Михаил Ланцов - Русский медведь. Цесаревич Страница 60

– Не слышал, такую приспособу купить можно?

– Того не знаю. Их все царь наш для своих нужд делает. Лучше с теми, кто рядом дела ведут, побеседовать. Но так вот. Сказывают, что хотят эту механизму на колеса поставить, чтобы за один раз она тянула не одну телегу малую, а целую вереницу куда более тяжелых. Вот под то и строят мост. И выше, и крепче, и вход на него ровнее – как проедешь на ту сторону, увидишь ту насыпь, уходящую натуральным хребтом вдаль…

Но вот, наконец, и Москва. Василий смотрел во все глаза и не мог поверить… Большая, широкая лента шоссе без сужений и особых искривлений плавно входила в город, устремляясь к его центру и пересекаясь там с такой же полосой, уходила куда-то на запад – в сторону Смоленска.

Москва ударно перестраивалась. Вдали виднелся монументальный массив будущего кафедрального собора России, который уже был завершен в целом и отделывался, возвышаясь маковкой купола на две сотни метров. Учитывая «рост» столицы в один-два этажа, этого мастодонта было видно практически отовсюду. А ведь это еще не установили крест, который планировал отвоевать еще три десятка метров. Огромный, колоссальный, невероятный – вот какие эпитеты посещали любого, кто видел этот собор. Особенно когда он входил на соборную площадь перед ним, уже укрытую аккуратными кирпичиками мрамора и стремительно обрастающую настоящим архитектурным ансамблем. Не говоря уже о том, что эта площадь была самой большой в Европе и мире. Полтора квадратных километра!

Василий стоял на ней и медленно собирался с мыслями.

«Как же все поменялось… вон и так, кроме всего прочего, улочки, мощенные трамбованным щебнем, да домики кирпичные становятся один к одному. Деревянная Москва стремительно уходит в прошлое…»

– Невероятно, – рядом произнес брат. – Своими глазами не увидел бы – не поверил.

– Да уж… Ладно, пошли в палату представляться. Говорят, что они пока в простом кирпичном домике ютятся.

– Если все так пойдет, то это ненадолго… – усмехнулся Андрей. – Экий размах. И откуда у царя деньги на всю эту красоту?

– Так ты что, забыл, кто возглавляет золотую сотню палаты? У царя свои заводы, мануфактуры, как их, фабрики, мастерские, и немало. Нитяное производство, тканевое, доски, брусья, фанера, стекло листовое, фарфор, кирпичные дела, железоварни и могучие прокатные станы… и многое другое. Также он владеет дорогами и всеми опорными фортами, а в каждом фактория, почта, телеграф. Держит большую торговлю с голландцами и французами, которая только с листового стекла да серебряной стали дает возможность закупать за границей все, что ему угодно. Доходы у него такие, что никто не может даже подступиться! Почитай, лучшая половина золотой сотни едва-едва с ним может сравниться, вместе взятая. Да еще и банк этот. Да приданое, что ему поляки за девицу свою отсыпали. Если так пойдет, то он всю Москву в мрамор одеть сможет и позолотой украсить.

– А ведь совсем юный… и откуда такая хватка?

– Кто же его знает? Да нам то и не важно. Ладно, поехали, а то застоялись.

Но едва Василий с братом отъехали на наемной пролетке от Соборной площади, как наткнулись на новое диво – по земле шли четыре нитки железных брусков непривычной формы, по двум из которых катилась ведомая крепкой лошадью странная повозка. Что-то вроде очень большого фургона, но с окнами и сиденьями. Причем она была буквально забита обывателями, ехавшими сидя и стоя в проходах куда-то по своим делам.

– Что это? – спросили братья у извозчика.

– Конка. Проезд стоит всего одну векшу. Зато можно быстро добраться из одного конца города в другой. Но сами видите – не протолкнуться. Все очень тесно. Да и на пролетке быстрее. И много удобнее.

– И так всегда?

– Забито?

– Да.

– Это еще хорошо. Видите – не все проходы забиты. Обычно – не протолкнуться. Ведь извозчика брать намного дороже. Говорят, что эту на пробу пустили. Только четыре экипажа ходят по одной дороге. В будущем, если царь решит, то проложат новые железные дороги, – извозчик кивнул на нитки металлических брусков, – да экипажей добавят. Пока четыре едва-едва справляются.

Месяц прошел незаметно для иркутских купцов. Они выправили бумаги, получив удостоверения с очередным чудом – фотографией[48]. Заодно и удостоверение личности – паспорт, тоже снабженный фотографией. Их пока выдавали только самым состоятельным и уважаемым людям, сделав сам факт обладания паспортом привилегией. Да и документ представлял собой не то, к чему привыкли люди XXI века, а крепкую, небольшую книжицу. Полетали на воздушном шаре. Покатались на конке. Посетили несколько заводов и фабрик. Монетный двор. Понаблюдали за полетом дельтаплана на Воробьевых горах. Обзавелись новыми связями. Закупили много книг. Пишущих принадлежностей, включая новомодные стальные перья и десять литров петровских чернил[49].

Но пора было и домой возвращаться, благо что дела не ждали.

– Москва изменилась… сильно… – медленно произнес Василий, покачиваясь в купленном братьями дилижансе взамен своей старой весьма сиволапой кареты, что в столице только на дрова и приняли.

– А мне понравилось, – отозвался Андрей. – Вспомни, как мы ехали до Уфы и как после. Небо и земля. Если до нашего родного Иркутска дойдет влияние новой Москвы, то я буду всецело за.

– Не спеши, – покачав головой, произнес старший брат. – У любых изменений всегда есть как минимум две стороны. Пока мы увидели только фасад. А что внутри? Чем за все это платят?

– Если так думать, то скорее надо кумекать, что мы сможем с этого получить. Паровые машины, конка, воздушные шары… новинок великое множество. Да и инструменты. Пока в Иркутске обо всем этом ничего не знают. Так что мы можем пользоваться. Должны.

– И что ты предлагаешь?

– Через год ехать снова сюда. Только при больших деньгах – закупать товар, нанимать людей. Мы не можем терять время. Когда Петр сам придет в Иркутск, то на коне окажутся купцы, давно с ним работающие, против которых мы не выстоим. Так что нужно пользоваться.

– А сейчас они, по-твоему, не сомнут?

– Так они заняты. Таврида у их ног. Тишина на Днепре, ибо казаки подались на Кубань, Яик и в Сибирь. Огромные просторы стали тихими и свободными. Да не простые, а с богатой землей и дорогами, ведь туда Петр сразу потянул шоссе. Многие переселенцы, в том числе беглые, потянулись туда, дабы осесть в новых, просторных наделах. Почти вся золотая сотня между Волгой и Днепром мечется. Говорят, что богатые железные руды нашли, уголь земляной и прочее. Лет пять они там точно будут связаны по рукам и ногам. Если не успеем – сомнут.

– Да и потом сомнут. Близость к царю многое дает, – покачал головой Василий. – Но попробовать нужно. Чем черт не шутит.