Виталий Каплан - Корпус Страница 6

— Ну что, Константин, большое продвижение. Кажется, сегодня ты уловил принцип. Однако не слишком задирай нос. Выделить в общем потоке какую-то одну волну — это не одно и то же, что уметь выделять любую. Видишь ли, решение задачи еще не означает овладение методом. Тут, можно сказать, универсальный принцип. Так что упражняться и еще раз упражняться.

Костя сел. Голова у него слегка кружилась. Все же намучился он с этими кроликами — но усталость ощутил только опустившись на холодную, слегка пружинящую скамейку. Трудно было двигаться, болел висок. Ну ничего — скоро пройдет. Пока же он следил за остальными.

Конечно же, у них у всех получалось плохо. Времени они тратили уйму, кролики дохли неохотно, перед смертью верещали, дергались в нелепых судорогах. В общем, недовольно оценил Костя, грязная работа. Видно, плохо усваивают. А почему? Лентяйство. Думают, козлы, только о том, когда урок кончится. О борще думают, о котлетах. Какая уж там концентрация.

Но Васенкин, как и следовало ожидать, вновь отличился. Когда подошла его очередь вставать со скамьи и работать с кроликами, он почему-то заморгал глазами, побледнел. Выйдя на середину зала, он долго смотрел на пушистого серого зверька, потом уставился в пол, напрягся, но все, что ему удалось — это вызвать легкий ветерок.

— В чем дело? — сухо спросил его Василий Андреевич.

Васенкин молчал, не поднимая головы, потом тихо ответил: — Не могу я… Жалко.

— Кого жалко? — бесцветным голосом поинтересовался Василий Андреевич.

— Кролика, — еле слышно прошептал Васенкин.

Василий Андреевич слегка опешил от такого ответа. Но тут же справился с собой и холодно заметил:

— Идиот! Себя бы лучше пожалел… Впрочем, меня это не касается. Садись — два!

Когда Васенкин опустился на скамью, Костя слегка придвинулся к нему и прошипел:

— Ну, смотри у меня, Санек, допрыгаешься. Всю Группу назад тянешь! Плохо это для тебя кончится.

Васенкин промолчал.

Теперь, стоя перед Серпетом, Костя понял, что его тогда удивило. Странная фраза Василия Андреевича: «Идиот! Себя бы лучше пожалел… Впрочем, меня это не касается…» Вроде бы все к месту — действительно, Васенкину за его штучки несладко придется. Но вторая половина фразы — «Это меня не касается…» Зачем он так сказал? Точно Василий Андреевич почувствовал вдруг какую-то непонятную вину и своими словами попробовал от этой вины отгородиться. Впрочем, ерунда! Что еще за вина?! У кого?! И перед кем? Перед сопляком Васенкиным? Не может такого быть, чушь собачья! Если кто и виноват, так уж именно злополучный Саня.

И все же Костя чувствовал — фраза Василия Андреевича сказана не случайно. Что-то за нею кроется.

Серпет окинул Костю изучающим взглядом:

— Интересные вещи говоришь, друг ты мой Константин, — сказал он негромко. — Интересные, а главное, неожиданные. Ведь эту фразу твою, «будем разбираться», я уже два месяца подряд слышу. Знаю, слово у тебя с делом не расходится. Ты постоянно разбираешься. А толку что?

Какой-то неприятный тон был у Серпета. То ли из-за паршивого настроения, то ли и в самом деле у него что-то случилось. Костя никак не мог понять, в чем дело, и оттого росло в нем мутное, глухое беспокойство. Но справившись с собой, он улыбнулся и ответил:

— Тут, Сергей Петрович, одно из двух. Или они, то есть Васенкин с Царьковым, сачки, или идиоты. Если сачки — мы их перевоспитаем. А с идиотами что делать?

— М-да… Вопрос, конечно, интересный. Что делать с идиотами? Может, на колбасу пустить?

— Из них невкусная колбаса получится, Сергей Петрович, — усмехнулся Костя. Он уже почти успокоился. Если Серпет начал шутить, значит, все в норме.

— Хм… С другой стороны, может, именно так мы и решим Продовольственную Проблему? — не то вслух, не то про себя сказал Серпет. — А вообще, не мешало бы их самих послушать. Может, скажут чего интересного?

— Ничего они вам интересного не скажут, Сергей Петрович, — ответил Костя. — Будут молчать как валенки, что я их не знаю?

— Ну, все же попытаю счастья, — бросил Серпет и громко скомандовал:

— Васенкин, Царьков! Встать!

Вихрастый лопоухий Васенкин медленно вылез из-за парты и встал по стойке смирно. Стойка получилась у него так себе.

— А где же второй? — поинтересовался Серпет.

— Второй сейчас унитазы протирает, — ответил Костя. — Это у него любимое занятие.

— А главное, полезное для общества, — весело, даже как-то слишком весело улыбнулся Серпет. — Ну да не беда. Поговорим и с одним Саней. Ну, что скажешь, голубь ты мой ощипанный? Долго так будет продолжаться?

— Как? — не поднимая головы, тихо спросил Васенкин.

— А вот так. С двойки на тройку перебиваешься, уроки не делаешь, брюки мятые. Почему у тебя такой вид, точно сквозь джунгли продирался? Костя, еще раз его в таких брюках увидишь — сними. Не умеет ходить как человек — будет ходить без штанов. Понятно тебе, Саня?

Васенкин молча кивнул. Все эти разговоры были ему знакомы.

Косте они тоже были знакомы, и он понимал, что Серпета меньше всего волнуют Санины брюки, да и грозится он просто так, без настоящей злости. Серьезные приказы он отдает другим голосом.

— Ну, а с учебой что собираешься делать? — усмехнувшись в усы, продолжал Серпет. — Учителя ведь на тебя время тратят, здоровье. А здоровье у них, между прочим, не железное. Может, зря они надрываются, а?

— Наверное, и в самом деле зря, — вставил Костя. И напрасно это сделал, потому что Серпет тут же нахмурился и произнес:

— Я сейчас, Константин, беседую не с тобой, а с Васенкиным. Свои умные мысли выскажешь мне потом. Наедине. А сейчас будь уж так добр, закрой рот.

Пришлось закрыть рот, да так и стоять возле парты с закрытым ртом, на виду у всей Группы. Что поделаешь, сам виноват.

— Не слышу ответа, Саня, — произнес Серпет уже погромче.

— Я исправлюсь, Сергей Петрович, я обещаю, — забормотал Васенкин, пошмыгивая носом.

— Вот-вот, — подхватил Серпет, — исправься. Сделай нам всем такое одолжение. А то я уж и не знаю, что с тобой делать. Сколько раз и я с тобой беседовал, и Костя вон, а результатов с гулькин нос. Видно, пора от слов переходить к делу. Значит, так. Устанавливаем тебе испытательный срок — неделю. Если за неделю получишь хоть одну двойку — тогда все. Тогда вопрос решается окончательно, переводим тебя на Первый Этаж. Надеюсь, ты меня понял? Да, — повернулся он к Косте, — то же самое передай и мойщику туалетов, то бишь его величеству Царькову. Вместе друзья-приятели в фантики резались, вместе и на Первый Этаж спланируют. Этакая фигура высшего пилотажа получится. Ну, а пока, Костя, наблюдай за обоими столпами разума. Чуть только двойка — сразу пишешь рапорт на мое имя. А пока что действуй своими методами. Глядишь, вдруг что и получится… Ну, с этим все, — и Серпет небрежным жестом велел Васенкину сесть.

— А вообще, Костик, — сказал он чуть погодя, — мне что-то не слишком нравятся дела в Группе. Я уж честно тебе скажу. Конечно, работаешь ты неплохо, опыта набираешься. Но ситуация тяжелая. Успеваемость в Группе довольно средняя, дисциплина стала получше, но тоже весьма далека от идеала. На одной маршировке далеко не уедешь.

Серпет задумался о чем-то, дернул себя за левый ус и, взглянув на часы, изрек очень уж каким-то металлическим голосом:

— Ты ведь понимаешь, Константин, все вы тут выращиваетесь не зря. Но каждому ли ясно, в чем состоит ваш долг? Хотя вроде бы должны понимать, Обещание давали. Мы тут все делаем Одно Общее Дело. И нет ничего сложнее и ответственнее. Разумеется, вы еще не готовы, вам еще предстоит пройти через Откровение, получить Великое Знание. И хотя все это случится не скоро, но кое-что вы уже сейчас могли бы для себя уяснить. Идет грандиозная борьба. Кое-кто из вас об этом забыл, но факты налицо. А готовиться к борьбе вам надо уже сейчас. Потом поздно будет. Через три года всех вас ждет Распределение, впрочем, для некоторых оно может наступить раньше. И куда бы вы ни попали, какую бы работу ни получили — дело у вас у всех одно.

Правда, некоторые этого не понимают. Некоторым кажется, что это всего лишь высокие слова, а жизнь — это койку заправлять как следует да котлетами обжираться. Нет, мои дорогие, так будет до поры до времени. А тебе, Костя, следовало бы почаще напоминать ребятам об их будущем. Так что вот так, — Серпет снова продолжал обычным своим тоном, — дисциплину с успеваемостью резко поднять. Каким образом — думай сам. На то тебе и голова дана. Что непонятно — приходи, объясню. Так… Теперь что касается Рыжова. Думаю, надо с ним индивидуально позаниматься. Именно тебе, — Серпет навел на Костю свои большие зрачки. — То, что ты с ним сейчас делаешь, неэффективно. Пороть его, по-моему, дело безнадежное. Он ведь не потому строится плохо, что лентяй. Он бы и рад, но координация плохая. Лучше его потренировать, развить у него реакцию, скорость. Ну, сам понимаешь. И чтобы с этим не тянуть, — Серпет помедлил, то ли прислушиваясь к чему-то, то ли ловя ускользнувшую мысль, — чтобы не тянуть, начни с ним заниматься завтра же. От полдника до ужина. Да, я помню, тренировка у тебя, кажется. Ну ничего, один раз можно и пропустить, ради общего блага.