Алексей Филиппенков - Воронка Страница 6

— Мы уничтожим этих слизняков! Мы — великая Германия, и никто с нами не сравнится, мы защитим нашу страну от вражеской нечисти, кто со мной?

После этих слов толпа, стоявшая на ступеньках ниже и на площади, словно дрессированная, взорвалась аплодисментами и бешеным криком. Это было похоже на войско перед древней битвой, солдаты которого во весь голос кричали, пугая армию, стоящую напротив. Вернер с другом стояли в самом конце толпы.

— Вот он, наш Хайнц, прямо герой, — поговаривали преподаватели, стоявшие возле Вернера.

— Да, были бы все солдаты такими, мы бы давно уже выиграли, — поддержал другой.

— Эх, ну почему я не он? — с досадой сказал Герхард, хлопая в ладоши.

— Что в нем такого-то? Человек, который пропагандирует войну и смерть за родину, призывает к насилию, хотя даже не знает, как заряжается отцовская винтовка, висящая над камином, — со скрытой злобой сказал Вернер.

— Да ладно, Верн, признайся: ты просто ему завидуешь, — с улыбкой ответил Герхард.

— Вам, молодой человек, следовало бы поучиться культуре и уважению к старшим, которые добились в этой жизни побольше, чем Вы. Вы бы лучше последили за собой и закрыли все долги, — сказал преподаватель по философии, повернувшись к Вернеру.

— Простите, мистер Ланге, — оправдался Вернер, но в душе он по-прежнему не понимал Хайнца. Он был за тысячу километров от тех мест, где его братья отдавали свои жизни, делили одну лазейку, вырытую в окопе, чтобы не промокнуть, пока он здесь, причесанный и откормленный, кричал о войне. Но студенты слушали Хайнца и действительно видели в нем самого смелого человека, и по коридорам университета потом перешептывались о том, что Хайнц — единственный студент в этом университете, который в случае призыва не побоится встретиться с врагом лицом к лицу.

В первые недели под Верденом германская армия имела успех, который со временем начал угасать. Коммуникации французов были перерезаны, и войска попадали в окружения на своих позициях, а оттуда в плен. Колоссальной заслугой французского командования в этой битве явилась организация переброски войск, благодаря которой и произошел перелом в ходе сражения. Учитывая, что железная дорога на Верден находилась под обстрелом германской армии, а другая дорога была уже два года как перерезана германцами, то оставался только один путь — через Барле-Дюк на Верден. Французская армия перебрасывала подкрепления на автомашинах. Логистика переброски войск была организована настолько грамотно, что в период с 27 февраля по 6 марта под Верден было переброшено около 190 тысяч французских солдат. Транспортная служба насчитывала 3000 человек, что казалось просто невероятным. Впоследствии французы назовут эту дорогу «священный путь». В результате всех этих мероприятий французская армия возросла в два раза. В течение пяти дней боев, германские корпуса и дивизии утратили свою боеспособность. Дальнейшие бои, начиная с марта 1916 года, несли затяжной характер. Германии так и не удалось разгромить Францию и вывести ее из войны. Битва на Сомме неизбежно приближалась. История навсегда запишет ее на своих страницах, как одну из самых кровавых битв Первой мировой войны, которая унесет весь цвет германской нации, а оставшиеся в живых уже никогда не смогут вернуться к нормальной жизни.

Новость о военном призыве застала Вернера в мае 1916 года. В аудиторию университета вошел офицер, с седыми и закрученными усами, с моноклем на правом глазу, и произнес громкую внятную речь, как подобает настоящему солдату. Эта речь означала только одно: или фронт прорван, или англичане с французами готовят серьезное наступление, и в окопы нужно свежее пушечное мясо. Это были даже не солдаты — это была масса, которая сдерживала другую массу и чья масса больше, тот и выиграл. Когда читаешь в газетах количество потерь, то ужасаешься этому, этим космическим цифрам. Вообще невозможно представить: если так много жертв, то какова же вся армия по численности? но этот призыв был не обязательным, они призывали добровольцев, обещая жалование, в надежде, что кто-то согласится.

У Вернера сразу промелькнула мысль об уроке истории на прошлой неделе, когда они изучали наполеона Бонапарта. Преподаватель рассказывал, как сто лет назад студенты Йенского университета поднялись на борьбу с наполеоном. Он величаво ходил по аудитории и призывал своих учеников в случае войны не запятнать чести родины и последовать за своими предшественниками при необходимости. В той битве с французами в 1806 году прусская армия была повержена, и наполеон одержал победу. Сильное сопротивление французам тогда оказали именно студенты из Йены, служившие в добровольческой армии. Те из студентов, кто выжили в той далекой войне, организовали в своем родном городе студенческое братство, и Вернер мечтал в него попасть, но опять же — просто мечтал. Он мог прийти и попроситься в него, пройти испытания, посвящения, но стеснялся. В братство принимались лидеры и смельчаки, организаторы и активные ребята. Братство было основано молодыми студентами, прошедшими войну, но в настоящее время в нем состояли только два человека, действительно видевших войну своими глазами. Оба они были ранены в первые месяцы войны, в 1914 году, и уже почти полтора года находились вне военной жизни. Вернувшись после очередного учебного дня из университета, Вернер, сидя в своей комнате, думал о себе. В его голове крутилась только одна мысль «Вставай и иди в армию, трус». Его осознание время от времени давало о себе знать, но так же быстро оно и угасало. Он подошел к столу, увидел на календаре сегодняшнее число, сел и начал готовиться к экзамену, который должен был состояться через неделю, 13 мая. До битвы на Сомме оставалось полтора месяца.

На следующий день Вернер задержался на экзамене в университете. Преподаватель мучил его вопросами уже 15 минут.

— Студент Гольц, так Вы ответите мне все-таки, кто изобрел гражданский кодекс?

— Я не знаю, правда, — оправдывался Вернер.

— Вы готовились к экзамену, Гольц? — спросил преподаватель.

— Да, конечно. Просто вопрос такой попался, — соврал Вернер, хотя всё время, отведенное на подготовку, он бездельничал.

— Эта фамилия связана с нашим городом. Точнее, с историческим событием, произошедшим в окрестностях Йены.

— Я помню только войну с французами, мистер Ниттемайер.

— И? — дал наводку преподаватель, сведя губы и выказывая свое отрицательное отношение к студенту.

— Это наполеон Бонапарт? — резко оживился Вернер.

— Идите, Гольц, — удовлетворительно. Это самый слабый ответ за всю мою преподавательскую карьеру.

Вернер опустил голову, потупив взгляд, — ему стало стыдно за то, что он так разочаровал преподавателя. Из университета он сразу же направился в призывной пункт, чтобы записаться добровольцем на фронт.

Призывной пункт уже был маленькой армейской частью. Сюда стекалась вся молодежь города, отпускники и добровольцы. По коридорам бегали офицеры, творилась полная неразбериха. Пройдя медицинское обследование, Вернер должен был с анкетой, в которой каждый врач написал результаты осмотра, явиться к офицеру в главный кабинет. В этом кабинете и решится вся его судьба.

— Мне бы хотелось куда-нибудь в тыловую службу, может быть, при штабе, — упрашивал Вернер.

Офицер взял его дело и, пробежав его глазами, сказал:

— Все так хотят, молодой человек. Когда прибудете на место, там ваш командир решит, что с вами делать, а пока в пехоту.

Вернер по наивности так и не понял, куда его отправили. Он был полностью уверен, что слова «окопы» и «пехота» имеют два разных значения. Он поставил свою подпись в документе, который явился для него приговором. В анкете, данной Вернеру, ему предписывалось в определенное время, определенного числа явиться с вещами первой необходимости и документами на вокзал. Еще не успев до конца осознать свой выбор, Вернер сразу из приемного пункта направился домой.

Во дворе взору Вернера предстала драматичная картина. Мать Герхарда выбежала из дома, вся в слезах, лицо ее было красным. Она кричала на всю улицу, билась в истерике. За ней во двор выбежали соседи и знакомые, которые начали ее успокаивать, а она требовала не трогать ее. Внезапно ноги ее подкосились, она упала возле скамейки. К ней сразу подбежало двое мужчин, стали помогать подняться. Вернер спрятался за деревом, недалеко от собравшихся, и наблюдал за сценой.

— Господи, ну за что-о-о? — кричала она.

В окне второго этажа стоял Герхард, лицо его было залито слезами, и он смотрел на происходившее. В это суровое время подобные эпизоды встречались почти в каждом городе, в каждом доме: пришла повестка о смерти отца Герха. Вернер, постояв еще немного, направился домой.

Умываясь перед сном, он стал всё отчетливее слышать голоса родителей с кухни: