому, как его бабушка поработала над Лидой, и не заставил его забыть о долге? Очень просто – за все надо платить. Мы были действительно должны толстяку, и нам следовало отдавать долг. Если бы увернулись, если бы обманули Жору, Вальке пришлось бы платить иначе. Как именно, я не спрашивал, но, судя по тому, как он решил отдать долг Камышину, плата за вторжение в голову толстяка была бы весьма и весьма высокой.

Вместо этого Гостюхин привел Жору в нашу комнату и показал фокус с наполняющимся кувшином. На толстяка это произвело впечатление. Не настолько сильное, чтобы простить нам долг, но вполне серьезное. Даже я понял, что Камышин в замешательстве. А потом Валька сказал, что прилетающее от коровы молоко – это самый простой из доступных ему фокусов.

– У тебя будет неразменный серебряный рубль. Волшебный. Назови коллекционера, который может похвастаться тем же.

Жора промолчал.

Когда первый шок прошел, он вновь принялся терзаться сомнениями… Или цену набивает? Не знаю. Кто поймет бизнесменов? И тогда Валька сделал еще более сильное предложение:

– Если решишь, что я тебя обманул, мы будем должны двадцать тысяч.

Услышав эти слова, я чуть не умер. Но Валька, как выяснилось, знал, что делал.

У Камышина было две перспективы: или он получает невероятную монету, или съедает нас с потрохами. Оба варианта его устраивали.

Я настоял на том, что буду присутствовать на «операции» от начала и до конца. Из‑за меня мы вляпались в эту историю, и я не мог спокойно сидеть и ждать, когда меня спасут.

Жора тоже был обязан присутствовать от начала и до конца. Неразменный рубль предназначался ему, и Камышину предстояло лично совершить необходимые действия.

На следующий день, рано утром, Жора заехал в общагу на своем «Круизере», и мы отправились за город, на небольшой сельский рынок, где можно было найти не только замороженные куриные бедра, но и живую птицу. Мы с Валькой и телохранителем Камышина остались в машине, а толстяк отправился за покупками. Не оглядываясь, ни с кем не разговаривая – в точности соблюдая полученные от Вальки инструкции, – Жора подошел к птичьим клеткам и ткнул пальцем в ближайшего гусака. Мы наблюдали за происходящим издали, но все равно поняли, что Жора не торговался и заплатил продавцу столько, сколько тот сказал.