Алексей Корепанов - Авалон Страница 52

— Это вряд ли, — наконец-то подал голос Хорригор. — В той ветви будущего, куда мы вернемся, — я надеюсь, что вернемся, — Чапаев не утонул. Если, конечно, на берегу мы оставили именно Чапаева. Будет ли в свидетельствах очевидцев фигурировать дымовая завеса или нет — неизвестно. Если кто-то и расскажет, то ему вряд ли поверят. А может, и поверят, спишут на туман… В общем, живым остался Чапаев. И фильм вполне могут снять, только со счастливым концом.

— О-о! — Дарий закатил глаза и потер виски. — У меня мозги узлами завязываются. Бенедикт, что там у тебя? Давай, добивай!

— Предположение о том, что Василий Иванович Чапаев не утонул в реке Урал, высказывалось не раз, — сообщил танк.

— Урал? — встрепенулся Дарий. — Река называется Урал? Это совпадение?

— Нет, река называется по имени тех гор, где мы уже побывали, — пояснил Спиноза. — Она берет там начало. Так вот, согласно одной версии, раненого Чапаева сумели переправить через реку на деревянной створке ворот, но на другом берегу он все-таки умер. Его закопали в песок, а потом это место не смогли найти — река изменила русло. По другой версии, он получил пулю в затылок, когда еще только собирался зайти в воду. А кто-то даже якобы видел его через много лет после войны. Если верить этому свидетельству, Чапаев, переплыв Урал, где-то отлеживался, а потом отправился к командующему фронтом. К тому времени Чапаев уже числился в списках геройски погибших, и было принято решение использовать его в качестве легенды. Отважно сражался, бил врагов, и хоть и погиб, но не дался им в руки. Чем не пример для подражания? Логика, может быть, и непонятная, но вот такая была версия. Чапаев сменил фамилию и жил где-то в глуши, а потом кому-то проговорился.

— Действительно непонятная логика, — согласился Дарий. — Наоборот бы, объявить, что герой спасся и готов и дальше бить захватчиков.

— Он не захватчиков бил, — сказал Спиноза. — Это была гражданская война, война так называемых «красных» и «белых», в одной стране. В ней победили «красные» — та сторона, за которую воевал Чапаев. Хотя, как потом оказалось, победа принесла больше бед, чем могло принести поражение. Правда, мнения тут разные, и если перечислять все аргументы «за» и «против», то…

— Не надо перечислять, — перебил его Силва. — Зачем ворошить седую старину? Пусть специалисты в этом разбираются. А про «красных» и «белых» я из тех же анекдотов знаю. У тебя все?

— Нет, не все. Как говорится, сладкое на третье.

— Ну-ну, — недоверчиво сказал Дарий. — И что же это за сладкое?

— Самой аргументированной является такая версия: Чапаев и его бойцы вообще не пытались переплыть реку Урал. Они все были убиты при нападении «белых» на городок Лбищенск, в котором располагался штаб дивизии Чапаева. Вот, цитирую: «Когда „красные“, спустя два дня после трагедии, вошли в Лбищенск, они увидели, что в здании, где размещался чапаевский штаб, повсюду кровь, мебель вся разбросана и порублена. Значит, здесь шло самое настоящее рукопашное сражение: Чапаев и его штабисты отбивались до последнего вздоха». Конец цитаты. Как вариант, в Лбищенске «белые» его схватили, куда-то увезли и потом расстреляли. Так что концовка фильма не имеет ничего общего с реальностью…

— …и спасли мы вовсе не Чапаева! — подхватил Дарий с довольным видом. Но тут же нахмурился и повернулся к Тангейзеру: — Однако это нисколько не умаляет твою вину, Тан.

— Как же так?… — пролепетал постлейтенант. — Я точно знаю, что это Чапаев! Беня ведь сказал: версия! Всего лишь предположение! И оно необязательно должно быть верным!

— У меня есть данные о том, где находился Лбищенск, — сказал Спиноза. — Я могу определить теперешнее наше местоположение, и будет ясно, рядом ли мы с ним или за пять тысяч километров.

— Не надо! — тут же выпалил Тангейзер.

Силва понимающе покивал и пристукнул ладонью по подлокотнику.

— Ладно, поставим на этом точку. Если думаешь и впредь вмешиваться в ход событий прошлого, то учти: назад я тебя не пущу. Просто закрою люк и оставлю тебя за бортом. Вы меня поняли, господин постлейтенант?

— Понял, господин подкапитан, — хмуро, но четко сказал Тангейзер.

— Ну и ладушки, — командир обозначил улыбку, однако она была отнюдь не добродушной. — Господин Хорригор, как там ваша пятка?

— Пока не дает о себе знать, — отозвался иргарий. — Я скажу, когда зачешется… Если зачешется.

— Только что ознакомился с одним текстом, — вновь дал о себе знать Спиноза. — Автор — Пелевин, один из выдающихся писателей Темных веков. Так у него Чапаев не тонет, а вообще уезжает во Внутреннюю Монголию. Это один из регионов планеты Земля. Правда, текст не документальный, а художественный, и под Внутренней Монголией автор имеет в виду нечто иное. Но, тем не менее, еще один вариант.

— Наверное, так и должно быть, — сказал Шерлок. — Обстоятельства исчезновения героя должны быть покрыты мраком, и каждый может выбрать для себя такую версию, которая ему больше по нраву.

— Возможно, — кивнул Дарий.

— И еще одно, — не унимался Спиноза. — Сцену гибели Чапаева, и не только ее, снимали не на реке Урал, а на реке Волге, в другой части континента. Неподалеку от города Калинина, другое название — Тверь. Та самая Тверь, где вы с Таном были перед отправкой на Можай.

— Вот оно как… — протянул Дарий. — Я же совсем недавно ходил на лодке от Твери вниз по Волге. Но участь Чапаева меня миновала. И кино обо мне не снимали. Тверь… Пиво там хорошее… — он осекся. — Так, я уже сказал, Бенедикт: поставим на этом точку.

— Слушаюсь, Дар. Только еще один факт напоследок, довольно любопытный. Можно?

— Ну давай уж, выкладывай, — разрешил Силва.

— Артисту, который Чапаева играл, не повезло. Дублей пришлось делать много, вода весной в Волге холодная — вот он и отогревался водкой. И заработал себе язву на всю жизнь.

— Печальный случай, — покачал головой Дарий. — Неужели не могли съемки в бассейне с теплой водой провести? Хотя что там говорить — Темные века есть Темные века. И вода холодная, и водка некачественная, и медицина слабенькая…

— Далеко не все было тогда таким уж плохим, — заметил Шерлок.

— Но далеко не все было таким уж хорошим, если от водки язву получали, — возразил командир.

— У каждой эпохи есть свои недостатки, — не отступал следователь. — Но и достоинств хватает.

— Разумеется, — кивнул Дарий, повернулся к экрану и вгляделся в обступившие поляну деревья — осень щедро одарила их своими красками.

Вокруг было тихо, но не так далеко отсюда, вероятно, продолжали убивать друг друга люди.

— Итак, о Чапаеве закончили, — подвел черту командир. И продолжил с каким-то недобрым видом: — А теперь перейдем к другой теме. Тумана в ней не меньше, чем в гибели Чапаева. Скажи-ка мне, любезный мой Бенедикт, сколько времени тебе требуется для того, чтобы снять блокировку силового поля?

— Если это действительно блокировка, а не какие-то неполадки, то в пределах пяти-шести секунд, — с некоторой заминкой ответил танк.

— Пяти-шести секунд… — медленно кивнул Дарий. — Именно. Не больше. То есть ты мог бы накрыть Тана колпаком, когда он только начал совершать свой спринтерский заплыв.

— Не мог, — возразил Спиноза. — Когда силовое поле было разблокировано, он уже находился вне зоны досягаемости. Я ведь так и докладывал.

— Вне зоны, говоришь? — от тона, каким это было произнесено, могла бы заледенеть вся река Урал и ее притоки. И тут же голос командира стал вкрадчивым: — Помнится, ты утверждал, что являешься вполне самодостаточным… э-э… объектом. И экипаж тебе, в принципе, не нужен, поскольку ты можешь принимать решения самостоятельно. Исходя из обстановки. Так почему же, разлюбезный мой Бенедикт, ты, видя, что наш водоплавающий постлейтенант ускакал из зоны колпака, не перелетел к означенному постлейтенанту поближе? Только не говори, что мозгов не хватило для такого страшно сложного решения.

— На нехватку мозгов я не могу пожаловаться при всем желании, — кротко ответил Спиноза. — Да, я могу самостоятельно принимать решения. Но — в боевой обстановке, при нападении противника. В данном случае мои мозги подсказали мне, что нападения противника нет, а потому право принимать решения остается за командиром экипажа. Если бы я получил от командира приказ совершить перелет и накрыть силовым полем второго члена экипажа, оказавшегося снаружи, я непременно выполнил бы его. Но поскольку такого приказа не последовало…

— Хватит! — раздраженно бросил Дарий. — Я все понял, Бенедикт. Ты выполняешь те приказы, которые тебе по нутру. А в других случаях у тебя всегда найдется оправдание. Если хочешь узнать мое мнение на этот счет, то вот оно: я не хотел бы, чтобы наши вооруженные силы были оснащены подобными тебе боевыми маши… объектами. И по возвращении подам соответствующий рапорт. Дружба, как говорится, дружбой, а служба службой.