Пол Андерсон - Операция "Хаос" Страница 53

— Kommen Sie zuruck! — закричал я, перекрикивая свист ветра. — Retouniez-vous![21]

Я не без замешательства понял, что перед переносом Лобачевский запечатлел в моем мозгу знание немецкого и французского. Ей-богу, и русского тоже!

— Мурр! — раздалось сзади.

Я обернулся.

— Что за черт?

Кот исчез совсем не там, а сейчас он шел к нам прямо с противоположной стороны.

— Искривленное пространство, — констатировала Джинни. — Смотри, Свартальф ставит лапы твердо, но движется по кривой, будто пьяный. И ведь он был всего в нескольких ярдах от нас. А что же будет на расстоянии нескольких миль?

Я прищурился и огляделся:

— Все выглядит прямолинейным.

— Так и должно быть, пока ты не двигаешься. Бр-р. Сделаем, чтобы потеплело.

Она вынула из сумки свой раздвижной жезл. Звезда на конце жезла не сверкала, лишь тлела. Но тем не менее благодаря ей одна-единственная зажженная спичка, которую Джинни поднесла к нашим подписям и отпечатку лапы Свартальфа, согрела нас мгновенно. Если честно, стало, пожалуй, даже слишком жарко. Я вспотел. Видимо, Адская Вселенная обладала такой высокой энтропией и процесс термодинамического распада зашел так далеко, что и минимальное тепловое воздействие вызывало сильный эффект.

Свартальф уже был рядом с нами. Оглядывая с беспокойством равнину, я пробормотал:

— Что-то все прошло чересчур гладко…

— Нам благоприятствовали два обстоятельства, — ответила Джинни. — Первое — колдовство переноса оказалось действительно эффективным. Его влияние еще не закончилось. Оно охраняет нас, и в какой-то степени благодаря ему обстановка кажется схожей с земной. Второе — демоны заранее хорошо знали, где и когда им ждать предыдущие экспедиции. У них было достаточно времени для подготовки всяких грязных фокусов. Мы же прокрались незаметно. — Она откинула прядь волос со лба и твердо добавила:

— Но думаю, что и у нас, когда мы тронемся в путь, проблем будет полон рот.

— А что, надо будет куда-то идти?

— Да, конечно. С какой стати похититель вернется именно сюда, в пустыню? Мы и не могли сразу оказаться в нужном месте. Помолчи пока что, я определю направление.

Джинни подняла вверх пергамент с именем «Виктрикс». Пропела заклинание. Жезл уверенно развернулся в определенном направлении. Но магический шар оставался мутным. Ни намека на то, сколь долгий предстоит нам путь и что нас ждет впереди. Слишком чуждым здесь было пространство-время.

Мы поели, напились, отдохнули несколько минут и отправились в путь. Джинни, со Свартальфом на седельной луке, летела впереди. Я держался чуть сзади и справа. Метлы работали плохо, двигались медленно. Защитный экран приказал долго жить, и мы остались открытыми дующему справа ветру. Но зато мы успели подняться и выровнять наш полет до того, как он сделался достаточно сильным.

Сперва начались зрительные искажения. Я смотрел, и рука моя все крепче сжимала рукоять рычага управления. Свартальф, моя красавица Джинни, камни внизу — все пошло рябью, волнами, начало сужаться и растворяться, потекло. Все сделалось непристойно карикатурным. И одна грязная карикатура тут же сменялась другой — еще худшей.

Казалось, с тела сшелушивались комки мяса, обвисали каплями, утоньшались, вытягивались, а потом срывались и пропадали. Звуки изменились тоже. Пронзительный свист перешел в какофонию. Вопли, гул, жужжание — будто бы угрожающая скороговорка. Я почти понимал их. Они вибрировали ниже порога восприятия, я не слышал их, но мое тело слышало. И я отвечал им, содрогаясь от ужаса.

— Не обращай внимания! — закричал я. — Это оптический эффект Доплера…

Но мой крик не смог пробиться сквозь этот хаос.

Внезапно моя любимая стала удаляться. Она неслась от меня, вращаясь, словно сорванный ветром лист. Я попытался лететь за ней следом, прямо в поры ветра, выбивающего из глаз слезы, но чем больше я отклонял курс метлы, тем быстрее уносилась от меня Джинни.

— Больян, помогите! — закричал я, пытаясь докричаться в пустоту.

И пустота поглотила меня.

Я скользил вниз по какой-то невозможно бесконечной кривой. Метла никак не могла выйти из штопора.

«Нет, — старался я перебороть страх, — я не разобьюсь! Нет. Полет скоро выровняется. Выровняется, когда я буду над теми…»

Гряда камней, к которой я наискось падал, оказалась вовсе не грядой камней — это была горная цепь.

Буря смеялась над моими усилиями. Метла подо мной тряслась. Я тянул на себя рычаг управления, мычал заклинания, но ничего не мог поделать. Мне не удастся сесть, я разобьюсь об утесы…

Видимо, я пролетел несколько тысяч миль. Не меньше — ведь иначе я бы увидел эти горные пики посреди бесконечной равнины. Джинни погибла… Вэл погибла… Возможно, и меня ждет смерть. Но я не имел права терять надежду…

— Ию-у-у! — прорезалось сквозь шум и хаос.

Я крутанулся и чуть не свалился с седла. Ко мне неслась Джинни. Развевающиеся волосы пылали огнем. Звезда на волшебной палочке вновь сияла, словно Сириус. Управляли помелом когтистые лапы Свартальфа, то есть — Больяна. Желтые глаза горели, белые клыки сверкали. Морда кота походила на морду пантеры.

Они подлетели вплотную. Джинни перегнулась ко мне, и наши руки встретились. Словно ток пробежал по мне от ее ладони. Я смотрел, как управляет кот, и делал то же самое. Дома такой пилотаж привел бы к аварии. Но здесь мы лишь развернулись и начали набирать высоту.

Как это объяснить? Предположим, вы — плоскостник, вымышленное существо (если на свете бывают существа, которые можно назвать вымышленными…) Так вот, вы — плоскостник, живущий в пространстве двух измерений. Двух, не более. Вы живете в поверхности.

Все правильно, именно «в», если это плоскость, геометрию которой мы изучили в средней школе. Параллельные линии не пересекаются, кратчайшее расстояние между двумя точками есть отрезок прямой, сумма углов треугольника равна 180 градусам, и так далее.

Но теперь вообразите, что какой-то трехмерный гигант вытащил вас оттуда и опустил на поверхность, имеющую форму. Например, это может быть сфера. Вы обнаружите, что пространство вдруг изменилось самым фантастическим образом. В сфере линии определяются как меридианы и параллели, что подразумевает наличие у них конечной длины. Расстояние между двумя точками тем меньше, чем ближе линии измерения к дуге наибольшей окружности. Сумма углов треугольника оказывается меняющейся величиной — она всегда больше 180 градусов, и так далее. Возможно, вы тут же свихнетесь. А теперь вообразите конус, гиперболоид, тела, полученные вращением логарифмических и тригонометрических кривых, тело вращения ленты Мебиуса. Вообразите себе все, что можете.

А теперь представьте себе планету, состоящую из воды. Жидкую планету, где бушуют непрерывные бури, где не действуют обычные законы физики. В каждой отдельной точке поверхность имеет свою форму, которая даже не остается постоянной во времени. Превратите два измерения в три, затем в четыре. Еще одно измерение — ось времени. Возможно, и темпоральных осей понадобится несколько — так полагают многие философы. Теперь добавьте гиперпространство, в котором действуют паранормальные силы. Пусть в этом пространстве действуют законы хаоса и ненависти. И вы получите некоторую аналогию с тем, что представляет собой Адская Вселенная.

Мы тогда попали на гребень волны, и Джинни понесло в одну сторону, а меня — в другую. Наши курсы разошлись потому, что такой была кривизна пространства. Моя попытка догнать ее была хуже чем бесполезной. В области, где я находился, линии пространства круто изгибались совсем в другом направлении. Я заблудился, и меня бросало от одной геометрии к другой. Оказавшись внутри громадной складки пространства, я помчался навстречу гибели.

Ни один смертный не смог бы избежать участи, которая была уготована мне. Но Больян уже не был смертным. Его дух более ста лет назад высвободился из бесценной для каждого человека, но такой ограниченной плоти. И к его природному гению добавились знания и мастерство, приобретенные за это время. Математику удалось достичь взаимопонимания с Джинни, воспользоваться ее помощью. И поэтому тело Свартальфа превратилось из ловушки в оружие, которым он мог распоряжаться по своему усмотрению. Больян мгновенно оценил, как меняется окружающее пространство. Составлял и решал в уме его уравнения, рассчитывал, каковы должны быть его свойства, безошибочно предвидел дальнейшие варианты кривизны пространства. И все это в мельчайшие доли секунды. Он лавировал в вихре измерений, словно футболист, рвущийся к заветным воротам.

И он победил. Не имея другого голоса, он запел песню, которую поют коты после драки с соперником или совокупления с самкой. Круто меняя курс, мы понеслись над горами и устремились к нашей цели…