Терентий Гравин - Азарт (СИ) Страница 6

Ну и зятя, мужа старшей дочери, всегда сопровождавшего свою супругу, сегодня не было. "Трудится в поте лица на благо семьи!" - как заявил о нём господин Ланфер старший.

Ложе, на котором закрепили пациента, напоминало стоматологическое кресло, но с весьма мягким, удобным покрытием. На таком можно было блаженствовать часами, не опасаясь отёков или пролежней. Джойстик находился под правой рукой, хотя и под левой имелось место для установки второго. Естественно, что синхронизация управления обеими руками предполагалась гораздо позже, после прохождения простейших игр с положительными результатами.

Точно так же в будущем намеревались использовать и специальный кокон для игрока, в котором создавалось максимально возможное для нынешней техники слияние с реальностями вымышленных вселенных. По уверениям создателей кокона, ощущения в нём кажутся реальными настолько, что люди обоих полов испытывают оргазм при сексуальном контакте, ощущают изысканный вкус блюд, пьянеют от выпитого в виртуале алкоголя и воспринимают все возможные запахи. Болевой порог там фактически сведён к нулю, и даже при самой жуткой смерти игрового персонажа боль по силе соразмеряется разве что с пощёчиной. Можно было бы убрать и эти неприятные ощущения, но разработчики уверяли, что боль, как дополнительный стимул для выживания, обязательна. Иначе сильно занижается достоверность ощущений и падает интерес к игре.

"Кокон будущего", как значился он в технологической документации, стоил невероятных денег. Поэтому его розничная продажа планировалась не ранее чем через пять лет. Это время разработчики собирались употребить для усовершенствования своего детища и создания игр с тщательно продуманными мирами. Если продажи и проводились, то для экспериментального тестирования на людях с разными психическими расстройствами. Два устройства уже действовали в клиниках Лозанны и Торонто, где были первые положительные результаты, которые, к сожалению, мировые светила психиатрии пока полностью игнорировали.

Аристарх Александрович Синицын в том самом списке мировых светил скромно топтался где-то во второй полусотне, если не дальше. Но причиной этого не являлась некомпетентность, ею было почти полное замалчивание собственных успехов. Он не любил шумных и пышных съездов коллег, газетных хвалебных публикаций, мелькания на телевизионных экранах и жарких диспутов. Он любил две вещи: свою работу и деньги. Причём именно в такой последовательности, никогда не ставя меркантильность впереди локомотива своей жизни - призвания врача. Синицын всегда качественно и результативно лечил, и только потом не стеснялся содрать за свои услуги соответственную, порой драконовскую плату.

На кичащихся своей значимостью коллег, он смотрел прагматично: прислушивался, изучал, анализировал, делал выводы, а лучшее брал на вооружение, моментально внедряя в собственной клинике. Но и совесть у него имелась. И теперь, перед началом первого эксперимента она его изрядно мучила. Если бы положительный контакт с Максимом-Адриано произошел ещё до памятного разговора с его отцом, заговорить о покупке невероятно дорогостоящей игровой комнаты главврач бы себе не позволил. Что-то подсказывало ему, что сейчас вернуть пациента в реальный мир можно и без виртуальных игр с эффектом исцеления. Долго, невероятно долго и кропотливо, но можно.

Именно по этой причине он и не решился признаться семейству Ланфер, что улучшения им замечены без пресловутого джойстика. Гораздо правильнее было бы приписать положительные сдвиги именно "Тетрису", как в последние дни все стали дружно именовать палату виртуально-игровой терапии, иначе Сергей Вадимович Ланфер мог пожалеть о вложении в его идею столь баснословных средств. А когда он о чём-то жалеет - его реакция непредсказуема. Подобные ему люди не обижаются, они - огорчаются. После огорчений Сергей Вадимович может напиться, а может и разозлиться. Но до злости его доводить не стоит, иначе и знакомство со школьной скамьи не поможет.

"Ну, это я уже перестраховываюсь, - успокаивал сам себя господин Синицын. - Даже если Максимка вернёт себе полное сознание и расскажет отцу о сроках нашего первого с ним контакта, всё равно первый шаг на этой нелёгкой дороге был сделан после вручения ему джойстика. То есть игровая тактика изначально оказалась верной и результативной. И буду надеяться, что и сам "Тетрис" окажет грандиозное влияние на выздоровление парня... - он мысленно улыбнулся: - Ха! Всё-то я его парнем называю! Мужика на пятом десятке, с боевым опытом и тремя высшими образованиями. А почему? Наверное, потому, что он никак не женится, детей не имеет, живёт только сегодняшним днём... Ещё бы не забывать про его недовольство уменьшительным произношением имени. "Максимка" - ему очень не нравится. А я вчера на радостях проболтался... Даже Анастасия меня по этому поводу предупреждала... мол, не считай его мальчишкой, он уже давно не ребёнок. И про имя напоминала".

В оборудованной палате главврач разрешил остаться только средней сестре семейства и даже мать попросил удалиться:

- Анастасия Витальевна, лучше наблюдай из операторской. Лишнее расслоение внимания твоему сыну помешает, а с его настройкой на определённые действия мы с Вероникой и сами справимся.

Та, конечно же, хотела возмутиться и настоять на своём присутствии, но тут вмешалась старшая дочь, попросту ухватив мать за руку и настойчиво утянув за собой к выходу. Ещё и наущения на ходу шептала весьма строгим тоном.

Оставшись наедине с больным, специалист и родственница уселись в удобные кресла с двух сторон изголовья, а само ложе высоко подняли автоматикой. Теперь можно было, не наклоняясь, говорить на ухо Максима-Адриано что следовало. Аристарх Александрович дал женщине последние инструкции:

- Твоё дело спокойно и терпеливо сообщать брату о правильной постановке ладони. Но берегись, чтобы он случайно твою руку не схватил. Иначе со своей неконтролируемой силой попросту поломает тебе пальчики.

Женщина понятливо кивала, с состраданием разглядывая лицо любимого брата:

- А вы что говорить будете?

- Постараюсь держать его глаза открытыми и всё время информировать о двигающихся частях тела. Это ему должно помочь вернуть управление над ними. И старайся не обращать внимания на экран. Первое время там будет одно и то же: падение первых трёх фигур.

- Но вдруг он нас не услышит?

- Хм... Ну, мы-то с тобой вдвоём уверены, что он нас слышит. Так что... начали.

Свет в помещении погас почти полностью, а с потолка опустился под определённым углом большой экран на жидких кристаллах. Появившееся на нём изображение медленно падающего вниз уголка, наверное, было знакомо каждому обитателю планеты Земля. Фигуру следовало просто сдвинуть в нижний левый угол экрана, чтобы укладывать в нужном положении последующие геометрические "болванки", более сложные по конфигурации и величине. Это был привычный "Тетрис", разве что падение происходило несколько медленнее, чем в обычной игре.

Деликатный шёпот попеременно раздавался у каждого уха недвижимого пациента:

- Джойстик у тебя вплотную к ладони. Большой палец на верхней кнопке...

- Расслабься... Сейчас ты пытаешься поднять голову...

- Сыграй со мной... Давай узнаем, кто из нас лучший...

- Левую ногу пытаешься согнуть в колене... Вернись назад... Вторая попытка...

- Помнишь, сколько раз ты у меня выигрывал? Забыл наверняка... Потому что я тебя всё время побеждала. Правда?..

- Ты уже пятый раз пытаешься закрыть глаза... Расслабься, вспомни детство...

Казалось, что после первых обнадёживающих результатов не заставят себя ждать и последующие. При этом вчерашнее сжатие джойстика нельзя было считать удачным, оно могло оказаться рефлекторным. Но зато следующие проведённые Синицыным эксперименты настраивали его на преодоление любых трудностей. Но предположить, как долго эти трудности продлятся, он не мог.

Только через два часа ладонь Максима приняла правильное положение на джойстике. Но уголок на экране впервые дёрнулся в нужную, левую сторону лишь к началу четвёртого часа. Ещё минут через сорок падающие "болванки" стали под ликующий шёпот врача сдвигаться туда, куда им и следовало или куда требовал голос Вероники.

Это уже был феноменальный прорыв!

Дальнейший эксперимент был прерван следящей аппаратурой, которая под перемигивание лампочек и надрывный писк выдала запись: "Пациент крайне измучен. Нуждается в обильном питании и смене одежды". Только тогда Синицын обратил внимание, что больной на удивление сильно вспотел.

Когда экспериментаторы прекратили сеанс и с трудом поднялись со своих кресел, то сами чувствовали себя выжатыми, потными и уставшими. Даже чтобы порадоваться сил не осталось.

Пока они разминались после долгого сидения, вместе с сёстрами и санитарами в "Тетрис" ворвалась старшая из сестёр Ланфер: