Дорога мстителя - Алексей Алексеевич Доронин Страница 51

На первый взгляд, коняшки паслись без присмотра. Что они стреножены, он разглядел только в бинокль. Заметил и одинокий силуэт в плаще и с ружьём.

Вот бы приманить лошадь куском сухаря, – размечтался Саша. Только ведь эта зараза может лягнуть или укусить чужого так, что будь здоров. Или хвостом ударить. Да и пастух сидеть не будет – кнутом по башке приложит, а то и стрельнёт. И не солью. Впрочем, Саша понимал – даже если каким-то чудом удастся лошадь украсть, грозного всадника из него всё равно не получится. Хоть и заманчиво, но нет, спасибо! Надо искать мотоцикл, если не хочется идти на своих двоих. Или машину. В Уфе его путь не кончится, впереди ещё тысячи километров.

У них в Прокопе держали лошадей, но ездок из Саши был никакущий. Да и пастух, в общем-то, так себе. Пару раз ему поручали присматривать за мелкой живностью, никто при этом не погиб и не потерялся, и это он считал достижением.

Александр вздохнул и пошёл дальше.

* * *

Город, то есть его «живая» часть, лежал между двух рек – Белой и Уфы. Саша прошёл по большому мосту, который неплохо сохранился и был расчищен от машин и мусора; хотя, как и повсюду теперь, металлические конструкции выглядели ржавыми, а перила не просто не знали краски, а кое-где вообще отсутствовали.

Вокруг толпились многоэтажные исполины. Почти как в Новосибирске. В них явно никто не жил, кроме мышей, летучих и обычных. Чтобы попасть в новый город, надо было пройти через заброшенный район, хотя тут уже появилось много признаков того, что впереди – обитаемая зона. На асфальте прибавилось навоза, в основном – конского. Сразу за мостом он выбрал более-менее сохранившийся дом, поднялся на верхний этаж в угловую квартиру и, переходя от окна к окну (был тут и балкон, но только дурак на него бы вышел), в бинокль немного поизучал окрестности. До КПП от моста, по словам караванщиков, было примерно два километра. Сашка не просто так слушал их трёп, а всё скрупулёзно наносил на свою карту.

Взгляд его задержался на памятнике конному воину в меховой шапке, который стоял на скале возле самой воды. Громадный бронзовый всадник был потрёпан временем… а может, Войной. Правая его рука поднята вверх, но выше локтя от неё ничего не осталось. Вдалеке Саша заметил несколько величественных зданий, похожих на храмы, с куполами и башнями. Но всё это – ещё старая Уфа.

Заброшек много. Довоенный город был не меньше Новосиба и Челябинска, но не такой порушенный; видимо, бомба тут упала не очень мощная, решил Сашка.

То, что сохранилось, выглядело красиво. Бетонные многоэтажки, как он уже понял, везде строили примерно одинаковые, но среди них попадались здания с запоминающейся архитектурой. Были ещё памятники, скверы, ставшие рощами, и даже большое, заросшее лесом кладбище. Часть его, примыкающая к новому району, была расчищена и использовалась.

Буйные заросли по берегам двух рек контрастировали со степью, через которую он прошёл. В самом центре города растительности, казалось, было меньше. Судя по всему, её вырубали или выжигали. Туда он и направлялся.

Прежде чем уйти из квартиры, открыл стенной шкаф. Среди трухи, в которую превратились хранящиеся здесь вещи, стояли целёхонькие женские туфли (остатки гардероба, а не самой владелицы), ещё было несколько коробок CD-дисков с музыкой и фильмами. Саша сунул в рюкзак туфли и парочку дисков, взятых наугад, а коробки составил штабелем и спрятал за него винтовку, натянув поверх чехла старый мешок. Никто не будет искать её за этими бесполезными штуками.

Записал в блокнот номер квартиры и зарисовал расположение дома, потому что таблички были не на каждом здании.

Хотя центру города и не так уж сильно досталось в Войну, но признаков того, что Уфу бомбили, Саша всё же заметил достаточно. Линия горизонта на севере была почти свободна, и только приглядевшись, парень увидел там обрубки зданий, будто верхняя часть была скошена косой. От некоторых остались бесформенные развалины.

Но главное отличие от предыдущих двух мегаполисов было в том, что люди на территории бывшей столицы Башкирии по-прежнему жили. Хотя новое поселение и казалось не таким уж большим. Чуть больше Прокопы в лучшие дни.

А вот и въезд!

Возле чаши высохшего фонтана – метровые буквы на высоком щите.

«Город под защитой

Сахалинского Чрезвычайного Правительства.

Орда – это порядок!»

Внизу буквы чуть меньше, но всё равно хорошо заметные:

«Проходи, гражданин, но соблюдай Закон».

Оставалось понять, кого они подразумевали под гражданами.

Неподалёку кто-то написал русское слово из трёх букв на фонарном столбе. Его закрасили краской, но всё равно можно было разглядеть. И в этом Саша увидел знак, хороший для него, – люди здесь такие же, как и везде, а закон не так уж строг.

Интуиция, говорила, что тут можно затеряться на время. Город хоть и ордынский, и даже именуется иногда, если не врали «апачи», Восточными Воротами, но из разговоров караванщиков он уяснил, что вся стража – местная, значков и нашивок Орды не носит, а подчиняется какому-то Курултаю (человек это или совет?). Город был вассалом СЧП, если говорить языком старых летописей, сама эта форма отношений звалась протекторатом.

Но, судя по всему, без прямого ручного управления. И на это Саша тоже возлагал надежды.

Прежде чем подойти к пропускному пункту, Данилов осмотрел себя придирчиво.

Штормовка была довольно затрапезная, выцветшая, с заплаткой на локте, но ещё крепкая. В таком виде много ходит разного люду по дорогам и пустошам – охотников, рыбаков, пастухов, просто бродяг. Почему-то ему захотелось проверить штормовку на предмет запрещённой символики. Смешно! Символика – это у СЧП. А в Орловке, где он раздобыл свою нынешнюю одежку, какая может быть символика?

Да, у «Йети» были свои шевроны. Отличающиеся от того, что носило заринское ополчение. Когда мстители готовились к походу, кто-то из старших предложил нашить на рукава изображение того самого снежного человека рядом с названием отряда. В целях единения и поднятия боевого духа, ага. По набросанному Пустырником рисунку в заринской мастерской по пошиву и ремонту одежды с энтузиазмом в два дня выполнили этот заказ. Сашка тогда исколол себе все пальцы, пришивая шеврон к рукаву новенького (явно со