Оябун. Том 1 - Олег Николаевич Борисов Страница 60

Все. Чай допили, печенюшки доели, мне пора на тренировку. Посмотрим, кто там горит желанием носом татами попахать.

— Готисо, сама дэсита [ большое спасибо за угощения]. Мы пойдем переодеваться.

Раскланиваемся, выходим в коридор. Застывшие столбами телохранители и водитель замечают мою задумчивую рожу и подбираются, словно перед прыжком. У них рефлекс — если босс озадачился, надо быть готовым к неприятностям. Приходится гасить даже видимость агрессии, чтобы окончательно учителей не перепугать:

— Все нормально. Просто вместо кучки учеников ко мне пытается на тренировки записаться вся школа целиком. Надеюсь, до этого не дойдет, но вам, мои хорошие, придется помогать. Главное, кого-нибудь в порыве энтузиазма ненароком не порвать на две половинки.

Вся троица улыбается. Я краем глаза замечаю учителя истории. Такеучи-сэнсей явно думает — ему надо быстро-быстро куда-нибудь срулить, или просто подождать, пока старшеклассник с головорезами продрейфует мимо?

Согласен. С выражением радости придется еще поработать. Особенно Седой Хэруми. Лицо я ей чуть подлатал, но на нового человека до сих пор ее внешний вид — словно кувалдой по лбу прилетает. Изуродовали женщину в свое время страшно. И до нормального состояния мне еще пыхтеть и пыхтеть, убирая шрамы и восстанавливая прежнюю красоту.

* * *

У входа в физкультурный зал перехватываю сэмпая. Кацуо Накамура пока еще в школьной одежде, переодеваться будет внутри.

— Кацуо-сан, стоять-бояться! Иди сюда, дай я тебя обниму, очень давно не видел!

Среди молодежи редко принято столь открыто проявлять чувства. Разве что — руку пожать, кулаком в плечо стукнуть. Но есть очень тонкая грань, которая разделяет «приятелей» и настоящих друзей. С первыми ты можешь пива за школой попить, в игровом зале отжатые у мелюзги йены потратить, позубоскалить над длиной юбок у одноклассниц. С друзьями — ты пашешь у них дома, помогая восстановить после урагана жилье. Или дежуришь у больной бабушки, потому что у внука аврал и он не может отпроситься с работы. Или еще что-то такое, о чем не говорят в открытую и что спрятано внутри семьи. Потому что японцы — это люди-раковины. И проблемы свои на публику не выносят. И только друзья могут знать, почему у вечно растрепанного парня мрачное выражение на лице. Вот только попасть в этот самый близкий круг — невероятно сложно. И я рад, что Кацуо со мной сошелся настолько близко.

— О, какие люди! О-гэнки дэс ка [ как дела]? — Закончив обниматься, старшеклассник несколько раз тыкает меня пальцем в живот и ворчит: — Ну, Тэкеши-сан, ты стал совсем железным. Из качалки не вылезаешь?

— Не, это я готовлюсь к новому испытанию.

— На какой дан?

— Белый пояс у токусюкюсюбутай, знаешь таких?

— Подожди, что-то вроде в газетах мелькало… А, точно. Это же командос наши, «САТ».

— Ага. Специальная штурмовая команда. У них там вакансия для стажера на воздушной базе службы спасения Тачикава. Пытаюсь подлизаться, чтобы взяли хотя бы на несколько вечеров.

— И что нужно делать?

— Надо выдержать попадание резиновой пули в брюхо. Такая большая, которой демонстрантов гоняют. С кулак размером. Выпрямляешься, напрягаешь пресс, а тебе с тридцати метров «бам»!.. Если самостоятельно встать сможешь — значит молодец.

— Встать?.. — Надо мне с дурацкими шутками завязывать, Кацуо все принял за чистую монету. — Хочешь сказать, этой штукой тебя сшибает?

— С тридцати? Да. На полтиннике — там можно попытаться устоять, но я пока не рискую. Морально готовлюсь… Эту тренировку в Фунабаси увидел, там самых злобных из первой воздушно-десантной дрессируют. У нас чуть попроще пока.

— Круто… И зачем тебе, если не секрет?

Мы уже дошли до раздевалки, попутно успев не один раз кивнуть знакомым лицам в зале.

— Зачем? — неожиданно ловлю себя на мысли, что начинаю верить в придуманную хрень. Но ведь на пистолеты инструкторов я в самом деле пер, как на амбразуру. И там тоже пули резиновые, хотя размером и поменьше. Но вблизи по голому телу — ребра ломают только в путь. — Знаешь, даже не знаю. Хочется проверить себя. Перетрушу или нет… Вот ты — выходишь на татами против пояса, который старше. Зачем? Чтобы перед девочками покрасоваться, или чтобы себя проверить?

— Чтобы проверить, — не задумываясь отвечает сэмпай. Похоже, он для себя все давно решил.

— А я на ковер не хочу, мне там скучно. Надо правила соблюдать, пальцем глазки выковыривать нельзя. Мне бы что попроще.

Так, вот мой шкафчик. Открываю — похоже, сюда никто и не заглядывал все это время, пока я вне школы болтался. Быстро снимаю костюм, вешаю на плечики. Рубашка, майка следом за ним. Добываю хэбэшное, затем натягиваю дзюдоги. Привычно перехлестываю белый пояс, затягиваю узел. Готов.

— Я только вот что не понял, — закрывает свой шкафчик Кацуо. Он тоже переоделся и теперь сосредоточенно расправляет складки на куртке-уваги. — Ты говоришь, надо пресс напрягать. И расстояние должно быть большим. А если что-то пошло не так?

— Тогда ты едешь в больничку, друг мой. Поэтому — не вздумай дома пытаться исполнить этот трюк. Меня за то, что проболтался, точно никуда не возьмут… Все, пошли веселиться.

В группе девять человек. Десятый простыл и в школу не пришел. Как мне передали — очень расстраивался, что болеет. Попросил передать, что место за ним остается, пусть лечится. Нефиг других заражать.

— Коннитива, ученики. С этого дня у нас начинают работать простые правила. Вы — чуть-чуть знаете и умете. Поэтому во всех ситуациях, когда инструкторам понадобится помощь — вы будете выступать в качестве мальчиков и девочек для битья. Если вы видите, что выполняя упражнение ваш напарник ошибается, можете подсказать, как надо делать правильно. Если вы тоже будете косячить, наставник вас поправит.

Стоят, внимательно слушают. Для местных сэнсеев такая практика считается ошибочной. Не должен ученик что-то другим показывать. Этим он подрывает авторитет старшего и может показать или научить с грубыми ошибками. Я же исповедую другой принцип: знаешь — учишь. Не до конца понимаешь и ошибаешься — тебя поправят, заставят как надо, проконтролируют и пинком придадут ускорение, чтобы помогал другим. На дутый авторитет мне плевать. Я здесь не ради поклонов и подобострастных улыбок. Мне надо в учеников чуть-чуть уверенности в своих силах вложить и базу дать. Чтобы в сложных жизненных ситуациях не столбом стояли в ожидании смерти, а пытались барахтаться.

— Дальше. Со следующего урока к нам могут добавиться другие желающие. У господина директора уже целая стопка заявок лежит. И для того, чтобы встать рядом с вами, будущие ученики должны не иметь задолженностей по обычным предметам и сдать минимум по физкультуре. Поэтому я буду рад, если вы тоже не будете игнорировать домашние задания… Тэдэо-сан, что там у тебя с биологией?

Парень, похожий на взъерошенного воробышка, хмуро разглядывает маты между нами:

— Я тест последний плохо написал.

Ха, еще бы. Мне директор всех вас сдал, с потрохами. У босса школы дополнительный рычаг, которым он может простимулировать желание учиться. И он этими рычагами будет пользоваться на всю катушку.

— Тогда я спрошу, Тэдэо-сан. Ты не понял тему, потому что был занят более важными вещами и не хватило времени разобраться? Или там в самом деле слишком сложно и нужна помощь других?

— Я честно учил, Тэкеши-сэнсей. Но там все новое. И много…

Да, старшая школа долбает учеников огромными объемами. Тебя сюда не звали, ты сам пошел. Мог бы уже устроиться на работу и горбатиться за гроши, но ты решил двинуть в сторону высшего образования. А для этого надо три класса оттрубить и результаты хорошие получить. Поэтому зубрежка, репетиторы, дополнительные занятия и прочий тихий ужас, после которого многих можно прямиком в дурку сгружать, а не в университеты.

— Понял. Народ, я вам вот что скажу. Вас никто заставлять не будет. И наши занятия — тоже дело абсолютно добровольное. Кому надоест — скажет «сайонара» и вольной птицей к новым приключениям. Но пока вы вместе, я буду рад, если станете помогать друг другу. Не только на татами, нет. Вообще, в жизни. Знать, что кто-то прикроет спину, рассчитывать на поддержку друга — это бесценно… Кто может позаниматься с Тэдэо-сан по биологии? — Вижу, как двое нерешительно