Андрей Ливадный - Тень Земли Страница 6

Фильтра в дыхательной маске он поменять не успел, и метаболический имплант буквально выжигал силы, нейтрализуя смертельное воздействие токсинов, игнорируя последствия контузии, а они проявлялись все сильнее, резче.

Оврагов стало больше. Бывшие улицы, будто ручейки вливались в широкий разлом проспекта. Кое-где на высоту в десять-пятнадцать этажей вздымались здания, некоторые вырывались еще выше, но все равно казались приземистыми, незначительными на фоне дюжины башен, образующих плотный кольцевой периметр.

Проспект начал ветвиться. В лунном свете многочисленные дорожные развязки выглядели как творения скульптора-сюрреалиста. В большинстве обрушенные, фрагментарные, они закручивались разорванными спиралями, тянулись к многоуровневым парковкам, но не доставали до них, щерились огрызками арматуры, постанывали на ветру, издавая протяжные скрежещущие звуки.

На паркингах теснились ржавые корпуса машин. До войны миллион человек в сутки пользовались услугами орбитального лифта.

Илья бежал из последних сил. Кровь глухо пульсировала в висках. Ашанги уверенно сокращали дистанцию, он сумел оторваться от них едва ли на сотню метров, но теперь шаг за шагом терял и это минимальное преимущество.

Расширитель по-прежнему сбоил. Антигравитационные шахты, в прошлом доставлявшие пассажиров до уровня первой посадочной площадки, то расцветали в ночи огненными прожилками сигнатур, то вдруг темнели, обретая материальность обветренного, покрытого разводами минеральных солей, местами потрескавшегося, опаленного давними взрывами стеклобетона.

Остаточная энергоактивность в цепях питания никакого оптимизма не внушала. Комплекс, конечно, строили на века, многие аварийные подсистемы функционируют до сих пор, но толку-то от них?

Заметив хорошо сохранившийся путепровод, Стужин резко свернул, задыхаясь, с надрывом миновал два витка "серпантина", чувствуя усилившуюся резь в груди.

Очередной приступ тошноты и головокружения заставил остановиться. Присев под защитой массивного, но невысокого ограждения, покрытого амортизирующим пенопластиком, он взглянул вниз.

Фокарсиане уже совсем близко. Вон их силуэты мелькают меж нагромождениями мятых сгоревших флайкаров.

Зрение плыло. Реальность теряла очертания, но внезапное включение расширителя, сопровождаемое острой вспышкой головной боли, прояснило рассудок.

Стужин поймал этот миг, прицелился. Длинная очередь вспорола сумрак, фигуры внизу заметались, двое фокарсиан остались корчиться в грязи, остальные ответили на огонь, стреляя из-за укрытий. Странно они себя вели.

Вокруг засвистели иглы, несколько пуль вырвали куски массивного поребрика, резанув горячей бетонной крошкой.

Струйка крови из рассеченной щеки обожгла, заставила опомниться. Надо уходить глубже… — он вновь дал очередь, теперь уже не высовываясь, для острастки.

Беглый взгляд по сторонам. Короткий отрезок путепровода плавно изгибался, вливался в темный зев тоннеля.

Какой-то из технических входов? А не все ли теперь равно? — он припустил бегом, стараясь держаться центра широкого дорожного полотна, в мертвой зоне для находившихся ниже фокарсиан.

Только оказавшись внутри башни, Стужин понял, что сам себя загнал в ловушку. Метрах в десяти от массивных, открытых на половину хода ворот, произошел обвал. Плотно спрессованные обломки стеклобетона наглухо запечатали тоннель.

Две двери располагались в стене у самого входа. Обе закрыты.

Он оглянулся. Ашанги уже во всю прыть неслись по короткому отрезку путепровода, но огня не открывали, даже "биониками" не воспользовались.

Живым не дамся…

Илья отстрелял по ним остаток патронов в магазине, резко рванулся к ближайшей двери, ударил в нее плечом, и та вдруг глухо завибрировала, открываясь. Мощный механизм, поддерживающий массивную бронеплиту, кто-то регулярно обслуживал. Не иначе технический серв, переживший десятилетия забвения? Ну, точно! — за невысоким порогом открылось небольшое помещение, плавно расширяющееся входом в вертикальную шахту грузового гравилифта. В глубине дымчатой облицовки стен тлели россыпи алых индикаторов.

Он на бегу перезарядил стрелковый комплекс, одновременно считывая данные, поступающие от аварийных автоматических подсистем.

Недопустимо низкий заряд накопителей. Отчет о произведенном ремонте. Список требуемых запасных частей, — автоматика обращалась к человеку, надеясь на его помощь, но куда там…

Сервомеханизмов он не заметил. Все технические ниши открыты. Наверное, рыщут в других башнях, выискивая замену вышедшим из строя узлам.

Илья заскочил в шахту гравилифта, вжался в закругляющийся простенок, с надеждой взглянул вверх. Тускло, прерывисто светились некоторые секции ускорителей и гравикомпенсаторов. Похоже оборудование исправно процентов на семьдесят. Нет энергии.

Фрайг, что же делать?!..

Выглянув наружу он не заметил фокарсиан, те еще не успели ворваться в пультовый отсек, наверное затаились у входа, готовясь к атаке, понимая, человеку теперь уж точно не ускользнуть!

Отчаянная мысль пришла в голову. Нет!.. Слишком рискованно! Разорвет ведь в клочья!..

А какие варианты? Через пару минут меня нашпигуют иглами с нейротоксином, парализующим мышцы, и возьмут живым. В ходе недавнего рейда тиберианцы отбили у чужих одного пленника. Стужин видел отчет в сети. Фокарсиане использовали человека, как подопытного, отрабатывая на нем формулы новых токсинов.

"Уж лучше рискнуть, чем попасть в лапы к тварям!" — он выщелкнул из креплений на поясе две энергоячейки. Слот для элементов аварийного питания располагался при входе в вертикальную шахту. Восстановить подачу энергии — дело нескольких секунд, но примет ли система приказ на включение гравилифта?

Удерживая вход под прицелом, Стужин попятился, вновь оказавшись внутри шахты.

Индикация в глубине полупрозрачной облицовки начала меняться, и в этот миг ашанги ворвались внутрь.

Илья похолодел. Внутри все сжалось. Стрелять нельзя, риск задеть аппаратуру слишком велик!

Он отдал мнемоническую команду. Незримая сила рванула его вверх. Последнее, что запомнил Стужин перед внезапной потерей сознания, были взрывающиеся кольца ускорителей, и тела фокарсиан, разорванные неадекватной работой гравикомпенсаторов.

Это происходило далеко внизу…

Мглистый, но теплый вечер окутал землю.

Илья очнулся, резко привстал. Воспоминания о пережитом накатили и схлынули, оставив чувство неопределенности, да железистый привкус во рту.