Опричник (СИ) - Теплова Арина Страница 52

— Я здесь! — тут же раздался приятный голосок Людмилы откуда-то сбоку.

Мирон обернулся на ее голос и увидел в углу землянки некое подобие большой клетки. Лишь отрытая дверь пропускала внутрь жилища свет, ибо окна были узкими войлочными и открывались видимо только для выпуска дыма. В клетке на куче веток и соломы сидела Людмила и, схватившись руками за деревянные прутья решетки, сделанные из тонких стволов орешника, приникла всем телом к прочным круглым прутьям. Место в клетке хватало лишь для небольшого ложа из сена, на котором можно было спать, только свернувшись калачиком.

— Людушка! — выпалил Мирон, бросаясь к ней и отмечая, что она так и одета в красное свадебное платье Насти, лишь только коса ее была распущена и темные густые волосы покрывали ее плечи и спину. — Ты жива, слава Богу!

—  Я думала вы в жизнь не найдете меня в этом логове, — пролепетала она тихо. — Он так долго тащил меня через все эти болота…

— Да ты что, милая? — пролепетал Мирон, вглядываясь в ее яркие зеленые очи и улыбаясь ей. — Я да не найду? Рассмешила прямо.

Она смотрела на него таким благодарным и призывным взором, что Сабуров вмиг смутился и опустил глаза. Проворно выпрямившись, он начал осматривать и порывисто дергать прутья – стволы, пытаясь открыть клетку. Увидев сбоку большой замок, Мирон оценил его неприступность и, достав из-за спины короткий топорик, велел:

— К стене прижмись.

Спустя несколько минут, выломав решетку, он вызволил девушку из клетки. Только в этот момент он заметил разодранное платье на ее плече, а под ним кровавые раны, словно от жутких когтей.

— Ты ранена? — выпалил он обеспокоенно. — Это он сделал?

Он бесцеремонно начал раздирать ткань платья на ее плече сильнее, чтобы увидеть насколько глубоки раны – порезы, и Людмила невольно отшатнулась от него.

— Мирон! — выпалила она.

— Прости, — извиняющимся тоном пролепетал он, чуть убрав руки с ее плеча и уже заглядывая в ее глаза тут же спросил. — Позволь? — Она кивнула и он, осторожно оторвав ткань по бокам ее хрупкого белого плеча, увидел три глубоких пореза. Кровь в них уже немного запеклась, но они все еще кровоточили. А на ее щеке виднелся большой синяк. — Это зверюга сделал?

— Да, — кивнула она. — Я его венец не хотела на шею надевать, — объяснила Людмила, — А потом еще и пыталась сбежать из его землянки. Вот он и рассвирепел.

— Какой еще венец?

— Ты тоже ранен, — сказала озабоченно девушка, невольно увидев как с раны на его голове, по виску течет кровь.

— Да царапина это, пройдет, — отмахнулся Мирон. — Про какой ты венец говоришь?

— Тот, который у оборотня на шее. Золотой. Он от Чаши. Обруч в основание, что нам надобно.

— Не видел я ничего у него на шее, — заметил, нахмурившись, Мирон.

— Он в виде тонкой плоской цепи. И видно его только когда он человеком обращается. Под звериной шерстью его плохо видать. Венец этот видимо приворотный. Оборотень сказал, как только надет мне его на шею, я вмиг полюблю его. А я ни в какую не давалась. Вот он со злости и запер меня в клетке.

— Вообще не пойму, зачем ты то ему? Он ведь Настасью Бисерову хотел.

— Он сначала рассердился, как увидал, что я не она. А потом, приглядевшись, сказал, что я даже краше ее.

— Ясно, — мрачно процедил Сабуров, обхватывая ее за талию и придерживая. — Пойдем, милая, промоешь рану у колодца, а позже Василий зашьет тебя. А то рубцы страшные будут. — Бросив еще раз взгляд на глубокие три раны на плече девушки, и синяк на ее лице, он сжал кулак и тихо прохрипел. — И что за зверюга? Только бы баб бить. Пойдем.

Оставив Людмилу около колодца умываться, Мирон проворно подошел к Василию и женщинам с детьми и услышал последние слова Василия:

— Отчего же вы не сбежали?

— Так любим мы его, он наш муж, — сказала одна из девиц. — Да и болота вокруг, куда бежать? Да и детишки у нас малые. А лешие нас дальше частокола не пускают.

— Любите? — опешил Василий.

— Он нам венец заветный одевал и венчал нас как в церкви, — ответила другая.

— Что за глупость? — нахмурился Василий, не понимая как можно любить оборотня. Мирон, приникнув к брату на ухо, прошептал:

— Привораживал он их.

Все женщины говорили об одном, что когда то давно или недавно их украл оборотень, который днем становился обычным мужиком и довольно красивым, и вынуждал их жить здесь рядом с ним. Сначала они не хотели, но оборотень одевал им на шею некий золотой венец, и они тут же влюблялись в него. Они по собственной воле оставались жить с ним, рожали от него детей. Они так и жили всем большим табором здесь в глуши, охраняемые лешими и лисами, вместе с детьми в шести землянках, и почти ни в чем не нуждались. Колодец с водой рядом с первой землянкой и небольшой родник, который находился в тридцати шагах отсюда, обеспечивали их водой. Довольно большой огород был разбит рядом с жилищами, а оборотень ежедневно ходил на охоту, обеспечивая мясом все свое семейство. Мало того, почти каждую ночь, по словам невольниц, волкодлак, которого все женщины поголовно называли мужем, наведывался в людские поселения. Он воровал там рожь, гречу, и другие злаки, а так же кур и одежду для обитающих в его логове женщин и детей. Одна из баб рассказала, что у них даже была одно время корова, которая давала много молока.

Ежедневно оборотень выбирал одну из женщин для своих утех, и каждая была рада ему угодить, ибо считала оборотня самым красивым из мужчин. Они все были дико влюблены в своего покровителя, и даже не помышляли убежать. Слушая девок и баб, Сабуровы хмурились, понимая, что хитрый и наглый оборотень устроил в своем логове целый гарем, с помощью некоего волшебного венца и наслаждался покорностью своих невольниц. Мало того, молодые люди насчитали восемь детей, отцом которых явно был волкодлак. Ибо у всех трех девочек, семи, пяти и трех лет виднелись хвосты, которые высовывались в прорезь на их сарафанах. В остальном девочки выглядели обычными и более признаков оборотня не имели. А мальчики разного возраста, которых было пятеро, вообще не отличались от обычных детей.

9.11

Быстро сложив всю картину происходящего, Мирон направился в сторону ворот, чтобы помочь Семену и осмотреть оборотня. Но Бисеров уже сам, волоча волкодлака, зашел в ворота, и бесцеремонно кинул его на траву. Мирон приблизился к Семену и приветливо спросил:

— Что все головы с частокола уже снял?

— Да все. Волки их все утащили в три ходки, — кивнул Семен.

— Благодарствую, — похлопал Сабуров Семена по плечу.

Рядом раздались стенания и крики одной из девок:

— Возлюбленный ты наш!

Бабы и девки, увидев связанного оборотня, в обличие мужика, вмиг окружили его.

— Что вы с ним сделали?! — причитали они, осматривая кровавые раны оборотня.

— А ну отошли все от него, — властно гаркнул Мирон, и женщины испуганно замолчали и попятились от волкодлака. Быстро приблизившись к оборотню Сабуров дернул ворот его окровавленной косоворотки. Действительно на шее волкодлака сияла тонкая плоская с палец толщиной золотая цепь. Не задумываясь, Мирон сделал то, что подсказала ему чуть ранее сделать Людмила. Он одним движением сорвал цепь с шеи оборотня.

— Не тронь! — захрипел оборотень.

— Все! Больше девиц неволить не будешь, зверина, — отрезал Мирон и, сжав тонкую золотую цепь в кулаке, хмуро тихо добавил, чтобы слышал только оборотень. — Теперь я посмотрю, кто тебя без нее любить будет.

Злобно оскалившись, мужик – оборотень плюнул в Мирона и прохрипел:

— Сгинь, людина!

— Семенушка брат, — обратился Мирон, устремив взор на Бисерова. — Сделай одолжение – уволоки этого бешеного в первую землянку вон там у колодца. Да свяжи потуже, чтобы не сбежал. А то эти влюбленные бабы еще освободят его.

Едва Семен направился с оборотнем в землянке, как Мирон обернулся к бабам и грозно посмотрел на них.

— А теперь сюда смотрите, глупые, — он вытянул вперед руку, в которой держал золотой плоский обруч от Чаши. — Этот заветный венец, которым вас оборотень венчал? Так? — Бабы и девки молчали, как-то испуганно глядя на младшего Сабурова, поджав губы. — Так вот. Именно этим венцом – цепью он колдовал и привораживал вас к себе. Ибо кто цепь сию на шею наденет у того глаза застилаются любовным дурманом, и может он и самого черта полюбить! А вот теперь и думайте сами. Здесь с этим зверюгой оставаться или с нами обратно к людям пойдете? Кто захочет, всех заберем. А кто останется здесь в логове, тому Бог судья.