Дмитрий Глуховский - Будущее Страница 6

- Звучит прекрасно, – произносит она.

- Тогда, с твоего позволения, любовь моя, я продолжу, – мурлычет он. – Так вот. Люди, которые верят новостям, также хотят верить тому, что государство заботится о них. Но, расскажи мы им, как именно государство о них заботится – они не поверят. Все, что они хотят услышать – «Не волнуйтесь, у нас все под контролем, в том числе и Бессмертные».

- Эти сорвавшиеся с цепи штурмовики, – цитирую я.

- При этом люди сами предпочтут не знать, как именно мы контролируем Бессмертных. Они просто хотят, чтобы я их успокоил. Чтобы я заверил их, что в современной Европе с ее вековыми устоями демократии и почитания прав человека Бессмертные – просто вынужденное, временное, уродливое явление.

- Вы умеете внушить уверенность в завтрашнем дне, – я слышу, как во мне открывается шлюз, сливая текилу прямо в кровь. – Знаете, мы ведь тоже смотрим новости. И слышим в них от вас, что Бессмертные – погромщики, с которыми давно пора покончить.

- Но на деле мы даем вам полный карт-бланш, так?

- И объявляете, что мы совершенно неуправляемы.

- Вы же понимаете… Наше государство основано на принципах гуманности! Право каждого на жизнь свято, как и право на бессмертие! Европа отказалась от смертной казни столетия назад, и мы никогда не вернемся к ней, ни под каким предлогом!

- А вот теперь я снова узнаю того другого вас, из новостей.

- Я не думал, что вы так наивны. С вашей работой…

- Наивен? Знаете… Просто c нашей работой часто хочется поговорить с людьми из новостей, которые макают нас в дерьмо. И вот – редкий случай.

- Не думаю, что вам удастся со мной поссориться, - Шрейер усмехается. – Помните? Я же всегда говорю людям то, что они хотят от меня услышать.

- И что, по вашему, хочу услышать я?

Шрейер втягивает свой фосфоресцирующий пижонский коктейль – через соломинку, из шарообразного бокала, который нельзя поставить, не опустошив.

- В вашем файле значится, что вы исполнительны и честолюбивы. Что проявляете инициативу. Что вы правильно мотивированы. Приводятся примеры вашего поведения при операциях. Все выглядит очень неплохо. Выглядит так, словно вас ждет большое будущее. Но продвижение по служебной лестнице у вас будто бы застопорилось.

Уверен, что в моем файле про меня есть немало и такого, о чем господин Шрейер предпочитает не упоминать – возможно, пока не упоминать.

- Поэтому, предполагаю, вам хотелось бы услышать о повышении.

Я кусаю щеку; молчу, стараясь не выдать себя.

- А так как всегда следую своему принципу, - опять эта дружеская улыбка, - то и говорить с вами собираюсь об этом.

- Почему вы?.. Назначения в компетенции командующего фаланги. Разве не он…

- Конечно, он! Конечно, старина Риккардо. Назначает он! А я просто разговариваю. – Шрейер машет рукой. – Вы сейчас правая рука командира звена. Так? Вас рекомендуют повысить до командира бригады.

- Десять звеньев? В моем распоряжении? Рекомендует кто?

Кровь с текилой стучится мне в голову. Это повышение через две ступени. Я выпрямляю спину. Я чуть не нагнул его жену и не разбил морду ему самому. Чудесно.

- Рекомендуют, – кивает господин Шрейер.

Командовать бригадой значит перестать самому месить сапогами человеческие судьбы. Командовать бригадой значит наконец поквитаться с парой персонажей. Но главное, это значит выбраться из моей гнусной халупы в жилище попросторней… Ума не приложу, кто там может меня рекомендовать.

- Я этого не заслужил, – слова даются мне тяжело.

- Вы думаете, что вы заслужили это давным-давно, – говорит господин Шрейер. – Еще текилы? Вы выглядите несколько рассредоточенно.

- Не понимаю, к чему эти ритуальные танцы, – мне все сложнее держать себя в руках.

- Ну да… Вы же штурмовик, а не дипломат, – усмехается Шрейер. – Ладно, урежем прелюдию. Эллен, иди в дом.

Она не сопротивляется, на прощание вручая мне еще один дабл-шот. Шрейер провожает ее странным взглядом. Улыбка отклеилась и слетела с его губ, и на какой-то миг он забывает надеть на свое красивое лицо другое выражение. Долю секунды я вижу его настоящим – пустым. Но, обращаясь ко мне, он снова весь словно лучится.

- Раз вы смотрите новости, фамилия Рокамора вам должна быть знакома?

- Активист Партии жизни, – киваю я. – Один из руководителей…

- Террорист, – поправляет меня Шрейер.

- Десять лет в розыске…

- Мы его нашли.

- Арестовали?

- Нет! Нет, конечно. Вообразите себе: полицейская операция, куча камер, он мужественно сдается, чтобы избежать кровопролития, назавтра он во всех новостях. Начинается процесс, мы вынуждены сделать его открытым, все самые чудовищные болтуны подряжаются защищать его бесплатно, просто чтобы покрасоваться, он использует суд как трибуну, становится звездой… Ощущение, что я переел на ночь и вижу кошмар. А у вас?

Я пожимаю плечами.

- У меня ощущение, что мне собираются всучить пожизненный кредит.

- А кредиты вы не любите, – подхватывает Шрейер. – Так сказано в вашем файле. Но это не кредит, не переживайте. Оплата вперед.

- Боюсь, мне с вами не расплатиться.

- Со мной? Ваш долг – не перед каким-то сенатором. Ваш долг – перед обществом. Перед Европой. Рокамора и его люди пытаются подорвать устои нашей государственности. Сломать хрупкий баланс… Обрушить башню европейской цивилизации. Но мы еще можем нанести превентивный удар. Вы можете.

- Я? Каким образом?..

- Система оповещения выявила его. Его подруга беременна. Он находится вместе с ней. Декларировать, судя по всему, они ничего не собираются. Отличный шанс для вас попробовать себя в качестве звеньевого.

- Хорошо, – я размышляю. – Но что мы можем сделать по нашей линии? Даже если он сделает выбор… Обычная нейтрализация. После укола он проживет еще несколько лет, возможно, десять или пятнадцать…

- Это если все пойдет по правилам. Но когда загоняешь такого крупного зверя, надо готовиться к сюрпризам. Операция опасная, сами понимаете. Может случиться все, что угодно!

Шрейер кладет руку на мое плечо.

- Вы же меня понимаете? Дело щепетильное… Подруга на четвертом месяце… Обстановка напряженная, он сам не свой… Внезапное вторжение звена Бессмертных… Он отважно бросается защищать возлюбленную… Хаос… Не поймешь уже, как все и случилось. А свидетелей, кроме самих Бессмертных, не осталось.

- Но ведь то же самое может сделать и полиция, разве нет?

- Полиция? Представляете себе скандал? Хуже – только повесить этого гада в тюремной камере. А Бессмертные – другое дело.

- Совершенно неуправляемые, – киваю я.

- Погромщики, с которыми давно пора покончить, – он прикладывается к бокалу. – Что скажете?

- Я не убийца, что бы вы там ни говорили про меня своей жене.

- Поразительное дело, – мурлычет он благодушно. – Я так внимательно разбирал ваш файл. Про вашу принципиальность там ни слова. Возможно, это что-то новое. Я дополню его сам.

- Будете дополнять, назовите это «чистоплотностью», – я смотрю ему в глаза.

- Пожалуй, даже «чистоплюйством».

- Бессмертные должны следовать кодексу.

- Рядовые Бессмертные. Простые правила – для простых людей. Те, кто командуют, должны проявлять гибкость и инициативу. И те, кто хотел бы командовать.

- А его подругу? Ее тоже?..

- Девчонку? Да, конечно. Иначе ваша версия событий может оказаться под вопросом.

- Я должен принять решение сейчас?