Вадим Проскурин - Добрая Фея Страница 57

—  А Костя? — спросила она. — С ним теперь что будет?

—  Ничего, — ответил Саша. — Костя не совершил ничего противозаконного, ему никаких претензий не предъявлено. Да, кстати, чуть не забыл. Твой проект, Костя, на контроле в нашем управлении, есть приказ обеспечивать максимальное содействие. Если вдруг возникнут какие-то проблемы с бюрократией, или олигархами, или, там, шпионаж промышленный — сразу обращайся.

—  У меня и так есть к кому обращаться, — сказал Костя, глядя на Инну.

Саша хихикнул и спросил:

—  Знаешь анекдот про еврея и лотерейный билет? — Костя отрицательно покачал головой. Саша улыбнулся и стал рассказывать:

—  Обращается еврей к богу: "Господи, почему я никогда не выигрываю в лотерею?" А бог ему отвечает: "Так ты за всю жизнь ни одного билета не купил".

—  Намекаешь, что ты и есть мой лотерейный билет? — спросил Костя.

Неожиданно в разговор вмешалась Инна.

—  Я не выбираю пути исполнения желаний, — сказала она. — Если ты пожелаешь, чтобы я решила проблему, которую может решить Саша, скорее всего ты просто поймешь, что надо ему позвонить.

Костя начал злиться. Это неправильно, так не должно быть, получается, что кровавая кобня опять все контролирует, а Инна как бы довольна этим…

—  Однако перейдем к делу, — сказал Саша. — Инна, у меня есть маленькая просьба.

—  Хорошо, — кивнула Инна. — Я сделаю это.

—  Что сделаю? — спросил Костя. — Что тебе еще от нее нужно?

—  Сущая ерунда, — ответил Саша. — Тут неподалеку на трассе есть ресторан, не столовая для дальнобойщиков, а нормальный такой ресторанчик, маленький, но достойный, иногда, правда, его бандиты недобитые посещают… но это неважно. Вам надо будет время от времени там ужинать. Не каждый день, а примерно раз в месяц, может, почаще, не знаю. Это совсем не сложно, наоборот, даже приятно выехать, развеяться… Здесь за стенами тоже место приятное, но если никуда не выезжать…

—  Погоди, — перебил его Костя. — Ты вроде говорил, что Инна может уехать отсюда когда угодно.

—  Может, — кивнул Саша. — Но злоупотреблять не советую. Знаете, сколько у нас в комитете горячих голов? Знаете, сколько вчера успели отдать приказов уничтожить вас на месте, не считаясь ни с жертвами, ни с потерями? Три приказа, три разных генерала приняли такое решение независимо друг от друга. Если бы не Владимир Яковлевич… Знаете, как трудно было убедить начальство не махать шашкой, а спокойно разобраться в обстановке?

—  Ты преувеличиваешь, — прервала его Инна. — От тебя почти ничего не зависело, ты хотел нам помочь, но реально не мог, я сама со всем справилась.

Саша натужно рассмеялся.

—  Ничего от тебя не скроешь, — проворчал он. — Ну да, не мог, но хотел же! Вы, ребята, не представляете, что такое неадекватный генерал с шилом в заднице. Или неадекватный лейтенант, это еще хуже. Не дай бог, догадается, кого сопровождает, и решит со страху уничтожить инопланетную тварь, оказать великую услугу человечеству.

И тут Костю прорвало. Он понимает, что Саша говорит иронично, что на самом деле он на их стороне, но его слова звучат так цинично… И самое худшее в них то, что Саша говорит правду, и Костя понимает, что он говорит правду, и Саша понимает, что Костя понимает.

—  Она не тварь! — рявкнул Костя. — Твари — это вы, кобнюки чертовы! Думаете, вам все позволено? Как бы не так!

—  Пойду-ка я отсюда, — сказал Саша. — Костя, извини, не хотел тебя обидеть. Думал, ты… а, неважно. Пока, Инна, пока, Костя.

Саша помахал рукой и вышел из комнаты, на его лице сверкала приклеенная улыбка, но глаза глядели грустно. Через минуту перед крыльцом заурчал мотор "Гелендвагена".

—  Зря ты его обидел, — сказала Инна. — Он хороший человек, он действительно нам помогает. Он не врал, когда все это говорил, ну, хвастался, конечно, но не врал. Не надо на него злиться.

Костя нахмурился и потер лоб.

—  Я не могу не злиться, — сказал он. — Это неправильно, КОБ не должен иметь такой власти. У нас демократия, народ сам собой управляет, тайной власти не должно быть по определению. А они… они контролируют вообще все!

Инна печально улыбнулась и сказала:

—  Если бы они контролировали все, меня не пришлось бы спасать из тюрьмы. В вашем мире слишком много неопределенности, КОБ пытается навести порядок, но у них почти ничего не выходит, они такие же, как все вокруг, бросаются из крайности в крайность, сначала мечтают о чуде, а когда чудо приходит, пугаются и пытаются вернуть все назад. Такова ваша человеческая природа.

Инна смотрела на Костю печально и снисходительно, он встретился с ней взглядом и осознал в очередной раз, что она не человек, что она принадлежит к совсем другому биологическому виду. Он привык считать ее своей любимой женщиной, но она не женщина, она имеет женскую внешность, с ней можно заниматься сексом, но на самом деле она инопланетное существо, более чуждое людям, чем любое земное животное. Когда они ехали сюда, у него мелькнула мысль, что она может быть клеткой чужого организма, врастающего в человечество, как раковая опухоль врастает в человеческое тело. Раковая клетка выделяет не только яды, но и полезные ферменты, улучшающие кровоснабжение тканей, другим клеткам поначалу удобно и комфортно от такого соседства, расплата приходит позже, когда опухоль подбирается совсем близко. Может, красота и обаяние Инны тоже своего рода ферменты, может, они помогают родоначальнице будущей социальной опухоли обмануть иммунитет, прийти к компромиссу с лейкоцитами, вынудить их оставить ее в покое, а потом… Она дала людям ТДМ от обычного, человеческого рака, но существует ли ТДМ от той болезни, частью которой является она сама? А даже если и существует, даст ли она его тем, кто в нем нуждается? Ох, вряд ли…

—  Ты читаешь сейчас мои мысли? — спросил Костя. Его голос прозвучал хрипло и неуверенно.

—  Я всегда их читаю, — ответила Инна. — По-моему, ты не прав.

—  По-твоему? То есть ты допускаешь, что это может быть правдой?

Инна улыбнулась и сказала:

—  Если бы это было правдой, вряд ли я знала бы об этом. Допустим, общество — организм, а мы с тобой клетки, ты обычная клетка, а я — бактерия-симбионт, допустим, чисто теоретически, что я не симбионт, а паразит. Должна ли я знать, что я паразит? И где граница между симбионтами и паразитами? И существует ли она вообще? Знаешь, что делают кишечные палочки, когда решают, что тело-хозяин вот-вот умрет?

—  Конечно, знаю, я же биолог, — ответил Костя. — Они начинают бурно размножаться, больше не оберегая жизнь хозяина. Ты намекаешь, что ты кишечная палочка, а человечество скоро умрет?

—  Я ни на что не намекаю, — сказала Инна. — Только на то, что все аналогии лживы. Знаешь, в чем твоя главная проблема? Ты все время пытаешься решать проблемы, которые не можешь решить. Фантазируешь, "а что будет, если", а когда понимаешь, что в любом случае ничего не сможешь поделать, расстраиваешься. Неужели так трудно просто жить, наслаждаться жизнью и не забивать себе голову вопросами, на которые нет ответов? Я действительно люблю тебя, я хочу, чтобы тебе было хорошо. По-настоящему хорошо, я ведь могу внушать тебе хорошие мысли, но я не буду этого делать, потому что хочу, чтобы тебе было по-настоящему хорошо. Не как от наркотика, а по-настоящему.

—  Значит, ты согласишься поменять плохую тюрьму на хорошую?

—  Я уже согласилась, — ответила Инна. — Когда я просила Сашу вытащить меня оттуда, мы обо всем договорились, и я намерена соблюдать эту договоренность. Тем более что она будут действовать недолго.

—  Как это недолго? Почему? Они тебя обманут?

—  Нет, — улыбнулась Инна. — Они поймут, кто я такая и что могу сделать для них. А когда они поймут это, они начнут бояться меня потерять, и тогда я смогу диктовать им свои условия. Я думаю, больше двух недель мы здесь не проведем. За это время даже самый тупой генерал с одной извилиной от фуражки успеет сообразить, что меня надо не обижать, а обхаживать. А первое время — да, придется посидеть тихо.

—  Послезавтра мне надо на конференции выступать, — вспомнил Костя. — Черт, доклад вообще не подготовлен! Совсем забыл о делах с этими приключениями… А материалы все дома…

—  Езжай домой, — сказала Инна. — Не бойся, меня здесь никто не обидит, я теперь умею за себя постоять. Поработай спокойно, как освободишься — приедешь. Я буду скучать без тебя, но ничего страшного в этом нет. Говорят, влюбленным полезно время от времени разлучаться.

—  Я боюсь разлучаться с тобой, — сказал Костя. — Один раз я тебя уже потерял, это было так страшно…

—  В тот раз мы с тобой не разлучались, меня похитили прямо у тебя из-под носа, — напомнила Инна. — Но на этот фокус я больше не куплюсь, не бойся. Я научилась сразу видеть угрозу в чужих мыслях, раньше я тоже это умела, просто не видела смысла так делать. А теперь вижу. Ваш мир более жесток, чем мне казалось поначалу, вы, люди, хищники, обычно вы кажетесь спокойными и толерантными, но агрессия может вспыхнуть в любой момент. Ты привык к такому порядку вещей, он кажется тебе естественным, единственно возможным, а мне пришлось учиться на своих ошибках. Не бойся, я больше не допущу подобных ошибок, я никому не позволю причинять тебе вред, используя меня.