Вектор: Жизнь и смерть - Никита Владимирович Чирков Страница 6

открывшийся перед ним коридор с небольшим тусклым светом и двумя поворотами в конце, метров за двадцать от него. Явно пустовавший уже долгое время коридор, как было видно из-за слоя пыли и замершего во времени воздуха, не просто шокировал Портера – это было манящее место, куда, как ему сейчас кажется, он готов идти не оглядываясь, лишь бы не останавливаться. Настолько привыкший к одним и тем же стенам, воздуху и действиям, он получил возможность вкусить запретный плод, настолько сладкий и ранее недоступный, насколько он даже позабыть успел о том, какой мир скрывается за его небольшим домом, забыл даже об оружии, лежавшем на компьютере позади него в нескольких метрах.

ГЛАВА 3

Поддаваясь объятиям любопытства и чуть ли не детского воодушевления перед новым и неизведанным, Портер, словно плывя на легкой волне, а не шагая по твердому полу, приближался к неизвестному, отдалялся от дома. Возможно, повлиял на его состояние еще и кислородный удар: все же в его обители было ограничение воздуха, а здесь, среди длинных коридоров, он впервые за месяцы начал дышать полной грудью. Ему не стоило большого труда оказаться посреди Т-образного перекрестка, где каждая из сторон все сильнее манила его в свои сети, пробуждая давно забытое желание исследования как способа доказательства своей значимости. Справа в оба широко открытых глаза Портер наблюдал коридор, лишенный потолочного освещения, создавшуюся сокрытую зону, не имеющую конца. Слева же была полная противоположность, словно знающая о наличии темной стороны и тем самым пытающаяся привлечь его светом, раскрывая все секреты и доказывая безопасность для него: ведь, как он мог видеть четко и ясно, там никого не было. Серые стены и почти холодный свет, иногда прорывающийся из краев потолка, создавали неподвижную картину, шагнуть в которую казалось невозможным, ведь не было ни одного движения или осязаемого объекта, и если бы не освещение, ощутить наличие глубины было бы крайне сложно. С коридором по правую сторону было все ясно, плавно уходящая в безграничность чернота не особо привлекала, а скорее, что логично, отталкивала своими опасностями и ужасами, которых эта станция совсем не чурается, а порой, кажется, горда иметь их в наличии. Портер внимательно осматривал обе стороны, сам того не осознавая, ему порой хотелось пустить направление даже во тьму: ведь там, вопреки опасностям и явно живому страху внутри него, все же было куда большее, нежели известное ему за спиной. Но то ли его самосохранение дало признаки жизни, то ли он все же позволил воспоминаниям пробиться и напомнить, что именно из левого коридора он когда-то сюда и пришел. Портер принял решение поверить свету, а не тьме. Сродни дежавю, ему стучали по голове всплески воспоминаний того пути, который привел его через этот пустой коридор в то место, откуда теперь он уходит, даже не оглянувшись.

Проводя голыми пальцами правой руки по стене, он будто бы расширяет собственные возможности, стараясь не потерять ни одной нотки некогда существующей здесь жизни. Порой это настолько явно ощущается, что по кисти проходит вибрация от станции, будто бы пытающейся с ним разговаривать. Боль в левой руке словно исчезла, как и все страхи. Когда Портер был здесь в первый раз, Вектор не подавал ему подобных признаков жизни – лишь склад трупов да мемориалы разных форматов с бесчисленными историями, ждущими момента быть услышанными, заботу о чем он и взял на свои плечи в итоге. Первая дверь слева была открыта и манила его своей историей, познать которую ему безудержно хотелось, ведь даже несмотря на то, что рутина его дня состояла из сортировки и отправки данных со станции, Портер прекрасно понимал разницу между фактами и жизнью. Он взаперти уже целых три месяца: для такого места с такими условиями это долгий срок. И ныне он считает заслуженным позволить себе завораживающее опьянение от чего-то большего, чем простое желание жить.

Внутри был лишь один работающий источник света, прямо посреди небольшого помещения, заставленного по левой и правой сторонам стеллажами с ящиками, надписи на которых говорили о техническом складе, где хранятся запасные ремонтные платы, провода и разные неизвестные ему части тех или иных механизмов. По большому счету, он мало что узнал из попадавшегося ему на глаза. Словно ребенок, впервые покинувший родительский дом, где любое иное место было за окном: ведь двери были закрыты, а внешний мир казался картинкой, живущей по своим, неизвестным ему правилам. Понять их и влиться в ту жизнь, которую хочется чуть ли не потрогать руками, казалось чем-то фантастическим и недостижимым. И вот сейчас, выбравшись за пределы стен и преград, Портер так погряз в этом объективно непривычном ему чувстве, что совершенно забыл о безопасности.

Пока он разглядывал ящики, кое-что, некогда считающее себя мертвым, а на самом деле находившееся в спячке, стало просыпаться. Прямо как он познавал обыденность через призму сказочности, неизвестное существо возвращалось к жизни, вспоминая необходимую примитивность для понимания самого себя. Долгое время лишенное еды, оно забралось в это помещение и спряталось в углу, прямо за дверью, слева от входа. Уткнувшись туда, изуродованный организм, некогда бывший человеком, а сейчас лишь отдельными частями тела напоминающий исходный материал, впал в спячку, еще толком не понимая такого процесса, но уверенный в том, как выгодно это будет для продолжительности жизни. Свернувшись в клубок, худые руки и ноги, заканчивающиеся острыми когтями, спрятали голову между собой, превратившись в невысокий, всего в метр, пенек, где костяная спина играла роль верхней защитной части. Вытянув медленно голову вверх, резкими, но краткими движениями освобождая искаженное угловатостями тело, сопровождая это краткими щелчками, существо обратилось к главному инструменту – слуху.

Портер стоял спиной к двери в тот момент, когда существо убедилось в наличии соседа и, недолго думая, не скрывая своего давнишнего голода, напало. Между ними было метра четыре, когда Портер услышал страшный звериный всхлип, погрузивший его в холодный пот и вернувший из детских впечатлений. Страшное существо на четырех вертикально выставленных конечностях стало неестественно, словно только учась балансированию, выходить из тени на свет – открыто показывая ему облезлую кожу и торчащие кости с головой, лишенной кожи и левого глаза, лишь сохранившей рабочую челюсть с мышцами и слуховую распухшую часть.

Было сложно понять источник большего страха: оглушающий визг или неестественно уродливое тело, уже далекое от строения человека? Сгибающиеся в разных местах кости, походившие на руки существа, стали резко трещать и пытаться схватить Портера, внезапно очнувшегося и возненавидевшего себя за то, что допустил такое положение дел. Все происходило быстро: существо почти не дало ему выбраться,