Андрей Земляной - Стратег Страница 50

Через неделю вся страна праздновала выход Красной армии на государственную границу, и над столицей прозвучали первые залпы салютов.

Во всей этой кутерьме Новиков был задействован в полной мере как главный организатор важнейшего канала подтверждения разведданных. Слишком дороги были новые боеприпасы, чтобы тратить их на удары по площадям. Радость победы омрачали лишь случаи потерь разведгрупп, в том числе и от собственного огня.

Кто-то не сумел вовремя отойти, кто-то принял огонь на себя, а кто-то вскрыл важный объект ценой собственной жизни.

Архитектор Щусев сделал кольцеобразный мемориал на одном из холмов рядом с Дубной, и там золотыми буквами на красном мраморе были выбиты имена спецназовцев, отдавших свою жизнь за победу. А в центре располагалась скульптурная композиция Веры Мухиной, изображавшая группу на выходе. Восемь человек: два бойца, радист, снайпер, сапер, пулеметчик, гранатометчик и командир группы.

Мемориал получился совсем не помпезным, а очень спокойным. Были даже скамейки, где можно было посидеть рядом с отлитыми в бронзе солдатами.

Тяжелее всего Новикову было видеть детей и жен погибших, словно это он был виновен в их смерти.

На торжественной церемонии прощания, когда новые тысяча двести восемнадцать фамилий встали рядом с именами тех, кто погиб ранее, маленький мальчишка лет четырех, в тонком пальто подошел к Кириллу и, словно взрослый, вытянулся по стойке смирно.

– Товарищ генерал-полковник, разрешите обратиться.

– Обращайтесь, товарищ октябренок. – Новиков сжал кулаки до хруста и кивнул малышу словно равному.

– Мама говорит, что нас, наверное, выселят в Талдом, а можно мы будем иногда приходить сюда, к папке?

– Никто никого не выселит. – Новиков присел так, что его лицо оказалось вровень с мальчишкой. – У тебя погиб один отец, а вон сколько их еще, – Новиков кивнул на стоявшие в парадных коробках батальоны. – И пока хоть кто-то из нас жив, никто вас не даст в обиду. Твой отец погиб, твердо зная, что наша огромная семья не даст в обиду наших близких. Тебя, твою маму и других. И если что, можешь на меня рассчитывать. Да?

– Да, товарищ генерал-полковник, – серьезно произнес мальчишка и кивнул.

– Нет, пока просто дядя Кирилл, или просто Кир. – Новиков снял с себя фуражку и, стянув с мальчишки старенькую вязаную шапку, надел фуражку на стриженую голову малыша. – А вот подрастешь, выучишься да придешь служить в Корпус, тогда все по уставу.

Когда мальчишка убежал, Новиков обернулся к начальнику штаба.

– Алексей Иванович, а откуда вообще пошла эта волна, что будут переселять семьи погибших?

– Да постарался тут один. – Готовцев хотел сплюнуть, но удержался. – Мразь. Хотел прогнуться перед руководством и освободить квартиры.

– И? – Глаза Новикова полыхнули такой ледяной синевой, что даже прекрасно знавший его адъютант поежился.

– Наверное, уже получает обмундирование в штрафбате вместе с несколькими такими же инициативными товарищами. Поставили на это место одного из наших инвалидов, майора Никитченко. У него не забалуешь.

– Хорошо. – Кирилл помедлил. – И нужно будет еще назначить кого-то из ветеранов куратором всех семей, оставшихся без отцов или матерей. Чтобы внимательно смотрел, как там в семьях и что. Пробей под это дело должность в штатах и фонды. Пусть все будет официально.

– Сделаем. – Начштаба кивнул.

На май месяц в трех огромных «котлах», Ровненском, Каунасском и Кишиневском, было окружено более двух миллионов солдат Еврорейха, и любые попытки их деблокирования жестко пресекались. Герингу не удалось наладить воздушный мост, и в окруженных группировках начался голод. Последней каплей, сломившей сопротивление войск, была бомбардировка штабов, уничтожившая руководителей, в числе которых оказались генералы Гот и Леклерк.

После этого сдача в плен приняла лавинообразный характер, и эшелоны с будущими строителями Байкало-Амурской магистрали надолго заняли свободный подвижной состав НКПС.[97]

Руководство Еврорейха уже не надеялось на победу, а лишь выгадывало наилучший момент для почетной сдачи, и в начале июня в Москве приземлился «Виккерс Виндзор»[98] с немецко-французско-английской делегацией, прибывшей на переговоры.

Но разговор состоялся очень короткий.

Сталин сначала положил на стол толстую пачку фотографий, где были запечатлены результаты зверств «просвещенных» европейцев на оккупированных территориях. Повешенные, сожженные, разорванные и просто закопанные живьем советские люди, вся вина которых заключалась в том, что они в силу разных причин не смогли покинуть будущую полосу боевых действий и попались на пути евробандитам. Главное требование советской стороны – привлечь к уголовной ответственности руководителей трех стран – делегацией было отвергнуто, и в тот же день самолет отбыл обратно.

Полная стенограмма была опубликована в газете «Правда» и, с подачи русской резидентуры в США, опубликована рядом американских газет, что в целом привело к любопытному эффекту. Огромное количество простых американцев, тяжело переживавших поражение страны в войне и заключение мирного договора (и это после бурных победных реляций), нашли наконец виновного в своих бедах, и уровень ненависти к Европе подскочил до немыслимых высот. Им даже припомнили Войну за независимость и неожиданно – помощь России в том конфликте, когда к американским берегам была послана русская военная флотилия.

И естественно, на волне этих выступлений правительство США во главе с Рузвельтом предложило Сталину направить для военных действий в Европе американские войска.

И это при том, что во Франции, словно лавина, нарастали протестные настроения и партизанские отряды множились десятками. Гестапо не успевало отлавливать бойцов Сопротивления, и даже показательные расстрелы ничуть не убавляли накал борьбы. Примерно такая же ситуация сложилась и в других странах Еврорейха, а в горах Швейцарии кипели настоящие бои между партизанами и отрядами егерей. Впрочем, настоящих профессионалов выбили еще на Кавказе, а выживших похоронили югославы в своих горах. Рейх трещал по всем швам, и никто не хотел умирать в идиотской войне, которую затеяли англосаксы.

А Красная армия продолжала наступление и уже приблизилась к Германии настолько, что до границ долетали средние бомбардировщики, что, естественно, добавило веселья жителям восточных областей.

Горячие приветы советских летчиков каждую ночь сыпались с неба, и никакая зенитная артиллерия не могла ничего сделать. Приборы ночного видения, разработанные немецкими инженерами перед самой войной, позволяли видеть лишь то, что освещено мощным инфракрасным прожектором, и легко выходили из строя при мощной засветке, чем пользовались бомбардировщики, периодически сбрасывая фотоосветительные авиабомбы, ослеплявшие наблюдателей и расчеты средств ПВО.