Олег Волков - Вкус власти. Страница 57

Если в начале путешествия берега были пусты, то где-то пару недель назад всё чаще и чаще стали попадаться чудные стойбища менгов. Убогие кубические хижины из светлой глины кривыми рядами толпились недалеко от берега. Да и сами берега стали какими-то странными. Вместо привычной полосы песка рядом со стойбищами менгов появились рукотворные насыпи. Как-то раз даже удалось разглядеть, как одна группа почти голых менгов перетаскивали большие корзины с зёмлей, а другая длинными палками со скребками на концах разравнивала принесённую землю по насыпи.

Но самое удивительное событие произошло сегодня утром. Большая лодка резко свернула вправо и вошла в очень странный приток. Вместо привычного неровного берега или даже рукотворных насыпей с двух сторон потянулись ровные стены из больших округлых камней. Словно в коридоре чудный поток тянется точно на восток. Огромное количество лодок снуёт по странному протоку в обе стороны.

Через час, когда большие колёса остались позади, большая лодка вышла из странного притока в не менее странное прямоугольное озеро. На левом берегу длинный ряд тёмных пристаней и стоящие буквально впритык друг к другу точно такие же большие лодки. Да-а-а, Ковка тяжело вздохнул, похоже, долгое путешествие и в самом деле подходит к концу.

Большая лодка подошла к свободной пристани. Пятеро гребцов тут же выскочили наружу, подхватили толстую верёвку и подтащили лодку вплотную к причалу.

Из своей норы вылез пузатый менг. Ради столь знаменательного события он снял смешные штаты и шерстяную рубаху и напялил ещё более смешную льняную юбочку, из-под которой торчат кривые волосатые ноги. Объёмный живот свешивается через широкий кожаный ремень.

Ковка прыснул в кулак. Зрелище ещё то! Самый главный менг в бабу переоделся. Но, Ковка удивлённо оглянулся, все без исключения менги вырядились в подобные юбочки. Только у гребцов они не такие белоснежные и блестящие, а старые, заляпанные грязью и без ремней. Весёлое настроение испарилось.

Закрытую несколько недель клетку открыли. Возле прохода тут же выстроились гребцы. Язык силы универсален и не нуждается в переводе. Менги в нелепых и грязных юбочках выразительно помахивают дубинками. Лучше не брыкаться.

Ковка оказался ближе всех к выходу. Его первым вытащили из клетки и расковали. Но, едва с рук упали ненавистные цепи, как рослый менг тут же нацепил на шею странную деревянную колодку. Глухой щелчок, и голова вместе с руками застряли в узких дырках. Ни в сторону посмотреть, ни руками махнуть. Едва не падая на шаткую палубу, Ковка побрёл на пристань. Тяжёлое «украшение» тянет к земле, с таким грузом далеко не убежишь. К тому же дубинки менгов выразительно тычутся в бока и спину. Хвала Создателю, не бьют.

Одного за одним товарищей по несчастью вытащили из клетки, надели на шеи тяжёлые колодки и вытолкали на пристань. Всех, кроме одного. Гек, ругая менгов на чём свет стоит, уцепился руками за толстое вертикальное бревно. Гек ни за что не хочет покидать клетку и упорно отбивается пятками. Двое менгов получили по морде. На слабые тычки дубинками сквозь прутья решётки Гек не обращается внимания.

Зря он так. Не долго довелось Геку праздновать маленькую победу. Менги, ничуть не смущаясь, отложили в сторону бесполезные дубинки и взяли длинные палки. Сразу десяток тупых концов ткнулись в плотно сжатые руки пленника. Гек взревел от боли, сквозь пальцы выступила кровь. Двое менгов тут же ухватили упрямого охотника за ноги и выдернули из клетки.

Глупо, крайне глупо. Ковка пошевелил плечами, тяжеленная колодка давит на шею. Гек ничего не добился, только навлёк на свою голову синяки и шишки. На него один чёрт надели деревянную колодку и вытолкали на пристань, да ещё основательно избили.

Ну это вообще! Ковка глухо зарычал от ярости и бессилия. Как будто и так мало выпало на их долю унижений. Пленников, словно бусинки на ниточку, насадил на одну верёвку. С таким «подарком» на шее и так никуда не убежишь, а в связке с товарищами по несчастью и подавно. Их так и повели связанных одной судьбой. Впереди тощий менг, по бокам десять гребцов с дубинками.

Колодка, верёвка, дубинки и согнутая под тяжестью спина. Реальность вновь перемешалась со сном. Ковка с трудом переставляет ноги. Разум упорно отказывается воспринимать происходящее. Ну не бывает такого унижения! Не бывает! Даже Умелец со своей протухшей темницей не додумался до такого.

Маленькая процессия свернула с причала в правую сторону. Хорошо утоптанная дорога словно снегом засыпана горячей пылью. А жарко-то как. Гепола без малейшей жалости печёт неприкрытую голову. По щекам тоненькими ручейками стекает пот. Да ещё чертова колодка давит на шею.

Лёгкий ветерок с озера едва-едва остужает разгорячённое лицо. Ковка с трудом оторвал взгляд от пыльной дороги и глянул по сторонам. Слева тянется бесконечный ряд причалов и пришвартованных к ним лодок. С другой стороны невысокие прямоугольные домики с плоскими крышами. На обмазанных светлой глиной стенах начисто отсутствую окна, только широкие двери. И менги. Кругом полно менгов. Кажется, будто народу больше, чем было под стенами проклятой Тивницы.

Менги. Менги. Кругом одни золотистые лица. Шум. Гам. Вопли. Скрип и глухие удары дерева о дерево. По началу на вереницу людей никто не обратил внимания. Зато после собралась огромная толпа любопытных. На зрителях почти нет одежды. Даже на женщинах те же короткие льняные юбочки. Дети и некоторые особо грязные подростки вообще голышом. Изредка среди любопытных голодранцев просвечивают важные физиономии прилично одетых менгов. Но и на них те же короткие юбочки, а выпуклые животы едва прикрывают короткие рубашки без рукавов.

Менги заняты разгрузкой и погрузкой больших лодок. Бесконечные вереницы грузчиков снуют по стонущим доскам с мешками, с корзинами, с огромными кувшинами на сгорбленных спинах. Вереницу пленников то ли дело обгоняют громыхающие повозки с теми же мешкам, корзинами и кувшинами. В те, что покрупнее, запряжены большие животные с рогами, могучей грудью и складками кожи на толстой шее. Повозки поменьше на двух больших колёсах тащат длинноухие серые животные со смешными метёлками хвостиками. Точно такие же крутили огромные колёса на той странной реке.

Через пару сотен метров вереница пленников свернула в очередной невзрачный проход между прямоугольными домиками. Ещё метров через пятьдесят их провели через широко распахнутые двери. Ковка облегченно вздохнул, палящая Гепола осталась снаружи. Режущий глаза яркий свет сменился мягким полумраком. В редких лучиках кружится пыль. Вместо горячей земли ноги ощутили приятную прохладу.

Маленький домик без окон завален грудами мешков, корзин и кувшинов. В дальнем углу, Ковка чуть не заплакал от досады, ещё одна деревянная клетка. Толстые прутья упираются в потолок, дверь-решётка на кожаных петлях широко распахнута. Голая земля едва прикрыта сухой соломой.

Деревянная дверь-решётка глухо брякнула за спиной. Ковка обернулся. Тощий менг тщательно и не спеша связал дверь с решёткой. Что самое противное, с них так и не сняли тяжёлые и чертовски неудобные колодки и даже оставили связанными одной верёвкой.

Осторожно, стараясь не упасть, Ковка сел на пыльную землю. Третья по счету тюрьма. И сколько на этот раз им предстоит провести здесь времени? Остаётся надеяться, что не долго.

Охотники как могли расселись на трескучей соломе. Ковка хотел было прислониться к стене, но не тут-то было! Проклятое «украшение» упёрлось ребром в стену. Так и пришлось сидеть с прямой спиной. Главное не шевелиться и держать тело с тяжёлой колодкой в равновесии. Господи! Да когда же это закончится?

Глава 32. Щекотливая проблема.

- Приятного аппетита, витус.

Гафая, самая молодая служанка в доме, поставила рядом на стол большую тарелку с жаренной индейкой и отошла. Типат скосил глаза на её стройную фигуру: небольшая упругая грудь, длинные золотистые волосы перехвачены у затылка тонким ремешком. На служанке тонкая полупрозрачная юбочка чуть выше колен и лёгкие соломенные сандалии.

Хорошо прожаренная со специями и вином индейка тает во рту. Типат, откусывая маленькие кусочки, самодовольно улыбается. С необъезженной дикаркой случился большой облом. Тем приятней вернуться к Гафае, к нежной и покорной наложнице. Скоро ночь, самое время для любовных утех.

Типат перевёл взгляд на сидящий по правую руку братьев Онча и Вадмира. Во жеребцы вымахали! В тестя пошли, да примет Великий Создатель его душу, не высокие, но крепкие телом. Особенно старший Онч, такими кулаками только морду недругу бить.

Типат отбросил обглоданную ножку в сторону и пригубил вина из медного кубка. Наверняка оба не упустили случая позабавиться с юной наложницей. Ну да ладно. Типат оторвал от индейки вторую ножку. Дело молодое. Хотя… Женить старшего пора. У витуса Акуномо как раз дочь подрастает, старшая, от наложницы. Сколько ей лет? На мгновенье Типат перестал жевать. Пятнадцать, кажется. Нужно будет попросить. Вдруг отдаст. Ну а младший пусть годок другой ещё погуляет.