Система. Забвение. Конец начала 2. Книга вторая. Цикл «Икосаэдр. Бронзовый аддон» - Илья Андреевич Беляев Страница 54

— Мой просчет начинает дорого мне обходиться. Я наставлял Грома, а передал знания тебе. Занятно. Кто бы это мог так поспособствовать? — сказал Михаиль. — Хм… Ты раздобыл перстень магов!

Он вскинул руки. Меня охватило беспокойство. Волна жгучего холода пронзила с головы до ног, будто я оказался на сорокаградусном морозе. Что-то совсем нехорошее сейчас плел Михаиль, и мне это не нравилось. Его слова становились все громче и громче и, наконец, он едва не закричал, договаривая свое заклинание. Жуткая волна стужи сотворилась около него и поплыла в мою сторону. Оказавшееся на ее пути тело Хали моментально превратилось в глыбу льда. Я лихорадочно пытался найти выход из этой тупиковой ситуации. Десять метров. Расстояние неумолимо сокращалось, а у меня не было никакого решения. Пять метров. Согнув локти, я выставил вперед раскрытые ладони и закрыл глаза. Пытаясь все сделать так, как советовал Каирлай, я вдруг почувствовал тепло. Холод, опутывающий мое тело, отпустил, и стало заметно легче дышать. Посмотрев вперед, я поразился сам всему тому, что увидел. Из моих открытых ладоней вырывался огонь. Он, будто гончий пес, с жадностью пожирал все вокруг, не оставляя ни единого шанса льду завладеть моим телом. Он отвоевал половину комнаты — уже загорелись стол, стеллаж, несколько подставок под оружие, но пламя продолжало изливаться, приводя в ужас не только Михаилья, но и меня самого.

— Довольно!

Маг хлопнул в ладоши и все прекратилось. Огонь и лед будто перестали существовать, словно никогда и не было их противоборства. Я посмотрел на свои еще горячие ладони и перевел взгляд на мага.

— Ты мог бы стать отличной заменой Грома! — сказал он. — Одно только слово, и я продолжу твое обучение. Мне нужны ученики, подобные тебе!

— Нет уж! Знаем! Проходили! — вспомнил я одну из давних операций и подобное переманивание врагом в свои ряды.

Вместо дальнейших разговоров я схватил железный болт и швырнул. Но то ли бросок оказался слишком слабым, то ли маг ждал этого приема и приготовился к нему, только он всего лишь отмахнулся от летящего штыря, и тот со звоном покатился по полу. Второй рукой Михаиль повел в мою сторону, и незримая волна швырнула в сторону, припечатав к стене. Поднявшись, я увидел, что лежащий в неподвижности ключ теперь медленно ползет в его сторону. Явно враг пользовался телекинезом, вот только это слабо у него получалось и слишком медленно. Второй брошенный болт полетел за первым, а я, разломав несколько скамеек, больно приложился спиной о пол.

«Хорошо, попробуем другой способ!» Достав сразу два штыря, я кинул их один за другим, причем сконцентрировался на последнем, как говорил Каирлай и мысленно придал ему ускорение. Все задуманное, ничуть не хуже совершилось наяву. Первый болт, как и предполагалось, маг остановил, отклонив в сторону, а вот со вторым просчитался. Он вдруг пропал и лишь послышался шлепок пробиваемого тела, а потом и звон вошедшего в камень металла. Думаю, стену башни он пробил навылет.

Маг с широко распахнутыми, безумными от удивления и страха глазами, упал на колени и немного постояв, завалился лицом вниз. Из сквозного отверстия в голове по полу стала медленно расползаться кровь.

Вздохнув, я потер побитое при падении плечо и, тяжело дыша, медленно подошел к лежащему под ломаной скамейкой мечу. Первые опыты с магией дали потрясающие эффекты — не предполагал, что смогу сотворить что-либо подобное. Однако последствия оказались не такими позитивными и приятными, как ожидалось. Меня немного покачивало, голова шумела и кружилась, грозя опрокинуть тело, глаза резало как от попавшего в них песка, на лбу выступил пот, да и все тело бросало то в жар, то в холод. Подобрав находящийся практически около самого мага, ключ, я надежно его спрятал и похлопал по карману, будто проверяя, не потеряется ли он снова.

За дверью послышалась возня, потом вскрик, падение тела на пол, и она распахнулась. Я уже подготовился к обороне, медленно поднимая меч (о сотворении какого-либо заклинания и речи не могло идти — слишком много сил было отдано предыдущему бою), но этого не потребовалось. Каирлай поприветствовал меня глубоким поклоном, спрятал кинжал за голенище сапога и не спеша подошел ко мне, осматривая место недавнего побоища.

— Блестяще, мой друг, просто блестяще! Твои таланты достойны всякой похвалы! Тебе можно пророчить большое будущее, если решишь идти по пути мага, отбросив в сторону меч и доспехи.

— Спасибо за совет. Я подумаю. Но пока будет лучше, если все останется так, как есть, — посмотрев на свое оружие, ответил я. — Как ты сумел выбраться? Лабиринт должен был ограничивать твое передвижение.

— Совершенно верно. Вот так и было. До того момента, как ты не убил Михаилья. Лабиринт — магическое явление, и его жизнь равна жизни хозяина, породившего его. В данном случае хозяин мертв, — эльф указал на тело мага. — Совершенно логично ожидать, что его творение умрет вместе с ним. Все просто. Я же могу только преклонить голову перед твоим стремлением к победе!

Каирлай еще раз глубоко поклонился и, подойдя ближе, положил руку мне на плечо.

— Спасибо за все, друг! Присядем? Теперь я могу ответить на все твои вопросы.

Мы отошли в сторону и устроились на одной из немногих уцелевших, длинных скамеек.

— Кто ты такой? — задал я свой вопрос.

— Темный эльф Каирлай из Вековечного Леса, который простирается на юге Малой Бабочки.

— Малой Бабочки?

— Да. Обитатели этого мира так называют землю, где обитают.

— А что, есть Большая Бабочка?

— Есть, но это не касается нашего разговора.

— Расскажи о себе! Ты маг?

— Нет, конечно, нет. У эльфов нет понятия «маг». Все они в той или иной степени наделены магией. Я историк, один из главных носителей мудрости своего народа. Эта реликвия, что ты передал Михаилью, на протяжении многих веков являлась достоянием эльфов, но ключ от ларца был утерян так же давно, как давно живут старейшины нашего рода, еще во времена Войны Магов.

— Война Магов? Мне знакомо это название. Кто-то уже упоминал об этом.

— Об этом много кто говорит, но мало кто помнит те события. Тогда наш лес — место, где все мы живем, оказался выкорчеван и практически полностью уничтожен. Немногим