Василий Головачев - Смерч Страница 52

– Вряд ли это достижимо.

– Но доступ к Интегратрону он уже получил. Пора его останавливать.

– Ты же готовил к этой работе своего протеже.

– Артур Суворов не мой протеже, а Светлены.

– Пусть так, и что же? Он согласился стать Воином Закона? Забыть обо всём личном? Отказаться от мирских забот?

– Парень далеко не воин, хотя и любит рисковать, как ни странно. В принципе Воин Закона нам сейчас не нужен, нужен Архитектор Согласия, что важнее.

Матфей бросил на собеседника, сидевшего в обманчиво расслабленной позе, скептический взгляд.

– Для этого деяния нужен Посвящённый очень высокого ранга, а насколько мне известно, ваш ученик – обыкновенный человек.

– Не совсем обыкновенный, у него есть неплохой паранормальный запас, и он легко овладел тхабсом.

– Тем не менее по сути ты его подставил.

– Я этого не хотел. Чтобы поправить положение, нужен сильный человек, способный стать Воином. Но коль такового у нас нет, возможен и другой вариант.

– А если он не справится?

– Если парень не сможет стать Архитектором Согласия, послужит приманкой для слуг Монарха, отвлечёт их и самого Конкере. А мы за его спиной успеем перестроить систему защиты «розы» таким образом, чтобы никто из иерархов, даже такой крутой, как Монарх, не смог больше по своему усмотрению проводить Изменения.

– Этот ваш парень… Артур… знает о ваших замыслах?

– Нет, но узнает, обещаю. Мне он нравится. А волевой характер – дело наживное, как и профессионализм. Как говорил поэт:

Да пребудут в целости,Хмуры и усталы,Делатели ценностей —Профессионалы.

– Что ж, тебе виднее. Меня отыскали Посвящённые, Василий Котов, Иван Парамонов и Вахид Самандар.

Тарас дёрнул щекой, намечая улыбку.

– Да, у них непростая задача – отвлечь на себя Рыкова. Хотя и они об этом ещё не знают.

– Мне помочь им?

– Как велит душа.

– Ты бы помог?

– У меня иное положение, если ты в курсе. Я исполняю обязанности диарха и поэтому обязан сохранить существующее равновесие в «розе» до прихода инфарха.

– Ты знаешь, кто он?

– Догадываюсь.

– Думаешь, он справится с Монархом?

– Если каждый из нас не встанет на путь сопротивления Конкере, не поможет никакой инфарх.

– Неужели Монарх пойдёт на Изменение?

– Непременно. Он слишком долго ждал этого часа и теперь жаждет отомстить всем, кто содействовал его заключению в «спецлагерь».

– С чего он начнёт?

– Возможны три этапа грядущего передела мироустройства. Первый – использование Зверя Закона для уничтожения иерархов и Хранителей, которые могли бы объединиться и дать ему отпор. В принципе, этот этап уже начался. Второй – подчинение системы МИРов, образующих мощную энергосистему, имеющую каналы отсоса энергии из вакуума. И последняя фаза – зомбирование всего населения Земли, то есть создание Эгрегора Тьмы.

– Третья фаза лишняя.

– Возможно, хотя, если Монарху удастся запрограммировать людей, уже никто и ничто не сможет ему помешать выполнить замысел. Вот почему я вынужден просить Хранителей вскрыть схроны с кое-какими Великими Вещами. Без них мы обречены на неудачу.

Матфей задумался, поглаживая подбородок.

Тарас допил чай, налил ещё.

– Славная жидкость, рот ласкает, давно такой не пробовал.

– Хорошо, – очнулся наконец Хранитель. – Я помогу. Хотя не уверен, что поступаю правильно. Что конкретно тебе нужно?

– Не мне – избраннику Светлены. Свисток, разумеется.

– Эта Вещь подчинится далеко не каждому Посвящённому.

– И все же я прошу именно её.

Хранитель снова в сомнении взялся за подбородок, но заметил ироничные искры в глазах собеседника и поднялся из-за стола:

– Пошли.

Короткий «полёт» в «колодце тьмы, тишины и невесомости». Выход в свет.

Пещера, ажурный замок Акридидов.

– Сакральная геометрия, – проговорил Тарас, окидывая взглядом сооружение разумной саранчи. – Какие формы, какие пропорции… и где теперь её создатели? Нет их! Возможно, лет через пятьсот и наши произведения искусства и архитектуры станут предметами хранения… если человечество уцелеет. Иной раз вдруг приходит мысль: зачем я пытаюсь кому-то помочь, кого-то спасти? Ведь ясно, что человечество – очередной эволюционный тупик коллективной формы разума, каким была и вся великая цивилизация Инсектов. Монарх лишь отодвинул финал этой формы разума в глубь тысячелетий. Кстати, ты не задумывался, почему в «розе» существует целый «подвал» с «пустыми» реальностями? Или почему и для кого созданы миры псевдоримановых пространств, обладающих большим разнообразием свойств, нежели евклидово? Почему вообще существуют реальности, не поддающиеся геометрическому описанию?

– Задумывался, – тихо ответил Матфей, также глядя на замок Акридидов. – Мы – не единственные сущие в Мироздании. Творец позаботился и о других.

– Правильно, – согласился Тарас, оглядываясь с некоторым удивлением. – Мышление – всего лишь способ формирования нового знания, должны существовать и другие способы, а вместе с ними – и носители разума других типов. Но к делу, дружище, время не ждёт. Ты возьмёшь меня с собой или сходишь за Свистком сам?

Матфей поколебался немного, раздвинул сухие губы в полуулыбке.

– Ты ведь всё равно знаешь, где он хранится?

– Тысяча семьсот двадцать шестой год, канун учреждения в России Верховного тайного совета, к которому перешли некоторые полномочия Сената.

Матфей кивнул, не удивляясь познаниям собеседника.

– Я возглавил этот Совет, будучи одним из кардиналов Союза Неизвестных. Идём, я покажу тебе Свисток.

Один за другим они проникли в замок, поднялись в тронный зал царя Акридидов, подошли к саркофагу, внимательно «посмотревшему» на них.

– Ты поставил не простую печать, – прищурился Тарас.

– «Сарва-ракша-кара», раппорт с качественной ориентацией отрицательного заряда на смерть грабителя, если таковой здесь объявится.

– Недурно.

– Поехали.

Прыжок в прошлое ничем не отличался от обычного тхабс-режима.

Погружение в тёмный беззвёздный колодец, падение, удар в ноги, свет.

Тот же тронный зал, тот же саркофаг царя Акридидов, но свет в зале другой – бестеневой, прозрачный, живой, пронизывающий все предметы и тела гостей.

Матфей гулким басом произнёс короткую фразу.

И тотчас же перепончато-кристаллическая друза саркофага начала изменяться, течь, вырастать в размерах, пока не превратилась в подобие гигантской валторны, отсвечивающей тусклым серебром.

Конечно, форма этого сооружения была намного сложней, глаз не мог оценить всех его удивительно гармоничных переходов и пересечений, и всё же сразу было видно, что это некий музыкальный инструмент, а не что-нибудь иное.