Александр Конторович - Оруженосец в серой шинели Страница 6

   Представляю себе, каково будет их решение… Даже при наличии в совете князей отца этого «героя». Такого поношения родовой чести, как трусость и уклонение от честного поединка, ему даже собственный папа не простит! Не хочешь драться? Не доводи дело до поединка! Головой работай, родной!

   Все «гости» хмуро на меня смотрят. Недобро так…

   А и пускай – взведенный арбалет лежит у меня на луке седла. И не думаю, что у кого-то хватит решимости проверить скорость моей реакции.

   Да и не рискнут.

   Произнеся такие слова, я мгновенно превращаюсь в глазах всех окружающих в представителя совета князей, надзирающего за соблюдением закона. Да, тут тоже не все его уважают. И нарушают – сплошь и рядом.

   Но – не на глазах у всех.

   Уцелей хоть один из нас – и донеси о происшедшем Лексли… я никому из нарушителей не позавидую. Очень даже… Ему здешняя земля тотчас же горячей покажется. Ни одно село его не примет – вообще никогда. Пусть даже ему станут сочувствовать – в душе. Но ловить по этой причине не перестанут. Головы даже парочки молодых княжеских отпрысков – невеликая плата за спокойную жизнь всех прочих. Тем более что в данном случае нарушен и х закон.

   Седер улыбается.

   – Спасибо! А я и не знал… Так что, сын князя – ты согласен на простой бой?

   А вот Замиру – явно не до улыбок.

   Он покусывает губы, оглядывается.

   Один из его спутников отрицательно мотает головой – что-то у них не складывается.

   Стоявший справа от Седера всадник выезжает вперед.

   – Итак?

   Седер тянет через голову перевязь с мечом и отдает её всаднику. Снимает и бросает на землю рубаху, оставаясь в сапогах и кожаных штанах. Крепкий парень!

   Его оппонент нехотя слезает с коня. Снимает меч, расшитую узорами рубаху…

   Вот как?

   Под рубахой на тонкую камизу надета кольчуга. Недешевая, изящного плетения – штучная вещь! Но так или иначе – а её звенья местами уже изодрали ткань. Явно Замир кольчугу повседневно не таскал, в противном случае знал бы, что надеть в данной ситуации. Но вот и кольчуга присоединяется к прочей одежде.

   – Вы готовы? – спрашивает темно-красный.

   – А что у него под повязкой? – кивает один из визитеров на Седера. – Нет ли там оружия?

   – Он ранен…

   – Кто это видел?

   – Я видел – и даже дал ему платок для перевязки, – наклоняюсь в сторону говорившего. – Моего слова тебе недостаточно?

   – Нет! – усмехается тот. – Что там говорится о повязках, знаток законов?!

   – «…И если есть на его теле скрытые чем-либо раны – то пусть вложат в них свои пальцы старейшины, дабы это засвидетельствовать и не опорочить честное имя поединщика подозрением…» – против воли срываются с моих уст слова.

   Седер криво усмехается и одним движением срывает с себя повязку – брызжет кровь из открывшейся раны.

   – Хочешь вложить сюда свои пальцы? – обращается он к моему оппоненту.

   Тот ничего не отвечает.

   – Сходитесь! – наклоняется с седла всадник в темно-красном плаще. – Или тебе, сын князя, ещё и землю подмести? Чтобы не запачкался?

   Это уже почти неприкрытое оскорбление – и спутники Замира это понимают, вон какие рожи скривили, – но перевес сил не на их стороне. Да и мы не останемся сторонними наблюдателями, имеем право вмешаться в таком случае. И никто нас не осудит.

   Соперники, между тем, сближаются. Выставляют вперед руки, настороженно фиксируя глазами каждое движение противника. Замир осторожничает. Хоть он и крупнее своего оппонента, это княжеского сына не успокаивает, видимо, он неплохо осведомлен о бойцовских возможностях своего противника.

   Рывок!

   Седер только чуть-чуть промахивается, его рука лишь задевает бок Замира. Но и это «легкое» касание, судя по реакции вожака «гостей» удовольствия ему не доставляет, он отскакивает назад и кривится – больно!

   Ответный выпад – тоже цели не достигает.

   Противники кружат по площадке, стараясь достать друг друга.

   Пока безуспешно, никому неохота рисковать. Но преимущество – за Замиром. Он здоров, не ранен и ему достаточно просто потянуть время – противник и так не слишком крепко стоит на ногах.

   Снова выпад – опять левая рука?

   Седер – левша?

   Не похоже… плечевые мышцы у него развиты… словом, он не левша. Такие вещи нас научили замечать хорошо.

   Да и рана у него в левый бок…

   Хитрость?

   Очень даже может быть…

   Замир бьет ногой по земле – взлетает облако пыли. Не совсем правильно… но не запрещено.

   Сработало!

   Его оппонент отскакивает назад, поднося руку к лицу. Надо полагать, в глаза ему что-то попало.

   И в тот же миг сын князя атакует! Удар!

   Ещё один!

   Молниеносно мелькает ему навстречу правая рука Седера!

   Вот оно как…

   Что-то громко хрустит, Замир сгибается в поясе…

   Ещё замах – до нас доносится звук, как будто доскою ударили по мешку с мокрым песком.

   – Хватит! – поднимает руку Ален.

   И действительно – сын князя уже неподвижно лежит на земле, а его оппонент протирает глаза. Они на самом деле запорошены песком – Седер почти ничего не видит.

   Подхожу к нему и снова перевязываю рану.

   – Похоже, это станет моей привычкой… лечить твои раны!

   – Благодарю…

   – Пустяки! Ты и в самом деле бил его вслепую? На слух?

   – Да. Иначе бы он не подошел достаточно близко… у меня был всего один шанс!

   – И ты его успешно использовал!

   Горец усмехается.

   – Ну, рисковать я не мог – он всё же сильный воин…

   Ну да. И никто не упрекнет его в том, что он слишком сильно покалечил противника – ведь он бил наугад!

   А, кстати, рана-то у горца подзатянулась… не совсем, понятное дело, но все же… Интересно! Надо будет матери рассказать, она в этом деле мастерица, может быть, и объяснит – как такое может вообще быть?

   – Ты уж поосторожнее теперь, хорошо? – говорю я ему, заканчивая перевязку. – Эдак никакой целитель тебя не вылечит – если с коня скакать станешь да повязки срывать…

   Он молча хлопает меня по плечу и поворачивается к своим всадникам.

   Однако надо же и его противника осмотреть. Мало ли… Пересуды относительно того, что воины наместника помогают одним против других – нам точно без надобности. Странное дело, но соратники княжеского сына молча расступаются в стороны, давая мне проход к телу. Никто и не пробует меня задержать или хотя бы что-то спросить. Я просто иду прямо на них – и они отходят в сторону.

   А вот тут все плохо…

   Переворачиваю его на спину, аккуратно ощупываю кости. Как минимум, у Замира сломано два-три ребра. И это – ещё полбеды. Удар, нанесенный его противником, несомненно, повредил и какие-то внутренние органы. Касаюсь его груди и чувствую, как немеют от холода мои руки – аж заледенели. Кстати, тоже весьма любопытное явление – раньше такого не случалось. Сколько я ни осматривал раньше раненых – никакого холода в руках никогда не было.

   Так или иначе – а мужику плохо. И даже очень.

   – Вырубите жерди! – поворачиваюсь я к его спутникам. – Растяните между ними плащи и положите его на них. Верхом ему сейчас ехать нельзя! Отвезите в селение – пусть осмотрит его опытный целитель! Не затягивайте – раны очень серьезны!

   Ну да – на губах у раненого ярко-алая кровь. А это может означать также и то, что сломанное ребро пробило легкое. Очень плохо…

   А дальше…

   Дальше был путь назад. Я постоянно находился рядом с раненым. Надо полагать, его тяжелое состояние как-то повлияло и на меня – около селения я чуть с коня не навернулся, запоздало среагировав на его движение. Правда, Замира мы, в итоге, довезли живым – и даже в сознании.

   Хорошо, что хоть к Лексли не надо было ехать всем вместе – докладывал наш старший. И, слава Богу, потому что я уже почти отключился…

   Поутру нас всех (и нас, и всех горцев) пригласили на княжеский совет – князья ещё не все разъехались.

   Разборы были недолгими – выступил Ален, потом Седер и старший из спутников князя.

   Поединок признали честным. А что до последствий… так всякое бывает…

   Неожиданно вперед выступил какой-то дряхлый дед. Несмотря на свой древний возраст, горец, видно, имел немалый вес в глазах своих сородичей, потому что при виде его приумолкли разговоры окружающих, и даже князья с почтением обратили свои взоры в его сторону. Дед, старый как мироздание, выдержал солидную паузу, поглаживая обеими руками длинную, почти до пояса, седую бороду, попутно осмотрев всех присутствующих внимательными непроницаемыми глазами.

   – Я осматривал раны Замира… – обводит он всех присутствующих тяжелым взглядом. – И у меня есть вопросы… к тому, кто делал это до меня.