Анна Пань - Страсти Евы Страница 6

− Приятно познакомится, Ева, − говорит он со слабым акцентом.

− Взаимно, Бобби, − я смущаюсь, я давно ни с кем не знакомилась.

Мы неловко улыбаемся и молчим, мы ведем себя как типичные подростки.

− Ты рада, что поступила в ОМА? − первым завязывает он разговор.

− Да. Надеюсь, я не разочаруюсь.

− Не разочаруешься, поверь мне, − его открытый взгляд располагает к доверию. − Я перевелся на третий курс и не жалею о выборе вуза.

Я вижу, что Бобби старается произвести впечатление серьезного молодого человека. На ползающего по койкам «постельного клопа» мой симпатичный подарочек не похож. Что сказать, отличное начало каникул!

Глава 2. Совершеннолетие

Дневник Евы.

Приветствую тебя, хранитель сокровенных мыслей!

Утро мое началось с прогремевшего в ушах выстрела − меня убили во сне на генеральном прогоне постановки нетленной рукописи, выпущенной из-под пера Злого Рока. Проснулась я в холодном мандраже и разъедающим, точно жженым сахаром, именем убийцы на устах − «Гавриил».

Злой Рок, спасибо за поздравление с днем рождения!

Всласть излить душу на бумажные листы дневника мне не дает затягивающий круговорот предпраздничной суеты, в который я ныряю с головой. Восемнадцатилетние − событие вселенского масштаба. Отсидеться не получится − чествуют дочь одного из 12 основателей Корпорации. В поместье Смирновых отовсюду льется интернациональная речь гостей, прибывших на торжество со всех частей света. Сквозь многоголосиие попеременно пищат радиосигналы диспетчера вертолетной площадки, дающие разрешения на посадку воздушным такси.

Специально для глобального празднества я наряжаюсь в струящееся до пола алое бархатное платье с глубоким вырезом на спине. Распущенные волнистые волосы я слегка подкалываю шпильками на затылке и закрепляю прическу лаком с блестками. К моему наряду как нельзя лучше подходит подарок Никиты − изящная бархотка старинной работы с мутно-белым лунным камнем, дрожащим, как капелька утренней росы.

Никита, когда дарил украшение, сказал мне: «Сестренка, фамильный амулет перешел к тебе по наследству. Папа подарил его маме на свадьбу. Береги его и никогда не снимай!»

Для поднятия боевого духа Даша подходит ко мне с двумя бокалами престижного шампанского «Луи Редерер Кристаль». По случаю знаменательной даты мой поддерживающий русские традиции брат оформил заказ у французского винодельного дома Луи Редерер, считавшегося до революции официальным поставщиком вина ко двору российских императоров. По русским обычаям Даша желает мне здоровья и долголетия, закрепляя торжественный тост крепкими объятиями. Мои нервы окончательно скручиваются в рогалик, и я еле-еле сдерживаю зародившееся еще с утра бунтарское желание броситься в укрытие. Тонкость и наполненность купажа шампанского ударяет мне в голову, но даже легкий подогрев алкоголем бесполезен в напряженном состоянии. С каждым ударом мое сердце перемещается куда-то в область горла.

Зал для торжеств очаровывает коктейлем из лучших духов, цветов, деликатесов и горячительных напитков. Неуловимые нотки свеженапечетанных банкнот обволакивают высокопоставленных джентльменов и упакованных в вечерние туалеты дам. Показной лоск «корпоративных» франтов меня не особенно волнует. В моей голове поселился второсортный квартет духовых, выдувающий заунывный мотивчик похоронного марша. Втайне я побаиваюсь форс-мажора. Загвоздка в том, что в подножках Злого Рока я углядела некую закономерность. На каждом напыщенном съезде богатеев из раза в раз одно и то же: грязные скандалы, разрывы идеальных браков, омерзительные предательства и изгнания, денежный кураж, выкашивающий алкоголем и наркотиками. Однажды я вообще стала невольным свидетелем самоубийства обанкротившегося промышленника. Он подставил дуло пистолета к виску и застрелился на глазах у всего честного народа, проклиная Корпорацию.

«Воронцова, твой выход!» − я стоически приклеиваю радостно-гостеприимную улыбку и выхожу под гром поздравительных аплодисментов.

По обычаю меня, виновницу торжества, первыми обхаживают бороздящие бизнес-пространство акулы-глобализаторы. В промежутках с дифирамбами ко мне сплываются косяки среднестатистических рыбешек-банкиров. Не обходится без вмешательства дамских угодников и прочих проходимцев, крадущих женские тела и души для потворства прихотям. Дважды на грабли я не наступлю. Мое жизненное кредо − держать ухо востро. Проповедники мужского шовинизма растлевают женские души с целью вербовки в их сугубо мужскую секту, где женщине отведено место на тахте для самоутверждения их раздутого эго.

С чистой совестью я выполняю волю брата и оглядываюсь в поисках подарочка. Кто бы мог подумать, что подарочек, именуемый Бобби Уилсоном, скрывается за высокой икебаной, где саксофонист выводит джазовые мелизмы известных шлягеров периода сухого закона, побуждающие всех гостей к геракловским подвигам ради любви. Однако окрыляющей силе любви самого Бобби, как видно, противостоит сила земного притяжения, препятствующая свершению героических завоеваний. В укромном уголке он что-то пламенно репетирует, никого вокруг не замечая. За наше двухнедельное знакомство я узнала обо всех его сильных и слабых сторонах. Сейчас против него играет невыгодная черта характера − нерешительность.

Что же касается всего остального, то я полностью подписываюсь под словами Даши: Бобби обладает рядом достоинств − добротой, отзывчивостью и открытостью.

− С днем рождения, именинница! − точно из-под земли вырастает он передо мной, улыбаясь до ушей, и принимается ворковать отрепетированные элегии.

Безоблачно радуясь пожеланиям, я между делом отмечаю, что он беспричинно заостряет внимание на моем кулоне.

− С амулетом что-то не так? − тушуюсь я, суетно проверяя застежку бархотки.

− Э-э-э… что ты, все так, − аналогично конфузится он и тщательно трет глаза − некоторые люди так делают, чтобы выбросить из головы пустые беспочвенные доводы. − Мне просто понравился камень лунной богини. Тебе идет.

− Спасибо за комплимент, − скованно дергаю я плечом.

Зашедшую в тупик неловкую ситуацию разрешает Даша.

− Бобби, позволь ненадолго украсть у тебя именинницу, − пропевает она прозрачным голоском и увлекает меня к бассейну, где гостей чуть меньше.

За внешним сиянием подруги я распознаю беспокойство. Обычно на приемах вокруг неподражаемой Дарьи Смирновой толпятся самые завидные холостяки Корпорации, наперебой завоевывая расположение красавицы, а сейчас ее руки постепенно превращаются в две замерзающие веточки на морозе.

− Это был он… − еле шевелит она губами.

− Кто − он? − встревожено переспрашиваю я.

Даша с трудом стоит на ногах, ее лицо цвета неисписанного листа, взгляд пространный, но мимика выражает непреодолимое желание говорить дальше.

− Даша! − встряхиваю я ее за плечи. − Кто − ОН?!

− Это… − не успевает она договорить, как на горизонте появляется ее отец.

Виктора Сергеевича сопровождает немолодая ухоженная женщина, чей живой взгляд привлекает теплотой, и седовласый господин с орлиным носом и неприязненными блеклыми глазами. На одном из его костлявых изогнутых пальцев пафосно красуется перстень с сапфиром в обрамлении фамильной монограммы. Респектабельный облик солидного гостя источает аромат тщеславия и чувства собственного превосходства.

Без всякого удовольствия Виктор Сергеевич представляет меня Гробовому Герману Львовичу (Руководителю автономной Зоны № 13 − одному из 12 основателей Корпорации), но голос его теплеет, когда он знакомит меня с миссис Вестой Краль, родной сестрой покойной жены вышеупомянутого сноба благородных кровей. В своих поздравлениях Герман Львович с показным почтением фонтанирует заученной лестью. Вразрез с его пустыми пожеланиями гостья из Чехии от всей души желает мне успехов во всех начинаниях.

Пока я вежливо обмениваюсь любезностями с влиятельными гостями, прибегает пятилетняя принцесса в пышной юбке и начинает тянуть старшую сестру в игротеку со свойственной каждому ребенку прилипчивостью. В конце концов Даша бросает меня на произвол судьбы.

Чтобы вы были в курсе, Герман Львович мне совсем не импонирует, в его обществе как-то неуютно.

− Прошу вас, наслаждайтесь праздником, − дипломатично откланиваюсь я и отправляюсь искать сестер Смирновых.

Держа путь в игротеку, я прохожу притемненный зал со скульптурным фонтаном. На меня производит сильное впечатление скульптура архангела, сошедшего с небес на Страшный Суд. Качающиеся на воде горящие свечи бросают на стены дрожащие таинственные тени от его размашистых крыльев. Стан крылатого каменного меченосца полностью загораживает рассматривающий его высокий крупный мужчина, в королевской выправке которого заложена непререкаемая властность и независимость. Захватившая мое воображение картина ожившего вершителя судеб выглядит настолько реалистично, кажется, что когда мужчина развернется, то взмахнет крыльями и с мечом в руке вознесется к небесам. Совершенно околдованная собственной фантазией, я даже улавливаю посылаемые им флюиды. Необычайным образом неуловимые частицы обволакивают меня мягким облаком и притягивают магнитом.