Леонид Резник - Перешагнуть через смерть Страница 6

– Она знала, кто заказал все убийства?

– Примерно. Она успела сказать пару слов про лекарство. Оно не только лечит рак и еще множество болезней. Это лекарство… или лечение, называй как хочешь, делает человека устойчивым к болезням. И травмам. Себестоимость сравнительно низкая, а люди… уже не будут нуждаться в медицине. Вообще.

– Да, – пробормотал Алекс. – За это надо убивать. Особенно если ты врач.

Оба замолчали.

Первым заговорил Алекс.

– Какое место занимают в твоей истории нигерийцы? – спросил он. – Сама же сказала, что преступники – немецкая медицинская фирма.

– Ты представляешь, как врачи бегают по Мальте и убивают сотрудников фирмы? Какое оружие у них будет: скальпели, лазерные резаки?

– Да, фильм еще тот…

– Речь идет о старых, проверенных друзьях. Медики занимаются пересадкой органов. Как ты думаешь, откуда они берут органы в необходимом количестве и широчайшем ассортименте?

– Ты имеешь в виду…

– Я не имею. Это ты что-то имеешь в виду. Я знаю, что где-то в Нигерии есть целые деревни под опекой тех самых здоровенных парней, которые гонялись за нами по «Жемчужине Средиземноморья». При деревнях есть маленькие заводики, фермы, все на грани убыточности. Нет отбоя от желающих работать, все кандидаты проходят медосмотры. Многим предлагают полететь в Европу на заработки. А Европа же большая, там много соблазнов. Тех, кто там исчез, даже родственники не ищут. Ну, это если есть заказы на конкретные характеристики органов. Есть также вылазки в деревни других племен. Трайбализм, ты же знаешь. Добыча разбирается на запчасти. Куда идут запчасти? В уже известную тебе сеть клиник. Ты понимаешь, что медики могут положиться на таких партнеров в любом, самом щепетильном случае.

– Нестыковочка! – Алекс наконец-то понял, что его смутило. – Ты тут дуришь мне голову с пересадкой органов. Но ведь это все осталось в прошлом. Сейчас большую часть органов для пересадки выращивают из клеток больного.

– Конечно. На бумаге выращивают процентов девяносто пять. А в жизни – никто не знает, что и откуда берется. В других клиниках, возможно, я очень надеюсь, все по правилам. Но мои подследственные, компания «Центрально-Европейская сеть медицинской помощи», держит лабораторию клонирования органов если и не для отвода глаз, то для целей очень близких. Ты хоть представляешь, насколько дешевле вырезать печень или почки у безымянного африканца, чем вырастить их в лаборатории? Да и со сроками не всегда хорошо получается.

– Мне трудно осознать все, что ты рассказала. Это настолько страшно…

– Кроме того, нигерийцы – не новички в Европе. У их интеллигентных немецких друзей бывают иногда проблемы, требующие силового решения.

– Добро пожаловать в реальный мир. – Алекс поежился. – Ты говоришь так уверенно, словно это давно известные факты, и весь Европол, ну, не весь, я ведь тоже из него… Словно весь убойный отдел знает про этих… «Центрально-Европейских… хрен знает кого». Почему ничего не делается?

– Я сама все выяснила не так уж давно. Был один случай, когда я оказалась в очень… неприятной ситуации. С тремя нигерийцами, каждый из которых был крупнее меня раза в два – два с половиной. Сам понимаешь, шансов у меня не было никаких, они уже вычеркнули меня из списков живых. И кое-что рассказали. Чтобы произвести впечатление. В смысле, запугать до невменяемости. Ведь это устрашает – то, что я рассказала?

– Да уж. Но ты как-то выбралась?

– Раз я сейчас здесь. Так вот, я сумела изменить ситуацию. Из трех нигерийцев в живых остался один, а оружие было только у меня. Я пообещала ему жизнь в обмен на информацию. Он рассказал еще кое-что, при этом старался меня увлечь, даже отвлечь, все-таки рассчитывал, что он сильнее и быстрее. Сильнее-то он был, а вот насчет скорости ошибся.

– А если он просто врал, чтобы, как ты говоришь, отвлечь?

– Придумать такую логически непротиворечивую картину в короткое время? Исключено. Он еще и оказался философом. Люди, мол, убивают скот, чтобы есть мясо. Воинствующие вегетарианцы тычут нам в лицо страданиями телят и цыплят – но человечество не может отказаться и все равно ест мясо. Спасение человеческой жизни путем пересадки органов – куда благороднее, чем еда. А его земляки, которые идут на органы, не так уж и отличаются от телят по интеллекту. И еще. Африка страдает от перенаселения, а белая Европа, оплот цивилизации, вымирает. Он и ему подобные поднялись над предрассудками черного расизма и спасают человечество.

– Вот это философия! Я, кстати, отвлекся. Такой масштабный… каннибализм… не может оставаться незамеченным. Не верю, что в Европоле никто ничего не знает. И твоя история с пересадкой органов отвлекает от главного. Крайне нелогично было устраивать такую бойню на Мальте и рисковать всем. Куда проще скупить патенты и заморозить их, если врачам они невыгодны. Тем более это вообще их заказ! Новое лечение и так принадлежит медикам. Легче доплатить адвокатам за дополнительные гарантии неразглашения, чем запускать в Европу легионы черных убийц.

– Как ты красиво говоришь, – вздохнула Магда. – Такое впечатление, что твой английский лучше моего, хотя для меня он и родной язык.

– Просто ты в английском знаешь все слова, а я старался выучить те, которые покрасивей. Но ты меня не отвлекай. А расскажи лучше, куда мы летим и что будем делать.

– Летим на Сицилию.

– Это же далеко! Нас выследят и собьют. Почему не на какой-нибудь из соседних плавучих городов?

– Ты меня удивляешь. Перестань думать как полицейский, которому все обязаны помогать. Ты пока еще под прикрытием и надейся, что ваш отдел слабо связан с убойным. В любом плавучем городе сесть можно только на авиаплощадку. Контакт с администрацией, запрос в Европол (если представляюсь я), и все, нам не выбраться. Плавучие острова отпадают. Мальта ближе, я там хорошо ориентируюсь, но это пригодится мне позднее, у меня есть кое-какие планы. Сицилия на пределе наших возможностей. Скорее всего, ко времени посадки нас даже засекут. Зато там мы можем сесть на любой подходящей площадке. На пляже, в лесу на поляне, на шоссе. Сейчас я отключила спутниковую навигацию. Имитировала неисправность. Бортовой компьютер тоже отрезан от спутников. Через спутник нас не выследят, это уже радует. Есть другие методы, но все шансы на то, что они сработают, когда мы уже будем над Сицилией. А сейчас пора заняться телефонами, чтобы нас не выследили по ним.

– Давай, Алекс, теперь твоя очередь, – сказала Магда, когда оба они переключили свои аппараты на запасные номера.

– Не помню, чтобы я куда-то записывался, – возразил Алекс, прекрасно понимая, о чем идет речь.

– Расскажи о деле, которое ты ведешь. У нас идиотская ситуация. Нет и не может быть никакого опознавательного знака, чтобы доказать, что мы полицейские. Иначе нас раскроют. Каждый из нас может оказаться мошенником, преступником, просто патологическим лгуном. Мне кажется, что моей истории ты поверил, хоть там и было много невероятного: врачи-убийцы, лекарство от всех болезней, горы трупов.

– Как раз мне ты вряд ли поверишь.

– А что у тебя?

– Говорю же, это слишком невероятно. Ты не поверишь.

– Не валяй дурака.

– Даже не знаю, какие слова подобрать.

– Ну?

– Хорошо, получай. И не думай, что я сочинил это в отместку за твою историю с людоедами. Это ведь было вранье?

– Конечно.

– Я охочусь на вампиров.

– Только этого мне не хватало!

– Спокойно, не злись. Это не совсем то, что ты думаешь. Это не как в кино. Просто среди миллионов читателей и зрителей найдется пара сотен и даже тысяч, у кого мозги достаточно повреждены, чтобы принимать вампирскую тему всерьез. Таких людей можно убедить, что вампиры действительно существуют. Многие из этих психов сами мечтают стать вампирами. Могущественными, бессмертными. Спрос рождает предложение. Все начиналось с мелкого мошенничества: кого-то пообещали познакомить с настоящим вампиром, за хорошие деньги, разумеется. Дело выгорело, человек понял, что открыл золотую жилу. Обзавелся помощниками. Кто-то из помощников перетянул все одеяло на себя, убил главного выдумщика, прибрал организацию к рукам и сделал ее куда более беспощадной. Обычная история. Это никому не интересно.

– Тогда что ты рассказываешь?

– Чтобы ты поняла, с чем я работаю. Сейчас мы имеем так называемую деструктивную секту. Четкая иерархия, полное отсутствие прозрачности, вера в существование вампиров. Надежда каждому самому превратиться в бессмертного вампира. И, как всегда, если есть вопрос «Зачем?», то есть и универсальный ответ – «Деньги!».

– Подробнее.

– Ну, Магда, сейчас перестану верить, что ты из Европола. Любая секта такого типа психологически обрабатывает своих членов и выкачивает из них деньги. Действительно, зачем им деньги? Вступил в секту, подписался на рабство у вампиров, зачем тебе деньги? А отслужил испытательный срок, превратился в вампира – тем более зачем тебе деньги?