Сергей Палий - Безымянка Страница 51

«Да-да, сволочь, — пронеслась мстительная мыслишка, — она выбрала меня».

А еще я зверел потому, что эта схватка для одного из нас должна была неминуемо закончиться смертью. Пускать циничного тирана к ресурсам, которые могут спасти тысячи жизней, я не собирался. Довольно возводить империи на костях.

Близость смерти вдруг приобрела пугающий оттенок и отпечаталась в сознании с кристальной четкостью. Адреналин хлынул в кровь. В подобном состоянии у человека открываются невиданные возможности, и будь Эрипио не готов — я бы смял его в минуту. Но он был готов — то ли вид крови так раззадорил предводителя, то ли схожие мысли о смерти…

Я метнулся к нему и нанес удар подхваченным со стойки подносом. Эрипио увернулся. Швырнул стул и тут же подался вперед, толкая меня в тесную кухню. В угол загнать решил? Рискни!

Я сделал обманное движение, словно споткнулся, и моментально контратаковал, кидая ему в морду подвернувшуюся под руку тарелку.

— Куда ж ты полез, фраер, — прорычал Эрипио, играючи отбив ручищей фарфоровый диск. — Не по масти тебе погоны.

— Сгнили давно твои погоны, крыса наропольская, — огрызнулся я.

— И девку мою зря увел. Дырявая она.

— Что, не встает больше?

— Прибью!

— Здоровья-то хватит?

Пикировка оборвалась так же быстро, как и началась. Правильно, нечего силы на пустопорожний треп тратить — пригодятся.

Голова уже почти не гудела, глаза привыкли к свету, рефлексы, работали как добротные часы. Я внимательно следил за идущим по дуге Эрипио, автоматически подмечая, как ему досталось за последние часы. Предводитель сейчас мало походил на франтующего властолюбца: шмотки висели лохмотьями, комбез на груди украшали грязные пятна, нижняя губа основательно распухла, левая щека покраснела и покрылась волдырями — видно, но дороге успел неслабо хватануть рентген. И тем не менее он был грозным противником: опытным бойцом, значительно превосходящим меня силой и умением.

Эх, ствол бы мне. Да разве ж его теперь отыщешь под грудой хлама… Бесполезно.

Я, стараясь не выпускать из виду противника, мельком глянул в зал на распростертую на полу Еву. Она лежала без движения, лишь грудь часто вздымалась. Живая, но, судя по всему, досталось ей очень круто.

— Тварь ты, а не предводитель, — сорвалось с губ.

Эрипио хищно улыбнулся:

— Не тявкай, щенок.

— Ты прав. Лучше укушу…

Я сделал ложный замах и, когда Эрипио изящно отступил к противоположной стене кухни, схватил из пересохшей раковины стакан и с ходу запустил его прямой наводкой. Зря предводитель уклонялся — метил я вовсе не в него. Стакан с треском разлетелся вдребезги о стоявшую на полке мясорубку. Полученного импульса ей хватило, чтобы качнуться и упасть, прихватив с собой пару мисок.

Получив утварью по шее, Эрипио взвыл от боли и бросился на меня, как бык. Я еле успел отпрыгнуть. Хотя радоваться было рано: он продолжил маневр. Снес кастрюлю, притормозил о варочный бак и с разворота врезал мне кулаком в голову. Удар получился скользящим, но крайне неприятным. Едва угомонившийся звон в ушах вспыхнул с новой силой.

Главное, не дать схватить себя за шкирку. По замашкам, подонок знаком с борцовскими приемами, а при нашей разнице в весе это может сыграть решающую роль в ближнем бою.

Пятясь, я искал глазами, чем бы еще приложить буйного предводителя. Он наступал на меня, загоняя в угол. Э нет, так мы не договаривались!

В удар я вложил весь вес, и это чуть не стало моим последним просчетом. Реакция у Эрипио оказалась отменной: он не просто увернулся, но и сумел провалить меня, заставив по инерции закрутиться вокруг оси. Пытаясь сохранить равновесие, я шагнул в сторону и словил на противоходе по ребрам. Дыхание перешибло, и Эрипио тут же толкнул меня на разделочный стол. Прижал локтем, заломил руку, пытаясь засунуть кисть под ржавый нож хлеборезки. Мое запястье оказалось в опасной близости от кромки круглого лезвия. Я рванул руку, но хватка у Эрипио была на редкость крепкая.

Судорожно дернувшись всем телом, я попытался высвободиться. Шиш. Тогда я резко подался вперед и шарахнул предводителя лбом в подбородок. Это помогло. Он матюгнулся и на миг ослабил давление. Мне удалось вывернуться.

Не желая упускать шанс, я добавил Эрипио ногой в грудь. Тычок получился настолько сильным, что он споткнулся и спиной вышиб хлипкую дверь, ведущую на улицу. Я бросился следом: нельзя было ни на секунду терять полученную инициативу.

Хмурый день встретил меня суровым порывом ветра. Столовая находилась на самом краю огороженной территории. Из-за угла здания выглядывало побитое в утренней перестрелке рыло «Патриота» — видимо, на пресловутом джипе Эрипио сюда и добрался. Ну да, не пешком же.

Пятачок кухонного двора был крошечным. За рыхлым пнем, на котором когда-то рубили мясо, и кособокой беседкой-курилкой виднелись просевшие пласты породы. Гигантские камни вместе с остатками разрушенного кирпичного забора каскадами уходили вниз. А немного левее, за тонкой водопроводной трубой, зияла настоящая пропасть.

Воинская часть располагалась на исполинском скальном уступе, полукругом обвивающем гору на берегу Волги. Далеко внизу, сквозь серое марево, виднелась стальная водная гладь, чернели решетчатые трапеции железнодорожного моста. В бурой массе прибрежного леса пестрели брошенные коттеджи и вилась лента тольяттинской трассы.

Дух захватило. Ну и высота! До поверхности реки — метров сто. Даже с конца Льва Толстого такого вида не открывалось…

Все это мелькнуло передо мной подобно однотонному пейзажу на старом холсте. Детали отпечатались на сетчатке и поблекли, ушли на второй план.

Вперед выступила громоздкая фигура Эрипио.

Он уже поднялся на ноги и встряхивал гривастой башкой, очухиваясь от ударов. Сивые патлы развевались на ветру, драные лямки комбеза трепыхались. Порывы здесь и впрямь были сильные, ощутимо толкали то в спину, то в грудь. Ветер гудел в обрывках проводов на столбах, несся с уступа вниз, нашептывал о прошлом.

«Подожди, дружище, я обязательно выслушаю твой рассказ. Чуть позже…»

Мы сошлись. Молча, яростно, насмерть. Оскальзываясь на глинистой почве, я вцепился в шкирку Эрипио мертвой хваткой и с рыком пошел вперед. Предводитель дрогнул и шагнул назад, пытаясь выдернуть меня на себя и сбить наземь.

А я старался поймать его взгляд, прячущийся за темными очками. Но тщетно — зеркальные линзы отражали только мою перекошенную физиономию и фактурные облака на заднем плане.

Я чувствовал голод. Чувствовал, как призрачный спутник тянет свою длинную шею через потроха, разевает пасть в поисках очередной жертвы, и впервые испытывал от этого ощущения удовольствие. Мне нравилось думать о том выборе, перед которым я оказался в конце пути.

Примитивный и крайне болезненный выбор — ведь судьба терпеть не может героев: они выворачивают ей суставы и ломают кости.

Ради этого выбора нужно было в нужный момент сдвинуться с насиженного места, прорваться через все границы и кордоны, увидеть изнутри загадочную Безымянку, потерять друга и понять самую странную в этом мире женщину.

Подумаешь, ерунда какая…

А все для того, чтобы решить: стоит ли спасать людей, которые не живут, а выживают?

Мне нравился выбор. Но больше всего в этот момент мне нравилась та простая штуковина, которой научил меня ветер. Не зря я день за днем поднимался к небу и слушал его, не зря.

Он научил меня свободе.

Так и не поймав взгляда противника, я отвел глаза. Мы мотали друг друга из стороны в сторону, а ветер только и ждал, когда кто-то ослабнет, чтобы столкнуть в пропасть. Воздушный пресс на краю обрыва давил уверенно и мощно.

Ветер.

Враг тому, кто с ним борется, друг для того, кто принимает его стихию такой, какая она есть.

На короткий миг я расслабился, позволяя воздуху подхватить себя. И что-то неуловимо изменилось в окружающем мире. Краски стали ярче, движения, напротив, замедлились, легкость ощущений ворвалась внутрь с очередным вздохом и позволила проникнуть в какие-то невидимые струны реальности, звучащие в многогранной глубине, куда не всем дано заглянуть.

На неуловимое мгновение я сам стал ветром…

Падение на землю получилось мягким: воздух, ставший союзником, словно бы подхватил меня и аккуратно положил, а не бросил. Почувствовав лопатками твердь, я дернул Эрипио за грудки, выставляя колено. По задумке, бросок должен был получиться эффектный — через себя, прямиком в пропасть.

Но только в сомнительных байках, которые травят друг другу вахтеры на «лестничках», такие трюки срабатывают. На деле все получается гораздо прозаичнее.

Несмотря на секундное слияние с воздушным потоком и полученное превосходство, силенок для завершающего движения не хватило. Самую малость. Предводитель кулем грохнулся на меня, придавив к земле и шарахнув затылком о водопроводную трубу. Его пальцы быстро сомкнулись на моей шее и сжали горло, перекрыв доступ воздуха в легкие.