Империя Рун - Александр Якубович Страница 61

неудобств они не доставляли. А самое главное — именно с молодым магиком Отавия могла немного расслабиться и дать волю своему природному любопытству, которое все время нахождения во дворце приходилось держать в узде. Ведь негоже принцессе чем-то интересоваться сверх меры! Из этого могут сделать неправильные выводы. Представительница императорской семьи должна на все смотреть, чуть прикрыв глаза, свысока, лениво, ведь нет ничего более значительного, чем она сама. Так ее учила мать. Дед же поощрял совсем иные ее качества, волю которым дать Отавия все же не решалась.

А Рею было плевать, он даже, казалось, не замечал перемен, что с ней происходили, стоило им выскользнуть за пределы Замковой горы. Ну и пусть! Он был всего лишь сопровождающим и мнение какого-то магика-коновала ее ничуть не интересовало!

В день, когда они должны были пойти на танцы простолюдинов, Отавия нервничала как-то больше обычного, еще и этот визит виконта Умберта и маркизы Хашт, что набивались в спутники. Видимо, многочисленные шпионы что-то пронюхали и хотели получить больше информации о том, чем же занимается принцесса.

А потом оказалось, что этот придурок, Рей, позвал вместе с ними своего дружка, Ториса Варнала! Как же принцесса была зла! Как же он ее взбесил! А потом встреча с наемником Берни, желто-красный свет на ладони, слабость, падение и бесконечная боль от целебных печатей.

Она мало что запомнила после своего первого падения. Будто сквозь дымку прорывался голос Легера, который что-то кричал, вспышки, крики, оранжевый свет щитов. Она чувствовала себя брошенной и покинутой, грудь сжимало колючей болью, каждый вдох — был подвигом. Отавия чувствовала, что умирает, будто что-то жрет ее изнутри, сжигает, разлагает на части.

А потом перед глазами появилось абсолютно бледное, перепуганное лицо этого тупого коновала, Рея. Она пыталась сказать, чтобы убрал от нее свои лапы, но на неожиданно крепких и жилистых руках мага было даже как-то уютно. После их накрыло белым светом и Отавии показалось, что вот теперь-то она умерла. Но на самом деле маг отправился за пелену смерти вместе с ней, не сумев оставить свой пост. Она же видела, что он всегда на посту. Всегда настороже, всегда держит свою тупую, едва заметную нитку дикого щита Ур у ее груди, готовый в любой момент закрыть ее от летящего арбалетного болта, стрелы или ножа. И вот теперь он последовал за ней, пытаясь вытащить ее обратно, в мир живых. Тупой, глупый, ничего не понимающий маг, который-то и в ее охрану попал почти случайно.

Она видела, как он борется, видела, как хлынула кровь из глаз и ушей Рея, запекаясь бурыми полосами на лице, с какой силой он сжимал от боли зубы: так сильно, что они вот-вот должны были раскрошиться. И почему-то ей вспомнились слова ее деда, императора Форлорна Девятого, о Легере, его любимчике и приближенном магике.

Отавия спросила, почему он так его ценит. А тот ответил:

— Когда ты властелин Дагерийской Империи, за тебя готовы умереть тысячи воинов. Ведь ты их правитель. Но человек, готовый умереть за тебя — лишь эгоист, Отти. Ведь его смерть чаще всего ничего не стоит и ни к чему хорошему не приводит. Намного больший подвиг, милая моя — жить ради кого-то, как живет Легер. По-настоящему важны те, кто готовы жить ради тебя, не смотря ни на что. Потому что рядом с ними будешь жить и ты. Умереть героем легко. Прожить жизнь, максимально долгую жизнь, исполняя свой долг — вот настоящий подвиг для человека, вот настоящая цель для мужчины.

И сейчас она видела, что он вышел за предел. Вся эта кровь, боль и страдания — лишь чтобы она жила. Отавия чувствовала, как его касание, его ладонь на ее груди — прожигает плоть до костей, но так было нужно. Любой на его месте предпочел бы умереть, как герой, но для нее, несмотря на страдания и боль, он оставался жив и тащил ее за собой, по столбу света, прочь из-за полога смерти. Как и говорил дед — Рей исполнял свой долг. Оставался жив и заставлял жить ее, принцессу Отавию.

Последнее, что она запомнила — слабеющие руки мага и угасающий взгляд человека, что держался в сознании из последних сил. Но вокруг снова был Шамоград, а боль в груди стала совершенно другая — от того самого касания, которым молодой маг изгнал мрак подступающей смерти. Он не только спас ее, но и выжил сам. Ради нее, он сделал это только ради нее, Отавия была в этом уверена.

Глава 21. Осиор

Кибашам летом был чуть приветливее, нежели зимой. Северное королевство, окруженное врагами и стоящее на мерзлоте, было не лучшим местом для жизни, и если бы не богатые россыпи драгоценных камней, железные руды и жилы с золотом и серебром, это был бы никому не нужный край.

Но судьба распорядилась иначе, и Кибашам был богат, сказочно богат, не смотря на то, что зима здесь длилась долгие девять месяцев, а лето было холодным и мимолетным — местные едва успевали собрать скудный урожай с немногочисленных полей, а потом эти земли опять накрывало снегом и вьюгами.

Осиор держал путь на северо-восток, в самые дикие земли королевства, куда забредали илсключительно опытные или совсем отчаянные охотники. Там не было постоянных поселений — только редкие охотничьи стоянки в предгорьях, а дальше — лишь заснеженные пики гор, что отделяли королевство от таких же неприветливых земель пустынного Эвторума.

— Чего тебе? — спросила грубо женщина с подносом.

Трибунальный Истигатор в ответ коротко мотнул головой. Ему ничего не было нужно. Ирман же, что сидел рядом, попросил горячего вина со специями, чем вызвал неодобрительный взгляд кибашамки.

— У нас тут что, столица? Где я тебе специи возьму, олух?

— Тогда чаю на травах завари! — огрызнулся слуга.

— Тише, Ирман, тише, — поднял ладонь Осиор. — Мой друг хочет согреться. Принесите чего теплого.

— И чего только вы, южане, тут забыли? — сплюнула на пол женщина, но заказ приняла. — Сейчас принесу я вам согреться…

Ворча, работница ушла прочь, а Ирман лишь зябко запахнулся в плащ. По местным меркам сейчас стояла почти жара, но слуга постоянно мерз.

Осиор с долей тревоги посмотрел на Ирмана. Эти месяцы дались его слуге нелегко, а учитывая все тяготы и лишения, что они пережили в последнее время, Осиор волновался, как бы здоровье не подвело его верного спутника.

Они уже давно шли пешими. Кони пали еще в Шинлукане, за пятьдесят лиг до границы, да и переходить ее по трактам было нельзя. Так что значительную часть пути они проделали по диким