Гарри Тертлдав - Ответный удар Страница 6

— Скорее всего, правы, — снова согласился Йенс. — У вас случайно нет сигареты?

Теперь, когда кофе стал большой редкостью, одна чашка производила на него действие трех или четырех, выпитых в старое доброе время. С табаком сложилась очень похожая ситуация.

— Черт возьми, к сожалению, нет, — ответил Верной. — Сам я курил сигары, но теперь не отказался бы и от сигареты. Раньше я работал на реках Виргинии, Северная Каролина, и мы часто проходили мимо табачных ферм, не обращая на них ни малейшего внимания. Но когда больше не можешь ничего оттуда привозить…

— Да, — кивнул Ларсен.

К сожалению, это относилось не только к табаку. Вот почему, чтобы парализовать жизнь в Соединенных Штатах, ящерам совсем не требовалось покорять всю страну. Вот почему «Дулут Квин» застрял у кромки льда и разгрузка производилась практически вручную: любые средства хороши, чтобы заставить колеса крутиться дальше.

Ларсен, кусая ногти от нетерпения, провел на борту корабля три дня. Когда же ему, наконец, разрешили занять место в одной из маленьких лодок, которые разгружали «Дулут Квин», он пожалел, что не потерпел еще немного. Ползти вниз по веревочной лестнице с рюкзаком и винтовкой оказалось удовольствием не из приятных.

Один из матросов спустил на веревке его велосипед, который несколько раз стукнулся о борт «Дулут Квин». Ларсен поймал его и развязал узел. Веревка скользнула обратно на палубу.

Команда маленькой лодочки состояла из четырех человек. Они с сомнением посмотрели на велосипед.

— И далеко вы собираетесь ехать в одиночестве на этой штуке, мистер? — спросил один из них.

— А что? — Ларсен проехал на велосипеде почти через весь штат Огайо и Индиану. Он находился в отличной физической форме и, хотя всегда выглядел худым, был сильнее многих обладателей могучих бицепсов.

— О, я вовсе не хотел сказать, что вы не сможете, поймите меня правильно, — продолжал матрос. — Просто теперь вы в Миннесоте. — Он похлопал по своей одежде — ботинки на меху, пальто, надетое на свитер и куртку, и наушники поверх вязанной шерстяной шапочки. — Вам следует опасаться метелей — вот что я имел в виду. Если вас где-нибудь застанет снежная буря, ваше тело не найдут до весны, а весна приходит в Дулут поздно.

— Я знаю, что такое Миннесота. Я здесь вырос, — ответил Йенс.

— Тем более, где ваш здравый смысл? — не унимался матрос.

Ларсен собрался ответить какой-нибудь колкостью, но смолчал, потому что вспомнил, как часто ему приходилось пропускать школу зимой, когда выпавший снег не давал выйти из дома. Начальная школа находилась всего в двух милях от фермы, где он вырос, а средняя — менее чем в пяти. Если начнется вьюга, а он окажется вдалеке от жилья, ему будет грозить серьезная опасность — тут сомневаться не приходилось.

— Кто-то же должен двигать дело вперед — иначе и вы не стали бы выходить из дома в самый разгар зимы Вы ведь справляетесь.

— Мы путешествуем группами, — серьезно ответил матрос. — Нужно дождаться, пока наберется побольше народа, который едет в нужном направлении, вот и все. А вам куда нужно, мистер?

— В конечном счете, мне необходимо добраться до Денвера, — ответил Йенс. — Но сейчас, полагаю, меня устроит любое место западнее Дулута.

В кармане крутки у него лежало письмо от генерала Паттона, в котором содержался приказ для всего цивилизованного мира оказывать содействие Йенсу Ларсену. Именно оно помогло ему получить каюту на борту «Дулут Квин»… однако пароход курсировал только между Чикаго и Дулутом. Никакое письмо никакого генерала не могло по мановению волшебной палочки создать для него конвой. Но тут у Йенса возникла идея:

— А какие-нибудь поезда еще ходят?

— Да, мы стараемся. Но это все равно что русская рулетка. Может, удастся проскочить — а может, ящеры разбомбят поезд. Честно говоря, я бы на вашем месте держался подальше от железных дорог. Ящеры уделяют им самое пристальное внимание — в отличие от кораблей.

— Возможно, я все-таки рискну, — сказал Ларсен.

Если поезда ходят в нужном направлении, он доберется до Денвера через пару дней, а не через пару недель, или месяцев. Если нет — придумает что-нибудь другое.

Лодка остановилась у кромки льда, и Ларсен перешел по джутовым мешкам на предательски скользкую поверхность. Команда лодки передала ему вещи, пожелала удачи и направилась обратно к «Дулут Квин».

А он зашагал в сторону запряженных собаками саней, на которых рядом с ящиками еще оставалось свободное место.

— Подвезете? — спросил он, и возница кивнул.

Устраиваясь за спиной возницы, Йенс почувствовал себя персонажем Джека Лондона. Пока они добирались до берега, он обдумал ситуацию и решил, что раз уж живет в двадцатом веке, то должен пользоваться его достижениями. Даже если ящеры разбомбят поезд посреди дороги к Денверу, это все равно лучше, чем проделать весь путь на велосипеде. Оказавшись в Дулуте, он сразу отправился на поиски железнодорожной станции.

Транспортный самолет остановился, и Уссмак посмотрел в окно на тосевитский ландшафт. Он отличался от бесконечных равнин СССР, где раньше служил водитель танка, но лучше от этого вид не стал — так, во всяком случае, считал Уссмак. Слишком темная и влажная зелень растений под резкими, белыми лучами солнца.

Да и, вообще, звезда Тосев недостаточно обогревает свою третью планету. Уссмак замерз сразу, как только вышел из самолета на бетонную посадочную дорожку. Ну, здесь хотя бы с неба на голову не падает замершая вода. Уже неплохо!

— Замена экипажей танков! — прокричал самец.

Уссмак и несколько его товарищей, только что вышедших из самолета, направились прямо к нему. Самец записал их имена и личные номера, после чего жестом предложил сесть в бронетранспортер.

— Где мы находимся? — спросил Уссмак, когда заработал двигатель — С кем нам предстоит сражаться?

Имена, которые Большие Уроды давали местностям на Тосеве-3, не имели для него почти никакого значения и потому правильнее было спросить, кто их противник..

— Это место называется Франция, — ответил стрелок по имени Форссис. — Я служил здесь сразу после того, как сел наш корабль, а также перед тем, как командующий решил, что тут наведен порядок, и перевел мой отряд в СССР.

Все самцы разразились ироническим хохотом. В самом начале кампании захват планеты казался делом пустяковым. Уссмак вспомнил, как его танк с легкостью уничтожал советские машины, словно их броня была сделана из картона.

Но даже и тогда ему следовало сообразить, что победа дается только в жесткой борьбе. Снайпер застрелил его командира, когда Вотал, как и положено настоящему офицеру, высунул голову из башни, чтобы разглядеть поле боя. А вот Крентел, командир, которого прислали ему на смену, не стоил краски, указывавшей на его звание.

Крентел тоже мертв. И стрелок Телереп. Партизан — Уссмак так и не узнал, дойче или русский — снес башню танка, когда Большие Уроды прикрывали самцов, собиравших радиоактивные материалы после взрыва космического корабля, на борту которого находилась большая часть ядерного оружия Расы.

Уссмак успел выскочить из взорванного танка — прямо в радиоактивную грязь. И находился в госпитале… до недавних пор.

— Так с кем мы будем сражаться? — повторил он свой вопрос. — С Франсами?

— Нет, в основном, с дойче, — ответил Форссис. — Когда мы прилетели, этими землями владели они. Я слышал, оружие у них существенно улучшилось по сравнению с тем, которым они воевали в самом начале.

В кабине наступила тишина.

«Сражаться с Большими Уродами», — подумал Уссмак, — «все равно что травить вредных насекомых: оставшиеся в живых приобретают иммунитет. И как любые другие насекомые, Большие Уроды адаптируются к новой ситуации гораздо быстрее, чем совершенствуются методы борьбы с ними».

Тепло кабины, гладкая дорога, негромкое гудение мощных двигателей довольно быстро усыпили большинство самцов: настоящие ветераны знают, как важно урвать несколько лишних минут сна. Уссмак тоже попытался вздремнуть, но у него ничего не вышло. Он отчаянно страдал без имбиря.

Санитар продал ему немного драгоценного порошка в госпитале на корабле. И Уссмак его попробовал — больше от скуки. Однако после приема наркотика он становился мудрым, бесстрашным и неуязвимым. И только когда действие имбиря заканчивалось, он понимал, в какую ловушку попал. Без него он казался себе глупым, трусливым и тонкокожим, точно Большой Урод — контраст тем более разительный, что Уссмак еще помнил, как замечательно себя чувствовал, находясь под мощным воздействием тосевитского зелья.

Уссмака не беспокоила сумма, которую ему пришлось платить санитару за наркотик, у него накопились солидные сбережения, а тратить их было не на что. Санитар очень ловко проворачивал свои делишки — деньги Ульхасса не шли непосредственно на его счет.