Комбат Найтов - В небе только девушки! И…я Страница 6

– Настя, ты как?

– Кровь носом.

– Заткни, как учили!

Через некоторое время послышалось: «Фу», это она окровавленную маску к лицу прижала. Что значит, что я никогда не летал со штурманом. Надо кресло ей переделывать, чтобы вперед смотрела. Висеть на ремнях при маневре не сильно приятное дело. «Хейнкель» пошел вниз, бомбы сбросил. Внизу видимые разрывы. Доложил, что штурман имеет сложности с дыханием, и попросился на посадку. Получил «добро». Аэродром мы нашли, сели с юго-запада от реки. Нас ждала санитарная машина, но все, что требовалось к тому времени, это умыться и сменить кислородную маску. Первый боевой. Летать можно, но требуется более аккуратно маневрировать. Привык к крючкам и не учел, что сзади человек сидит.

Еще одна проблема нарисовалась на земле: нам, само собой, после высотного полета, баньку соорудили, и тут я понял, что без меня меня женили. Сашка краснеет даже при мысли о сексе и видит, куда я вперил свой взгляд, с соответствующей реакцией, в виде красной морды. Когда мне Настя показала следы от привязных ремней, то я увидел не их, а ее грудь, а задница у нее… Туда лучше не смотреть. Она участливо спросила: «Что случилось?»

– Настенька, извини! Настолько увлеклась «хейнкелем», что совершенно забыла, что ты сидишь задом наперед. Мне стыдно, что я о тебе забыла. Надо переделать кресло, чтобы оно разворачивалось.

И я понял, что женат. Жена мне не дает, но повесила мне в голову видеокамеру и постоянно следит, куда я смотрю и на что, и читает мои мысли. Придется стать примерным мужем, тем более что мы это проходили в Лиелварде… Жена у меня была из местных. Самая красивая девушка города. Ее в городе знали все, а городишко – с гулькин нос. Это означало то, что любой взгляд на любую задницу в городке становился известным моей драгоценной Маргриэте, и она закатывала мне скандал на полчаса-час. Ревнива была до жути. Но когда Латвия «вышла из состава» на полном ходу, а нас перевели в Бутурлиновку, моя ревнивая женушка осталась в трехкомнатной квартире в только что построенном доме, «ленинградской» 137-й серии, а я, «оккупант», в то время майор, а потом и подполковник, оказался в несемейном общежитии для разведенных в Бутурлиновке. На старости лет. Это – хорошее лекарство не смотреть, куда не надо!

– Я не такая! – сказала Саша.

– Упремся – разберемся. Не ставь меня в глупое положение. А я постараюсь тебя в этом отношении не нервировать. Договорились?

– Конечно! – с легкостью, свойственной юности, Саша согласилась не ревновать. У нее это совершенно не получалось! Приходилось выкручиваться мне. Сашка, кстати, очень красивая девчонка, просто не такая яркая, как Настя. А я ее сделал еще и очень строгой. Ее побаиваются. И очень многие.

«Завтра» ничего не получилось: кресел с Пе-3 нет, подали заявку, переходников к кислороду нет, машина стоит в неготовности. Я занялся организацией радиоприводов через Красовского. Их не было, и всю навигацию приходилось вести по счислению и наземным ориентирам. Здесь летали истребители, которым не до штурманских заморочек, которые ими еще и неуверенно владеют. А я видел, как пыхтела Настя, пытаясь сориентироваться на высоте 10 500 ночью, когда вокруг все используют светомаскировку. Искрутилась вся, ловя изгибы речек и очертания перелесков. А ее дело за воздухом следить, это мои глаза и уши. Мне же еще и вести самолет приходится. Нам передали координаты, частоты и время работы приводов АДД и дополнительно включили два привода, работающих по расписанию, чтобы не помогать немцам в ориентировании. Сам уселся конструировать лафетную часть для «ВЯшек» в центроплане. Завод собирал «Илы», груда битых машин громоздилась рядом Джомолунгмой. Нашел, и правую, и левую. С «Ила» же и лафетную часть снял, вскрыл пока не летающий самолет, прорезал отверстия под крепеж, пришлось в двух местах подставлять набор пластин, размер шпаций другой. Мотор-пушки поставить не могу! ШВАКи не приехали, а ВЯ в лафетную часть М-105ПФК не лезет, чуть длиннее, на 28 мм. И направляющие для ленты иные, а главное, коков винта нет, и как назло ни одного целого кока на свалке. На мою возню и беготню по заводу обратили внимание, заинтересовался и первый отдел. И потом, когда выяснилось, что эта милая светловолосая девица и есть виновница того, что вчера завод не бомбили, подбросили мне слесарей и вооруженцев, раскапотили моторы и воткнули лафетную часть, специально сделанную для ЛаГГ-3, у которого стояла штатно эта пушка, и с этим мотором. Лафеты для них делали в Воронеже. Заводчане сделали и переходник для кислорода, машину заправили и на следующий день привезли кресло. Ночью город бомбили. «МиГи», по одному, подскакивали в небо, двое не вернулись из полета. Но гробить штурмана из- за отсутствия истребительного кресла я не хотел. К тому же не все работы по установке вооружения были готовы, и орудия были не сведены и не пристреляны, да и четвертый раз вылетать без техника не хотелось. Утром появился Василий Иванович. Мы с Настей переобулись в сапоги, а Иваныч завороженно стоял возле машины. Выругался, побежал на завод, вернулся оттуда со вчерашними слесарями. Долго гремели ключами, затем выволокли машину в тир, я уселся в кресло, меня, вместе с самолетом, подвигали и пристреляли все четыре пушки. Отдача у нее, однако! Весьма некислая! Ой, что будет! Гашетки вывели раздельно для всех четырех, но с парным ключом. В отличие от ШВАК, перезарядка – воздушная, пригодились и армированные воздушные шланги с «мессера». Они подходили непосредственно к механизму пере зарядки.

В двадцать тридцать, по расписанию, взлет. Юра уже освоился, трепло хреново, болтает без умолку. Настя крутится в новом кресле, работать ей стало удобнее намного. Мы забрались на одиннадцать тысяч, пришлось заткнуть фонтан Юры, напомнив ему, что он не клоун, чтобы развлекать девочек, а один из наблюдателей. Он обиженно замолчал, но первым обнаружил ночника. У того чуть блеснул фонарь под луной. Я, не снижаясь, пошел ему навстречу. Немцы борзые! Особо высоко не лезут. Девять-десять тысяч, чтобы не так мерзнуть. Пока я устанавливал вооружение, Настя, несколькими улыбками, добыла пульверизаторы и темно-синюю краску и покрасила днище машины по ночному камуфляжу. А Иваныч сменил дневные коллекторы на удлиненные ночные. Моторы шли на высотные ночники. Аккуратно подобрались к «хейнкелю» и атаковали его сверху. Я пристрелялся только из УБ, попал и дал очередь из двух центропланных пушек. Очень хорошее средство погасить скорость пикирования! За очередь потеряли около сотни километров, приходится переносить точку прицеливания. Зато какой ЭФФЕКТ!

– Снимай! – кричу по СПУ. Фашист взорвался в воздухе. И Юра, и Настя нажали на кнопки «ФЭДов». До земли осколки будут падать долго, ВНОС их может и не обнаружить. Юра, ох уж мне этот Юра, доложил, что пленка у него оборвалась. Вот же поганец! Камеру надо под курткой держать! К сожалению, фриц, скорее всего, успел сообщить, что атакован, и до израсходования топлива самолеты больше не появились. Определились по приводам и пошли домой. Через два часа пошли на второе патрулирование, но безрезультатно. Немцы все-таки где-то прорвались, они сбросили на правый берег несколько бомб, но обнаружить и перехватить их мы не смогли. И шут с ним! Собственно, я сюда не личный счет увеличивать попал. Требуются совершенно другие действия, а для этого надо привлечь внимание.

Глава 3

Выше всех и без оборудования

Привлечь внимание удалось! Во-первых, «Илы» жутко требовались на фронте, поэтому за их выпуском следил лично Верховный, принимая доклады с завода каждый день. Две смены беспрерывной работы одного из мощнейших авиастроительных заводов СССР это десять-двенадцать новеньких «Илов», целая эскадрилья, при условии того, что куча летчиков болтается по аэродромам «безлошадными». Уже утром на аэродром плюхнулся ПС-84 и шестерка «яков», прикрывающих свежеиспеченного генерал-лейтенанта Фалалеева, генерал-майора Красовского с товарищами из центральных газет. Все решили «передать опыт» войскам и поднять дух «легендарной Красной Армии». Так было принято. Неожиданно для всех, в первую очередь для Насти и Пескова, эта белобрысая «дура» отказалась давать интервью газетчикам. И что бы то ни было рассказывать о проделанных ею модификациях стандартного разведчика.

– Это еще почему? – взвился Федор Яковлевич.

– Они, – я показал большим пальцем правой руки в сторону толпы корреспондентов, – ради красного словца маму родную продадут, а меня с экипажем под удар подставят. Нет у немцев здесь под Курском и Харьковом высотных истребителей, а у меня – разведчик, а не самолет ПВО, это не моя работа заниматься увеличением собственного счета. Я – воробьиха стреляная! Нутром чую, что немцы здесь ударят, под Изюмом. И пока у нас есть высотный разведчик, а у немцев нечем его достать, нужно найти шестую армию Рейхенау. Помните, Степан Акимович, как он нас летом гонял? А если эти шавки напишут, что за машину здесь сделали, то немцы быстренько перебросят сюда компрессоры и нагнетатели и достанут меня, и на тринадцати тысячах достанут. Поэтому, товарищ командующий, рано писать правду о том, как был сбит «хейнкель». Проще соврать, что его сбил «МиГ», и, если хотите, чтобы именно я была на фотографии, могу постоять возле «МиГа». А на разведвылеты надо срочно, пока степь не высохла и следы видны.