Олег Таругин - Маятник Смерти. «Оборотни» Спецназа Страница 53

— Мародерствуете, товарищ майор? — осведомился отягощенный тремя халявными рожками Вовчик, неслышно подошедший сзади. И, неожиданно став серьезным, спросил: — Думаете, получится?

— К гадалке не ходи! — с неискренней уверенностью сообщил я. — А ты не задумывался, что будет, если у нас не получится?

— Задумывался…

— Вот и не задавай дурацких вопросов… особенно, если хотел спросить совсем о другом. Что?

Спецназовец вздохнул:

— Штыря жалко. Мы с ним уже четвертый год в паре, он мне дважды жизнь спасал, а мне вот не довелось… пока. Иначе никак не прокатит?

— Не прокатит, — подтвердил я, — ситуацию сам знаешь. Спасибо, если хоть так получится. Иди работай, солдат…

Спецназовец кивнул, однако прежде чем уйти, негромко добавил, не глядя мне в глаза:

— Не волнуйтесь, не подведу. Это так, клинит меня малехо. Еще и двух дней не прошло, как мы… ну, вы поняли…

Я понял и молча кивнул, догадываясь, что никакого ответа он от меня не ждет. Перед боем, который вполне может стать последним, каждый по-своему с ума сходит. Имеем право. Главное, чтобы потом, в бою, не сомневаться…

Спустя пять минут мы были готовы. Собранные боекомплекты по-братски разделены, роли окончательно распределены. Не знаю, как у остальных «боевых единиц» нашей маленькой группы (надеюсь, что так же), а у меня на душе было спокойно и… пусто. Капитан ведь не зря ненавязчиво передал мне командование — это моя акция, это то, к чему меня готовили и чему учили. Теперь поздно сомневаться и «душевно мучиться», теперь время действовать.

Дождавшись очередного предложения «выходить и сдаваться», на сей раз подкрепленного короткой очередью из башенного пулемета одного из бронетранспортеров по окнам, я неистово замахал остатками своей некогда белой футболки, нацепленной на ствол трофейного «калаша», и не без внутренней дрожи вышел наружу.

Ничего плохого не произошло — по крайней мере, меня не отбросил назад удар снайперской пули и — что намного более важно! — мне не стали крутить руки засевшие в «мертвой зоне» под самой стеной и оттого невидимые нами спецназовцы. Просто за неимением таковых, как я понимаю, поскольку в аналогичной ситуации я бы сделал именно так.

Отдавать своим еще какие-то команды не было необходимости — я просто шагнул навстречу залегшему и чуть ли не окопавшемуся оцеплению, зловеще ощерившемуся в нашу сторону стволами.

За спиной сквозь зубы выматерился Штырь — бедняге вовсе не надо было ничего специально изображать: ему было по-настоящему больно. Да и несколько висящих на плече автоматов — и трофейных АК, и захваченных для достоверности «кипарисов» — явно не облегчали его задачи. А ведь ему еще работать — в мире спецназа ранение, как известно, еще не повод для освобождения от воинской ответственности…

Те сто метров, что меньше получаса назад мы лихо преодолели за считаные секунды, теперь шли минут пять. Пару раз Штырь, якобы теряя сознание, весьма правдоподобно обвисал на плечах товарищей — настолько правдоподобно, что поначалу я даже поверил, и только шипящее «б…!» убедило меня в обратном.

Дойти до линии оцепления нам не дали метров десять. Кто-то заорал «Стой! Бросить оружие и лечь на землю!», и навстречу двинулись четверо солдат в привычном летнем камуфляже, но с незнакомыми мне нашивками на рукавах. Ага, похоже, насчет внутренних войск я ошибся!

Им оставалось пройти до нас еще три последних метра, когда Штырь, издав жуткий стон, упал в последний раз, теперь уже на самом деле — подавая нам оговоренный сигнал…

ГЛАВА 16

Первое, что надлежит сделать в подобной ситуации, — это уйти из заранее пристрелянного сектора. Неторопливо подходящие к нам ребятки ведь ожидают, что, начни я делать какие-то глупости, достаточно будет просто нажать на спуск, выпуская пулю за пулей в том направлении, где я нахожусь…

Нет, парни, вот тут вы ошиблись, я там не нахожусь, я там находился еще полсекунды назад! А сейчас я лечу в кувырке головой вперед, приземляюсь на руки, смягчая удар, и, перекатившись чуть в сторону, вновь вскакиваю на ноги. Остальное — уже не мое дело, прикрывать меня от этих самых «ребяток» — задача капитана и Вовчика.

Похоже, получилось: за спиной ударили первые, всегда кажущиеся самыми громкими, очереди, тут же потонувшие в гулком грохоте ответного огня. Эх, понеслось!

Вознесенные на невысокую насыпь рельсы приветливо сверкнули передо мной… и уже подо мной, поскольку бежал я быстро, так быстро, как бегают только от собственной смерти. Вот и противоположный склон, и застывший на месте приземистый бэтээр, на первый взгляд — самая обычная «восьмидесятка»[21], точно такая же, как и унас._

Возле открытого (ура!) десантного люка застыли с сигаретами в руках трое членов экипажа в черных комбезах. Ой, как хорошо-то! Ну, за работу…

С размаху хлопнувшись на спину, я поехал с насыпи вниз, одновременно нажимая на спусковой крючок и выцеливая портящих здоровье никотином танкистов. Автомат забился в руках привычной «мелкокалиберной» дрожью, расшвыривая недокуривших свою последнюю сигарету «мазутов» по разные стороны от приветливо распахнутых створок. Так, с этими все, займемся четвертым — тем, что нас стрельбой по окнам пужал.

Вскочив на ноги, я в два прыжка оказался возле бронетранспортера и, направив ствол автомата в темный провал люка, выпустил внутрь боевого отделения остаток магазина. Риск, конечно, так можно и бэтээр попортить, зато с гарантией — если сразу не попаду, то уж вторичным рикошетом точно достану. Есть! Лихорадочно сменив магазин и дослав патрон, крутнулся вокруг оси, осматриваясь.

Второй бэтээр, тоже с раскрытыми люками, метрах в двадцати, несколько зеленых армейских «Уралов», группа замерших с сигаретами в руках водителей рядом с ними — как и ожидалось, пока никто ничего не понял. На то и расчет! Вскинув автомат, я дал верхом длинную веерообразную очередь. Пули весело сыпанули по бэтээровской броне, прошили брезентовые тенты автомашин, изукрасили сверкающими на солнце трещинками лобовые стекла…

Солдатики дисциплинированно попадали на землю — геройствовать они явно не собирались. Вот и ладненько, дольше проживете — мне вас убивать ни резона, ни времени нет.

Вновь сменив магазин, я рыбкой нырнул в боковой люк «моего» бэтээра — часики тикали и больше нельзя было терять ни секунды. Впрочем, стрелять не пришлось — четвертый танкист лежал на полу под подвесным башенным сиденьем, откуда его, видимо, сбросила одна из моих пуль. Вытаскивать труп времени не было, как и закрывать десантный люк. Скользнув на сиденье механика-водителя, я завел мотор и, круто вы-вернув штурвал, газанул, с разгона бросая тринадцатитонную машину на насыпь.