Алекс Бессмертный - Действие SKY. Часть первая Страница 6

Ответ на вопрос найден. Я начал использовать Dействие SKY. Первое же применение его, позволило мне за четыре с половиной месяца поставить на ноги девушку с безнадёжно разрушенным травмой спинным мозгом. Невероятно! Но оказалось, что использование Dействия требует очень большого искусства, опыта и знаний, которых у меня нет. Ещё нет. Остаётся много-много неясного. Нужны исследования, практика, статистика. К тому же, если травма произошла более чем полгода назад, у человека руки и ноги застывают в скрюченной неподвижности, мышцы начинают превращаться в каменный хрящ. Нужна реабилитация – массаж, физиотерапия, электростимуляция, тренажёры. Короче говоря, мне нужен лечебно-исследовательский центр. Мне он просто необходим.

При нашем отделении неврологии есть институтская кафедра. Заведовал ею профессор Кадыров. Я направился к нему с первоначальными снимками чудесно исцелившейся пациентки, показал их и спросил:

– Кадыр Абдуллаевич, как вы считаете, какой здесь прогноз?

– Пожизненная инвалидность, ответил профессор.

Я завёл к нему свою пациентку, стоявшую до этого за дверями профессорского кабинета, и вручил ему другую пачку снимков, сделанных после моего лечения.

Профессор долго морщил лоб, а затем проинёс:

– Ну, наверное, первоначальные снимки сделаны некачественно. Сам знаешь, с хорошими спецами по томографии у нас напряжёнка. Не умеют люди с оборудованием обращаться, технику правильно настраивать.

– А если нет там ошибки, Кадыр Абдуллаевич?

– А ты докажи, дорогой.

– Да вот я и хочу. Мне центр нужен. Свой центр.

– Иээй, послушай, Серёжа. Слышал я о твоих экспериментах. Ты молодец, побольше бы таких, как ты. Но методы твои очень пока непривычные будут. Трудновато пробить будет. Господдержку не смогу я тебе сделать. Попробуй поискать спонсоров. Дерзай, дорогой. Если совет какой нужен, всегда помогу тебе. Большое уважение у меня к тебе есть, Сергей.

Это и было последней каплей. Мы с Мариной и так всё больше склонялись к мысли о переезде. Теперь сомнений больше не было – надо ехать.

Мне необходимо быть ближе к научным центрам. В провинции дело своё я не продвину. Новосибирск? Там один из сильнейших в России мединститутов. Марина наотрез отказывалась ехать в Сибирь. Москва? Там люди, ну совсем не наши, злые. Остаётся только Питер. И это последняя причина, почему я, именно здесь.

Мы продали нашу квартиру за 15000 долларов. Я выписался, получил листок убытия. Мы взяли книги и тёплые вещи. Купили два авиабилета до Питера, и вот мы здесь.

Мои цели. Законно открыть свою частную практику. Заработать начальный капитал. (По множеству причин, которые я не хочу здесь описывать, сделать это в моей Республике, для меня, было практически нереально. Скажу только, что для этого у нас нужны влиятельные связи и большие взятки. Таких связей у меня нет, а денег на взятки мне в Республике не заработать и за всю жизнь.) Расшириться до небольшого частного медцентра, применять и дорабатывать свой метод, набирая количество излеченных пациентов, чтобы было, что продемонстрировать научной общественности. Привлечь интерес к своему методу, привлечь финансирование, создать крупный центр, и сделать, чёрт возьми, что-то полезное для человечества в глобальном масштабе. Также я хочу взять ипотеку и жить с Мариной в этом прекрасном городе Питер, на своей исторической родине, долго и счастливо.

Мы остановились на квартире у моего дяди, на улице Маяковского. Завтра отправляемся на поиски съёмного жилья. А сейчас пора спать.

Глава 2

Утром мы взяли газету и две sim-карты. Сделали несколько звонков, везде попали на посредников. Везде нам сказали, что заявленная квартира уже сдана, и что в течении двух-трёх дней нам перезвонят и предложат другие варианты. Цены нас неприятно удивили: от 7500 руб в месяц за однушку. По моим расчётам, должно было быть дешевле.

Но начало положено, остаётся ждать звонков от риелторов. Мы же отправляемся гулять по Питеру. Нам от Маяковского до Невского рукой подать – всего пара кварталов. Потому идём пешком. И по Невскому к Дворцовой площади – тоже пешком, мимо Гостиного двора, мимо разбросавшего огромные крылья-руки Казанского собора, через Фонтанку, Грибоедовский, Мойку; чтобы надышаться этим воздухом, который всегда приводил меня в трепет, чтобы снова почувствовать под ногами эту Землю, такую древнюю и такую новую, чтобы неспешно вобрать в себя всё, что видят глаза.

– Смотри, Маринка! Нет, ты только представь! Некоторым из этих домов больше, чем двести лет! Сколько поколений жильцов здесь сменилось! Здесь жили придворные Екатерины, дворяне, русские офицеры, великие архитекторы, великие композиторы… Здесь каждый камень дышит историей. Ты только подумай, многие из камней видели Пушкина, Достоевского, русских царей, Императрицу, а некоторые и самого Петра! Правда, я слышал, что от петровского Петербурга мало, что осталось, но я чувствую, что эти камни здесь есть, и они смотрят сейчас на нас, как триста лет назад смотрели на него. По тротуару, по которому мы с тобой идём, Маринка, ходил Цой. Ходили, ходят, Гребенщиков, Шевчук, Бутусов. Мы живём с ними в одном городе, дышим одним воздухом. Невероятно! У меня в голове всё это не укладывается!

– Знаешь, – отвечала Марина, – а я сейчас подумала, что сами то питерцы, наверное, наши восторги не разделят. Привыкли они ко всему этому и не замечают этой красоты вокруг, не чувствуют истории на этих камнях, не восторгаются от того, что дышат одним воздухом с легендами рока. Наверное, всё это для них, совершенно буднично. А вот окажись они, скажем, в Риме, вот тогда бы они ахали.

– А ведь, похоже, ты права, сказал я, – приобнимая её за плечи, в таком случае – несчастные они люди!

Над нами проплывала перина облаков с окошками-колодцами лазурного неба. Справа осталась Дворцовая площадь. Мы вышли к Неве, ступили на Дворцовый мост, неспешно прошли мимо Биржи с Ростральными колоннами, снова перешли через Неву по Биржевому мосту, и оказались в Петроградской стороне. Там мы нашли уютное кафе, под названием «Петроградский буфет», заказали кофе и бутерброды с сёмгой. Ох, и вкусными были эти бутерброды! Окончив трапезу, я откинулся на спинку кресла и закурил. Какое это удовольствие затянуться сигаретой, отхлёбывая горячий густой ароматный кофе! И тут я почувствовал, что меня снова накрывает…

Эти видения… Или, как их ещё назвать?

Началось это, примерно, пол года назад, может быть, чуть раньше. Я абсолютно уверен, что это как то связано с Dействием SKY. Не знаю как, но эта связь для меня очевидна. Эти видения, в тот момент, когда они только начинают приходить, сопровождаются, особым, совершенно не поддающимся описанию, ощущением. В нём присутствует и тревога, и восторг, и какое-то сладостное щемящее чувство, какое-то томление… Но это всё не то. Короче говоря, я не могу этого описать! То же самое я чувствовал, когда ко мне впервые пришло моё Dействие SKY. /Мне показалось странным, что Сергей, так подробно описавший предысторию своего переезда в Питер, так скуп в описании этого своего «Действия Скай». Он ничего не пишет о том, что это за действие, как оно к нему пришло, и в чём, собственно, оно состоит. А. Б./.

Через несколько мгновений это странное ощущение проходит, и ты начинаешь Видеть. Сначала это были какие-то мимолётные картинки, образы, которые видишь перед тем, как заснуть ночью. Потом эти образы начали приходить ко мне и днём, постепенно превращаясь в короткометражные фильмы. Будучи человеком «испорченным медицинским образованием», я решил: а вдруг это какая-нибудь височная эпилепсия? Я встревожился и побежал делать электроэнцефалограмму. Исследование показало, что нет и намёка на эпилептическую активность, мой мозг совершенно здоров.

Тем временем, фильмы стали трансформироваться в нечто большее. Я стал не просто видеть какие-то сцены, я стал превращаться в их участника, причём очень необычным образом. Я видел человека, участника событий моих видений, со стороны, и одновременно я становился им самим. Я видел то, что видит он его глазами. Я чувствовал то, что он чувствовал. Наконец, я думал его мыслями! Я был и им, и собой.

Что это? Шизофрения? При некоторых формах этой болезни случается состояние, которое психиатры окрестили «онейроид», сон наяву. Это когда человек пребывает одновременно в двух реальностях: всеми разделяемой, и своей собственной, подчас, весьма фантастической. Например, он может ощущать и видеть себя членом команды звездолёта, совершающего опасное межзвёздное путешествие, кувыркаясь в полной невесомости, и при этом осознавать, что сейчас он находится в психиатрической больнице и беседовать со своим лечащим врачом.

Но находясь в состоянии онейроида, человек не может по своей воле прервать свои видения, я же могу сделать это без труда в любой момент времени. К тому же при шизофрении, кроме онейроида, всегда наблюдается и масса других симптомов, а также всегда происходят особые, свойственные только для шизофрении, изменения личности заболевшего. У меня же ни этих симптомов, ни личностных изменений не обнаруживается, ни мною, ни, что ещё более важно, окружающими, в числе которых немало и моих коллег, имеющих специальность «психиатр». И всё же я не поведал никому о своих видениях. О них не знают ни друзья, ни коллеги, ни даже Марина. В этом смысле я полностью одинок. Я с ними один на один.