Сергей Лукьяненко - Застава Страница 54

Я с некоторой тревогой подумал о том, что это и впрямь может стать проблемой. По-маленькому-то я со скованными руками изловчусь сходить… Тут я глянул на Романа и понял, что труднее всех приходится ему.

– Марек, скажи, а зачем ваш начальник устроил этот цирк? – спросила Ведьма в перерыве между затяжками.

– Ну как зачем? – удивился Марек. – Во-первых, чтоб попугать вас. Мол, все мы знаем, а ну колитесь, пока не поздно. Во-вторых – крыса он штабная, глупая.

– И то правда, – вздохнула Ведьма. – Пся крев…

– Ага, – забирая у нее окурок и втаптывая в пол, сказал Марек. – Не сердись, пани. Если ни в чем не виноваты, отпустят вас.

Ведьма хрипло рассмеялась.

В общем-то, я был согласен с Мареком. Не станет Главный штаб зверствовать. Ни одной военной или полувоенной структуре не нравятся расправы командиров над подчиненными – если нет никакой уверенности, что подчиненные и впрямь натворили бед. Да и не был никогда штаб замечен в беспричинной охоте на ведьм… надо будет не забыть сказать Ведьме этот каламбур.

Если уж вспоминать, то я знал два случая. Один – когда какая-то дальняя застава обнаглела вконец и стала грести контрабанду себе в карман. Да так сурово, что взвыли даже матерые контрабандисты – и ухитрились отснять и задокументировать процесс, после чего подбросить материалы в штаб. Расправа была суровой – начальника заставы расстреляли, все остальные получили серьезные сроки, которые до сих пор отбывают в специальной тюрьме, прозванной шутниками «Азкабан».

Второй случай был похуже. Там тоже начиналось с утаивания контрабанды. А потом начались грабежи, налеты на поселки, похищения девушек… в общем – бывшие пограничники принялись вести себя как бандиты из вестернов. Тут уже штаб выявил происходящее самостоятельно, во время какой-то инспекции – население (дело происходило в Оннели) было так запугано, что и пикнуть не смело. Заставу обложили со всех сторон, а на Земле пограничников караулили в тех местах, откуда они открывали порталы. Пограничники это просекли, поэтому бежать не пытались – бились до последнего. Их почти всех и перебили. А потом повесили – и живых и мертвых – на пепелище заставы, по другим заставам разослав фотографии экзекуции. Населению, пострадавшему от банды, выплатили компенсации.

Увы, это все равно не помогло – отношение к пограничникам в Оннели упало ниже плинтуса. Через какое-то время нас оттуда просто выдавили… и зная немножко о том, что творили эти возомнившие себя хозяевами жизни ублюдки, – я оннельцев осуждать не могу.

Так с чего же начальству пришло в голову, что среди нас – шпион или пособник Очага?

Бред, полный бред!

Даже списать на происки недоброжелателей, которые подсунули дезу, – нельзя. Нет у нас таких серьезных врагов. Да и что это за деза может быть?

Надо разбираться. Надо думать, а не бегать с оружием наперевес, играя в рейнджеров. Те, кто бегает быстрее и стреляет лучше, – все равно в большинстве.

Нас восемь человек. Точнее – семь, Эйжел не считается. Себя я вычеркиваю, потому что точно знаю – я не шпион, я вырос на Земле и с Земли хожу в Центрум.

Кого еще я могу вычеркнуть стопроцентно?

Хмеля. Потому что, когда он открыл портал в паровозе, – я увидел его квартиру и Москву за окном. Он наш, земной.

Галину. Потому что она открыла портал из квартиры Старика. Значит, она тоже наша, земная.

Так, уже легче.

– Александр Валерьевич! – позвал я.

– Что тебе, Ваня? – откликнулся Старик.

– Давайте допустим, что штаб не ошибается. Что среди нас – шпион из другого мира. Кого мы можем стопроцентно вычеркнуть?

– Это должен быть тот, кто на наших глазах открывал портал на Земле, – сказала Ведьма. – Только это – стопроцентная гарантия, что человек – землянин!

– Любому понятно, – согласился Старик. – Галя открывала.

– Хмель открывал в паровозе, – быстро сказал Ашот. – Я его квартиру видел, Москва там, высотка торчала за окном.

Похоже, мы все сейчас думали об одном и том же!

– Вот спасибо! – воскликнула Галя. – Хмель, только мы с тобой проверенные люди, здорово! Остальные – пришельцы иномирные.

– Ребята, я же вас всех на Земле нашел, – с упреком сказал Старик. – Всех… кроме Ведьмы. Простите, Ирина Игоревна. Как вы порталы открываете – не видал, а что живете в России, что у вас работа, мамы-папы есть… – он осекся. И негромко сказал: – Рома, извини. Не хотел тебя обидеть.

– Увы, дорогой Саша, – ехидно сказала Ведьма. – Я была бы рада остаться единственной подозреваемой – в конце концов, я знаю, что я не шпион Очага. Правда на свет выйдет. Но никто из нас не проверял… тебя. Возможно, ты шпион Очага? И собрал нас на конспиративной квартире.

– Какой еще конспиративной квартире? – возмутился Старик.

– Посуди сам, – рассудительно сказала Ведьма. – Мы имеем дело с целой цивилизацией. Причем могущественной, которая больше века назад сумела уничтожить конкурирующий Центрум. У такой цивилизации должны быть агенты в других потенциально опасных мирах. Значит – и на Земле. Как они к нам перемещаются – не знаю. Но вдруг они способны ходить не только по маршруту Очаг-Центрум-Очаг? А еще и в другие миры заглядывать? Или же у них есть пособники на Земле. Деньги многое делают, а какой-нибудь эликсир, продлевающий молодость, – так он вообще чудеса сотворит. Так что ты можешь быть казачком засланным, дорогой Саша. А нас всех собрал, чтобы в толпе затеряться.

Старик не обиделся. Крякнул и сказал:

– Логично. Вынужден признать твою правоту. Но если эти злобные шпионы умеют открывать порталы в любом мире – так значит все мы под подозрением.

Наши охранники, с любопытством вслушивающиеся в разговор, захохотали. А Марек наставительно произнес:

– Вот потому вас всех и везем.

– Марек, но в чем причина-то? – взмолился Старик. Похоже, отношения между похитителями и похищенными были нормальными, и за время нашего отсутствия все претензии были сняты. Ребята просто делали свою работу. – Хорошо, мы все поняли. Кто-то из нас под подозрением. Кого-то считают агентом мира Очаг… никогда не думал, что доживу до дня, когда об этом всерьез будут говорить! Но почему? Что у нас на заставе такого стряслось-то, что мы все под подозрением?

– Я не знаю, – меланхолично ответил Марек. – Но если бы и знал – не сказал. Сам понимаешь, не держи обиду…

И в этот момент в своей клетке пошевелилась Эйжел – брякнули наручники. Потом она откашлялась. Все это время она сидела там совершенно неподвижно, будто мечтая, чтобы о ней забыли.

Самое удивительное – мы и забыли. Даже я. Не хотелось о ней вспоминать, не хотелось о ней думать. Так вычеркиваешь из памяти близкого человека, внезапно совершившего несусветную подлость.