Юрий Брайдер - Гражданин преисподней Страница 50

Через четверть часа нашлась фляжка, правда, почти пустая. Спустя еще пять минут — портянки. Затем кто-то из метростроевцев вспомнил, что искомый мешок они забыли захватить с собой еще в момент отправления. Бесследно сгинула только колбаса, что трагедией в общем-то не являлось.

Ровно через полчаса отряд был готов к походу. Теперь предстояло идти гуськом, и Кузьма построил людей так — светляк, метростроевец, темнушник и так далее в том же порядке. Непосредственно за проводником должен был идти Венедим, а шествие замыкал Юрок.

Кузьма специально выбрал маршрут, который обещал быть не самым близким и не самым удобным, где, как ему казалось, вдосталь хватит и крутых спусков, и опасных провалов, и коварных тупиков, и труднопреодолимых узостей.

Ничего, народ подобрался вроде крепкий — выдержат. Зато на баловство ни времени, ни сил не останется. А там глядишь — все само собой наладится. Даже жерновам нужно время, чтобы хорошенько притереться друг к другу.

ИЗ ПОБОИЩА В ПОТОП

Ход был такой, что рук в стороны не разведешь, а спину не выпрямишь. Вдобавок сверху сильно капало. Впрочем, по мнению Кузьмы, все это было только на пользу его спутникам — пусть учатся под ноги смотреть, пока такая возможность имеется (мох сюда почему-то еще не дошел, а значит дозволялось ходить со светом).

Ноги скользили на сырых шатких валунах. Особенно опасны были крутые спуски, где каждое неосторожное движение могло вызвать обвал. Такие участки преодолевали по одному под пристальным надзором Кузьмы.

— Если собрался прогуляться по Шеолу, умей контролировать каждый шаг, — учил он. — Прежде чем поставить ногу, семь раз примерься. А глазам своим не веришь — рукой пощупай. Потому что самое страшное в нашем деле — ногу сломать. Это почти всегда смерть, но смерть долгая и мучительная. Сейчас идти трудно, но в темноте будет в десять раз труднее, заранее предупреждаю. Тут уж особая сноровка нужна. Хотя мох и свои преимущества имеет. Упадешь — не расшибешься. Обезножишь — конец будет скорым, особенно если зажигалка при себе имеется. И с голоду во мху не подохнешь. Хоть Дерьмом, да набьешь брюхо. А есть любители «божью смолку» полизать. Она и аппетит, и сон отбивает. Потом как заведенный бегаешь. Правда, ее еще надо Уметь найти. «Смолка» только там появляется, где мох старый и слоевище начинает отмирать.

Слушали его молча, без пустопорожних вопросов и едких реплик — понимали, очевидно, свою полную зависимость от проводника. Даже Герасим Иванович Змей присмирел.

Стая улетела далеко вперед и где-то отдыхала дожидаясь хозяина, один только верный Князь мотался по туннелю туда и обратно, проверяя, все ли спокойно.

Привал устроили в пещере, хотя и тесной, но относительно сухой. За время долгого и тяжелого перехода люди так умаялись, что на дрязги и брюзжание просто не осталось сил. Похоже, что планы Кузьмы понемногу сбывались.

Беспокоило другое — один из темнушников, франтовства ради напяливший перед походом новые ботинки, в кровь стер ноги, а рыжий метростроевец, в свое время причинивший ущерб физиономии Юрка, при падении сильно зашиб крестец. Лучше всего было бы отправить обоих пострадавших назад, но против этого возражали и Юрок, и Змей — баланс сил в отряде сразу бы нарушился в пользу светляков.

Договорились так: окончательное решение по этому вопросу будет принято завтра, по завершении очередного перехода.

Ночевка прошла в общем-то спокойно, и уже в середине следующего дня отряд достиг довольно просторного туннеля, когда-то являвшегося частью старых катакомб. Этим путем частенько пользовались охотники за летучими мышами. Даже название туннелю они дали на свой вкус — Ловчий. Народ это был обстоятельный, лишнего риска не любивший, и поэтому мох со стен почти везде был тщательно содран.

Скоро благодаря стараниям Бритвы был обнаружен довольно вместительный тупичок, именовавшийся у выползков «погребом», где охотники обычно останавливались на ночлег. Тут имелся и запас торфа, и питьевая вода, и даже кое-какие продукты, надежно запечатанные в жестяных банках.

Возможность погреться у костра и поесть горячего так увлекла всех, что привал устроили раньше назначенного срока.

Кузьма, не теряя времени, занялся осмотром пострадавших. Как он и предполагал заранее, самочувствие их ничуть не улучшилось, хотя накануне темнушника заставили сменить обувь, а метростроевца освободили от поклажи.

Не надеясь на помощь светляка-целебника, который все хвори лечил молитвами, крестоцелованием и святой водой, Кузьма сам проткнул свежие волдыри, покрывавшие ступни темнушника, а кровавые мозоли протер водярой.

Что касается расшибшегося метростроевца, то он хоть и крепился, однако ноги переставлял еле-еле.

Оба они превратились в обузу, не только тормозившую отряд, но при определенном стечении обстоятельств (например, при внезапном потопе) грозившую целиком погубить его. Кузьма вновь созвал совещание, и после долгих препирательств калек решено было отправить обратно под присмотром одного из светляков. Тем самым пропорциональное представительство всех общин сохранялось в отряде на прежнем уровне.

Теперь можно было со спокойной совестью отдохнуть, однако судьба распорядилась иначе.

Никто еще не успел толком смежить очи, как в «погреб» ворвалась стая летучих мышей и принялась тормошить Кузьму. Уже по тому, что делали они это молча и остервенело, можно было сразу понять — опасность где-то рядом. Вот только охарактеризовать эту опасность зверьки не могли, что сразу исключало химер, людей и ливневые воды, то есть явления для них вполне привычные.

В Шеоле нет ничего хуже, чем встретиться с чем-то неведомым, особенно если ты находишься в глухом тупике, не оставляющим возможности для маневра. Надо было срочно возвращаться в Ловчий туннель, представлявший собой лишь ничтожную часть необъятного лабиринта, созданного здесь многими поколениями древних градостроителей.

Велев погасить все источники света, кроме единственного факела, нести который было доверено Венедиму, Кузьма повел отряд к выходу. Летучие мыши вились вокруг, изрядно мешая людям, один только Князь пристроился на плече у Кузьмы.

Туннель тонул во мраке и полнился тишиной. Было совершенно не ясно, с какой стороны приближается опасность. Пришлось вновь послать на разведку летучих мышей, предварительно укрепив их дух обильной дозой водяры.

Вернулись зверьки запуганными и озадаченными, да еще и не в полном составе — пропали Забияка, Монька и Краля. Ответ перед Кузьмой держал Князь, судя по поведению которого, опасность надвигалась чуть ли не со всех сторон.

Теперь оставалось только затаиться и надеяться на лучшее. Ощущая значимость момента, темнушники приготовили самопалы, светляки — топоры, а метростроевцы — монтажные пистолеты, метавшие массивные стальные гвозди, запросто пробивавшие дюймовую доску.

Светляк-молчальник вдруг толкнул Кузьму в бок и указал пальцем вправо. Прислушавшись, тот действительно различил какие-то звуки, мало-помалу превратившиеся в глухое, невнятное бормотание.

Что за черт! Похоже, голоса принадлежали людям. От сердца немного отлегло. Скорее всего это были охотники за летучими мышами, по случаю успешного похода упившиеся до скотского состояния. Неудивительно, что стая не опознала в них людей.

Но почему тогда они двигаются без света? Что-то здесь не так…

Кузьма забрал у Венедима факел и, выждав немного, швырнул его навстречу приближавшейся толпе. Огненная комета, к счастью, никого не задела, но в неверном, колеблющемся свете стали одна задругой проступать человеческие фигуры.

— Мать честная, кто это? — удивился Юрок.

— Огради нас, Господи, от козней диавола! — зашептал Венедим. — Опали, яко молния, всех врагов наших, зримых и незримых!

Даже Кузьме, излазившему почти весь Шеол, стало как-то не по себе.

Впереди, немного опередив остальных, выступала женщина дикой наружности. Остатки одежды, не скрывавшие тощих, отвислых грудей, истлели до такой степени, словно их не снимали по крайней мере лет десять. Одна нога была боса, на другой сохранилась какая-то невообразимая опорка. Тусклый свет факела не позволял рассмотреть многих подробностей, но создавалось впечатление, что лицо женщины имеет чугунно-серый оттенок, а глаза давно вытекли, превратившись в воспаленные ямы.

Следом шагал мужчина — голый, похожий на скелет, заросший огромной всклокоченной бородой. Случайно наступив на факел, он поднял его, ухватив за горящий конец.

В Шеоле всегда хватало разных безумцев, но это было что-то особенное. Казалось, что по туннелю движется толпа мертвецов, покинувших свои могилы и объединившихся для какого-то злого дела. Звуки которые они непрерывно издавали, походили на кваканье лягушек, населявших дальние подземные озера.

Интуиция, никогда не подводившая Кузьму, подсказывала, что эти страшилища появились здесь не случайно, что они чуют людей, затаившихся в тупичке, и питают к ним дремучую, необъяснимую ненависть.