Виталий Обедин - Виталий Обедин Слотеры. Песнь крови. Страница 53

Это упрощало дело, но не объясняло, где и через кого искать Ренегата.

По всему выходит, что за появлением вампира-отступника стоит кто-то третий. Тот, кто не стал пробовать меня нанять или уговорить, а предпочел пощекотать клинками. Кто знал, что рано или поздно я приду к лавке Эйнара Гамона. И не Калешти ли сдал меня этому третьему? Выходит, он его знает?

Вдалеке послышались резкие свистки городской стражи, привлеченной звуком выстрела. Столь быстрая реакция не удивляла: с появлением Ренегата число ночных патрулей в городе увеличили втрое.

Наскоро проверив карманы иссохшего носферату и ничего в них не обнаружив, я поспешил прочь, не желая быть застигнутым на месте происшествия. В связи с важностью задания дядюшка Витар, как глава Второго Департамента, официально наделил меня известными полномочиями, но объясняться со стражей по поводу убийства легализованного вампира все равно не хотелось. Шепну потом дяде, и он замнет все по-тихому.

Единственное, что могло бы меня задержать подле мощей этого дважды покойника, — возможность узнать его личность. Имя носферату сулило дать подсказку насчет того, кто руководил «постановкой» в Аптечном переулке. Но ведь его можно узнать и немного позже, не привлекая к себе внимания?

Рассудив так, я шмыгнул в ближайший переулок, укрываясь от желтого света фонарей, которые держали перед собой бухающие сапогами стражники. В кармане у меня позвякивали серебряные Скрижали.

Три целых и одна искореженная пулей.

Глава XX

ПОКОЙНАЯ И ПОРОЧНАЯ

Методично вливая в себя стакан за стаканом густое и темное тарнское вино, я сидел дома, в комнатах на Аракан-Тизис, глядел в пламя камина и баюкал разболевшуюся руку. Схватка в Аптечном переулке не прошла даром. Половина швов, наложенных доктором Шу, разошлась, так что пришлось просить его наложить их повторно.

Почтенный бакалавр медицины, кажется, искренне обиделся за столь пренебрежительное отношение к своим предыдущим трудам. Обида выражалась в том, что доктор не бубнил, как обычно, про мой «нездоровый» образ жизни, а просто делал свое дело — быстро и молча, лишь изредка попыхивая трубкой…

Дом был погружен во тьму: я не стал зажигать ламп и свечей, довольствуясь отсветами пламени, грызущего поленья в утробе камина.

Я пытался думать о результатах своей охоты, но, видно, слишком подустал за последние несколько дней и ночей. Мысль шла в голову крайне неохотно. Приходилось усилием воли возвращать себя к разрозненным фрагментам головоломки, упорно не желавшим состыковаться. Последние события мало что прояснили — скорее прибавили сумбура.

Кто-то поспешно рубит все «хвосты», за какие только можно ухватить убийцу-проглота. И Патрик Варра, и Эймар Гамон, знавшие тощего кровожора до того, как он слетел с катушек и превратился в Ренегата, мертвы. Эти ниточки обрезаны и сожжены. Но в то же время кто-то щедро рассыпает у меня перед носом путеводные крошки. И может быть, этот кто-то не один.

Накачанный некрой иберриец в моих комнатах был уверен, что я его не убью. Ему так сказали.

— Погоди… Так не должно было случиться. Ни о чем таком мне не гово…

Вампиры-бретеры тоже собирались умереть только понарошку.

— Ты убил… ты убил его, проклятый ублюдок!

Убитый человек, притворявшийся нежитью, вывел меня на гильдию Ночных ангелов. Убитый вампир, притворявшийся человеком, должен вывести на… кого?

Не уловив сути игры, я все испортил своими носорожьими методами. Думаю, подсказку надлежало получить, обшаривая тела поверженных «наемников». Нехитрые заклинания нейтрализовали вампирскую ауру, обманув и мое чутье, а уж мертвецам притвориться покойниками — плевое дело. Как там шутят кладбищенские смотрители?

— Чем отличается живой покойник от мертвого живчика?

— Обивкой гроба.

Время для своей театральной постановки таинственный «режиссер» рассчитал предельно точно: поздние сумерки. Не ночь, чтобы сразу вызвать ассоциацию с вампирами, но и не день, чтобы им угрожало солнце. Полагаю, если бы трое «бретеров» не застигли меня у «Лавки таинств», они все равно сделали бы это позже — на пути к дому… Если иберрийца, скорее всего, и впрямь отправили на верную смерть, сыграв с ним втемную (забраться в логово Выродка и выйти оттуда живым? — очень смешно!), то вампирам надлежало лишь как можно красочнее разыграть представление. Позвенеть шпагами и угомониться, получив по паре дырок на брата. Вместо этого я уложил одного из них на самом деле, а двоих других напугал так, что страшные кровопийцы сверкали пятками до самого Квартала Склепов.

Путеводные крошки в итоге они унесли вместе с собой.

Черт. Я протянул руку за бутылью, оплетенной соломой, и налил себе новый стакан.

Пуля, угодившая прямо в Скрижаль самого невезучего из вампиров-имитаторов, пустила замысел «режиссера» насмарку. Неужели он не мог предположить, что с меня станется увлечься постановкой так, что в нее будет привнесено немного реализма? Или, я бы даже сказал, натурализма. Глупо с его стороны. Маскарад, театральщина… лишние сложности! Вышел бы напрямую — получилось бы проще. Меня нанимали не разрушить систему торговли вампирским елеем, а просто оторвать Ренегату его безумную голову.

Кто же все-таки пытается вести меня по следу? И с какой целью? И ведет ли этот след именно туда, куда нужно? Был ли человек или носферату, отправивший ко мне иберрийца, «режиссером» из Аптечного переулка?

Отхлебнув вина, я задумчиво покачал стакан в руке. Так ли плохо, что замысел неизвестного доброхота сорвался и мне не досталось наводки? Может быть, оно и к лучшему? Когда тебя ведут и направляют, в девяти из десяти случаев тобой же попытаются и манипулировать. В конце концов, уложив одного из актеров носферату, я могу получить нечто большее, чем просто намек или даже подсказку.

Если люди Витара сработают грамотно, то завтра я буду знать кое-что более верное — имя незадачливого вампира! А с именем работать легко: можно определить круг знакомств и круг общения, найти вампира-мастера, некогда сотворившего киндреда из обычного смертного, растрясти всех, кто будет установлен.

Глядишь, кое-что и вылезет.

Наверняка кое-что вылезет.

Всегда вылезает. Уж я-то себя знаю.

Пока же самым простым будет предположить, что инсценировщиками двигала рука одного из партнеров Варры и Гамона. Быть может, того, кто привел к ним донора? Того, кто знал Ренегата до его падения и кто все еще жив. Ну, или мертв, но никак не упокоится по ту сторону жизни.

Я допил вино и потянулся, чтобы поставить стакан на столик подле камина, когда в комнате вдруг стало чуть прохладнее. Мои пальцы разжались, стакан глухо зацокал по доскам пола. Не пытаясь встать с кресла, я резко повернулся, нацелил ствол «единорога» в темноту дверного проема и взвел курок:

— Тебе лучше выйти на свет, если не хочешь получить пулю.

— Куда катится этот мир? — насмешливо протянул странный голосок.

Он не был ни тонким, ни писклявым, но называть его хотелось именно так: не голос, а голосок. С едва слышной хрипотцой, по-кошачьи мягкий, вкрадчивый.

— Разве можно быть таким грубым со своей гостьей? Да еще такой очаровательной и милой.

— Не припомню, чтобы я рассылал пригласительные. Даже очаровательным и милым.

— Но твоя дверь не была заперта. — Черная тень, прорисовавшаяся в дверном проеме, слегка качнулась. — Я расценила это как приглашение.

Я что, в самом деле, не закрыл дверь? На меня непохоже…

— Неумно с твоей стороны. Я мог сначала выстрелить, а потом заговорить.

— Однако же не выстрелил, — мурлыкнула тень, — Может, опустишь пистолет, Слотер?

Как же! Я направил в сторону двери ствол второго «единорога».

— В твоем присутствии? Очень смешно.

— Я так и думала. Правда, ты непохож на мужчину, которого может испугать красивая женщина.

— Тебе лучше выйти на свет, — угрюмо повторил я. — И это больше не просьба.

Она шагнула в комнату: тонкая, бледная как мел и неуловимо хрупкая. Изящная. Даже слишком изящная — прямо актриса-тень в анчинском театре. В ней не было гибкой упругости Таннис или огня маленькой Ли-Ши. Казалось, дунь ветер — и ее унесет в угол, запутает в скопившейся там паутине. И в то же время я чуял исходящую от нее силу — мрачную и древнюю. В ночной гостье вообще присутствовало нечто противоречивое, если не сказать, гротескное: как будто какие-то мельчайшие детали, несочетаемые в принципе, сочетались в ней на изломе возможного.

Подведенные уголки глаз делали ее хищный прищур варварским и раскосым, светлая помада тщетно силилась заглушить пунцовую яркость полноватых губ. О, эти губы… они могли бы показаться чувственными, если бы только не обнажали в улыбке сияющие неестественной белизной клычки, слишком длинные для любой смертной женщины.