Боевой 1918 год-3 (СИ) - Конюшевский Владислав Николаевич Страница 56

Насколько я успел узнать Сталина, он всегда отличался быстрой соображалкой. И теперь, слушая меня, собеседник задумчиво пощипывал ус, а потом перебил:

– То ест сычас нас бэзусловно поддерживает бэднота и пролэториат города. А ти хочешь дождаться, когда сюда дойдут слухи о бесчинствах пэтлюровцев и всо населэние станэт просит у нас защиты. Совэршэнно всо… Угу… угу… И чэм ужаснээ будут слухи тэм скорее они начнут просто трэбоват, чтобы мы установыли Совэтскую власть. Хотя бы как гарантыю того, что их нэ бросят одын на одын с украинскими националыстами. Но пры этом ми сами нэ должны ранше времени пугат буржуазный элемент… – после чего упершись в меня взглядом спросил – Сам как думаэшь, когда это произойдет?

– Я же сказал – недели через три. Максимум четыре. А за это время мы и «французов» распропагандируем и на здешние настроения активно повлияем. То есть станем реально значимой силой. И хоть не люблю пафос, но скажу так – тогда вся губерния нам в руки упадет как перезрелый плод. А от того, что центральной Киевской власти просто уже не будет, то упадет без всяких захватов, и при полном одобрении практически всех слоев населения. Главное только самим не накосячить.

Виссарионыч вопросительно поднял бровь:

– В смысле?

Я обозлился:

– В прямом! Вон твой «товарищ Петр» уже успел вякнуть против того, что мы стали доплачивать Санникову и его команде. Да доплачиваем! Зато со стороны администрации сейчас никаких препятствий нет. Навстречу идут во всем. Плюс, они со своей стороны утихомиривают имеющиеся в городе горячие головы. И нам это вообще ничего не стоило, потому что царских денег у меня выше крыши. Тех самых «катенек», которыми вскоре только сортиры можно будет обклеивать! А этот радикал вдруг занозился! В падлу ему, видишь ли, с «господами» дела иметь. Решил пойти порочным путем не дострелянной Розы. Там, мля, петлюровцев уже больше трехсот тысяч по степям бегает, а он тут пальцы гнет. «Соглашателем» быть не желает. Так Петя, я тебе прямо скажу – поломаешь игру, сам тебя шлепну. Без всяких трибуналов!

Впечатленный цифрами Сталин, моментально заткнул пытающегося чего-то сказать Петра, удивленно переспросив:

– Трыста тысяч*? Еще нэдэлю назад говорилы о ста восьмыдэсяти. У вас точные данные? *Реально было около четырехсот тысяч

Хм… интересно, чего он так удивляется? Немцам нужно было продовольствие. Поэтому, для облегчения задачи, они вернули земли помещикам и активно помогали выжимать из крестьян все соки. Включая порку шомполами, расстрелы и даже обстрелы восставших деревень орудиями. О самых разных реквизициях можно даже не говорить. И если в восточной, близкой к фронту части фрицы могли даже платить живыми деньгами за продукты, то в западной и центральной, давали расписки типа – «Выдать русской свинье за купленную у нее свинью двадцать пять марок»*.

*Текст реальной расписки

А так как власть гетмана держалась на немецких штыках, то уход германцев и новое появление Петлюры (ратующего именно за деревенских), для крестьян была словно манна небесная. Вот и перли к нему сотнями да тысячами. Особенно с западной окраины.

Поэтому я лишь кивнул:

– Относительно. Мои бригадные разведчики, считай, до Киева дошли. Ну а «языки» давали именно такое количество петлюровцев. Так же разведка выяснила, что им может противопоставить УНР. В столице республики на военном учете состоит около двадцати тысяч офицеров. Только вот власти вооружить их все равно не сумели, так как на складах оказалось не более шести тысяч стволов.

Виссарионыч удивился:

– Обожды… эти данные тоже развэдка вияснила? Они что – самого Скоропадского захватылы? Или его гэнэрала?

Пожав плечами, ответил:

– На хрена такие сложности? Прапорщик – адъютант начальника складов и поручик – служащий в секретариате военного ведомства, тоже вполне владеют информацией. И сразу предупреждая вопрос – мои ребята их вовсе не захватывали, выпытывая все военные тайны. Просто в разведгруппах есть бывшие офицеры. Вот они надели заранее приготовленную старую форму, взяли документы и пошли в город. А поход в ресторан и новые знакомства с невоздержанными на язык персонами, позволили получить необходимые сведения.

После чего опять обратив внимание на затихшего Петра (второй парень – Игорь Бахтурин, как я уже заметил, был гораздо более толковый и дурных идей не подавал) напомнил:

– Поэтому, Петр, еще раз персонально для тебя говорю – думай, прежде чем что-то сказать или сделать. Против нас Петлюра может бросить тысяч тридцать. Этого вполне хватит чтобы мы были по уши заняты делом. Но если еще и в тылу, из-за твоей прыти, начнутся какие-то антисоветские выступления, то я сильно огорчусь.

Сталин, сурово окинув взглядом своих помощников, обнадежил что присмотрит за ними и разговор продолжился дальше. А еще через час, когда вроде все основное порешали, я заявил:

– Ладно. Вы товарищи продолжайте, а у меня на носу еще одно крайне важное дело.

После чего покинув грузина сотоварищи рванул заниматься этим самым делом. А точнее – женитьбой. Не ну а что? Ведь когда увидал выходящую из самолета Аленку, то сразу решил – тянуть нечего. По приезду к штабу, первое что сделал, еще на входе озадачил парней из своей охраны чтобы они в темпе приобрели пару колец. Благо что обручалки в этих временах идут без всяких выпендронов и совершенно стандартные. Вот кто видел, как выглядит «кольцо всевластия» из известной саги, тот меня поймет. Знакомый падре у меня тоже был. Ну как – знакомый… В общем, в его церкви меня на прошлой неделе освящали. Ага – словно новенький «Бугатти Вейрон» из моего времени. Я ведь помнил, что обещал тем богобоязненным офицерикам и суеверным казачкам Буденного. Вот и озадачил их, самим найти храм и подходящего попа для проведения ритуала. До этого как-то или времени не было, или деревенские церквушки им казались недостаточно авторитетными для столь ответственного мероприятия. В Одессе же всего хватало, поэтому через несколько дней после нашего прибытия, к Семену заявилась делегация, объявившая о месте таинства. Тот согласовал время со мной, после чего, при большом скоплении бойцов я делом доказал, что к нечистой силе отношения не имею. Промочили, правда, весь китель, зато вопросы потусторонней мистики были сняты раз и навсегда. Ну и Берг блеснул. Несколько неожиданно, хотя я всегда подозревал, что в его не особо тихом омуте, водятся совершенно непуганые черти.

Просто поняв, что никого из священников «отцами» я называть не собираюсь, а слово «падре» не понравилась уже самим служителям, настоятель представился как Митрофан Афанасьевич. И потом вроде все проистекало нормально. Но уже после проведения обряда, когда мы вышли во двор, его помощник, напоследок, все-таки пытался гнуть пальцы и что-то нам проповедовать. Я вежливо слушал с постной физиономией, а вот Женька, услыхав про «прощение врагов своих», отрезал:

– Бог простит. А наша задача сделать так, чтобы их встреча состоялось как можно скорее!

Стоящий рядом Буденный, глядя на начальника охраны, восторженно матюгнулся, а я лишь удивленно протянул:

– Ну ты могЁшь… Такое, блин, в мраморе надо высекать…

После чего проповедь как-то быстро свернулась, служка исчез, а мы, по-хорошему распрощавшись с Митрофаном Афанасьевичем, удалились.

И так как тамошний главпоп общей душевностью, пониманием ситуации и умением идти на компромиссы мне понравился, то вопроса, в какой церкви венчаться, не возникало. Нет, конечно, можно было бы обойтись простым мандатом от Советской власти, в котором было бы сказано, что мы муж и жена. Но Елена Михайловна, у меня, барышня старой закалки, да и мандат (который, разумеется, тоже будет) в ее глазах выглядел бы несколько несерьезно. Поэтому станем делать так, как советовал Вицин в старом фильме – «чтобы все было чинно-благородно. По-старому».

Руководствуясь этим, я подхватил несколько ошалевшую от внезапных жизненных перемен Ласточкину, и мы рванули сначала в церковь (договариваться на завтра), а потом к портному. С Митрофаном Афанасьевичем все решили за пять минут. А вот мастер-швей, узнав, что платье должно быть готово уже к утру, пару раз демонстративно пытался упасть в обморок. Но при виде моей серьезной фигуры и не менее серьезных морд ребят охраны, мужественно взяв себя в руки, принялся за работу.