Сергей Вольнов - Звёздный Меч Страница 61

Она знала, чем его зацепить, потому быстро переменила одежду и натянула на бедро эластичное кольцо. Она прекрасно помнила, КАКИМИ глазами смотрел как-то Сол на этот намёк на присутствие чулка… Мужчины любят глазами.

Вернулась.

Вначале они просто смотрели друг на дружку. «Глазной» секс, можно сказать. Сол упивался ею, она это прекрасно сознавала, и от этого осознания начало истомно тянуть внизу живота…

Потом она впервые в жизни раздевала реального мужчину. И испытывала новые ощущения, и от этих ощущений кружилась голова и хотелось плакать и смеяться одновременно… Визуальный секс продолжался. Она рассматривала СВОЕГО мужчину, она изучала мужское тело, будто впервые в жизни увидела голого «человека мужского пола», и восторг, испытываемый ею, не сравним был ни с чем, испытанным доселе…

А потом она устроила для него этакий пылкий стриптиз. Девушка танцевала для него, раздеваясь, и жадный взгляд Сола был как прикосновенье руки… Ей так хотелось, и он безо всяких слов понимал, чего ей хочется, и восторг, испытываемый им, сливался с её восторгом, и почти осязаемыми волнами переливался в фантастическом будуаре, каждая деталь интерьера которого сочилась вожделением…

И она смеялась от счастливого предвкушенья, и смех её, как потом признавался Сол, производил на него возбуждающее действие не слабее жаждущих прикосновений… «А взгляд твой, Но-оми, влажный и зовущий, просто свёл меня с ума… Ты безмолвно, но неистово кричала: я твоя, я твоя, возьми же меня!!!»

Это уже был акустический секс.

Потом они начали осязать тела друг дружки. Это уже был петтинг, начальная игра. Очень нежными, почти невесомыми прикосновениями Сол касался её тела, и каждое прикосновение заставляло её дрожать… он покрывал её тело поцелуями, от кончиков пальцев ног до сосков и ушей, и внизу живота её зрело извержение вулкана… и она вначале робко, но постепенно смелея, трогала его, грудь, ягодицы, губы, живот… Она исследовала ЖИВОГО мужчину, и сравнивала свои ощущения с виртуальными прикосновениями, и пришла к выводу, что живой – ЖИВЕЕ… оригинал, ясный пень.

Любая подделка, даже самая искусная, всего лишь копия. Наверное, потому, что в живом мужчине содержится то, что отсутствует у запрограммированных киберов – душа… а значит, свобода выбора?..

И когда она впервые притронулась к настоящему, ЖИВОМУ мужскому естеству, то едва не потеряла сознание от пронзившего её острого наслаждения. И сделала то, о чём мечтала одинокими ночами, грезила в девичьих снах… Поцеловала его… и лизнула… и почувствовала вкус… и вкус ей неимоверно понравился… И так жадно приникла она, что мужчина изумлённо вскрикнул…

Это уже был оральный, конечно же, секс.

Но вкус ЖИВОГО семени ей довелось познать лишь в третьем акте – пальцы Сола проникли между её бёдер, скользнули к лобку, и ей пришлось оторваться, чтобы до мельчайших подробностей сохранить ощущение этого ПЕРВОГО прикосновения мужской руки.

А то, что последовало за этим, просто поразило её, хотя истинную ценность совершённого Боем поступка она постигла гораздо позже. После его объяснения, в антракте после второго акта… Её первый мужчина попросил развязать узел, которым была завязана его полукосица. Особый узел, у каждого рода стэпняков свой собственный…

Развязывать этот узел женскими руками мужчины Стэпа позволяют лишь жёнам и невестам. Это настолько интимное действо, что ему даже аналогов невозможно подобрать… Знак высочайшего доверия… До Номи НИ ЕДИНАЯ женщина не развязывала оселедец Сола. Ни та, Первая, ни та с-с-с, Пума, из-за которой Сол Убойко покинул родную планету… ох, спасибочки ж ей величайшее, что отказала ему!..

И длинные, до середины спины, волосы стэпняка рассыпались по животу Номи, когда его губы впервые поцеловали пышущие предвкушением влажные складочки… Это уже был не просто оральный секс, и не вагинальный секс, это уже был не экстаз. Это было преддверие оргазма, ясный пень.

Они исследовали друг дружку. Разогревали… и до того разогрелись, что собственно Акт, порвавший наконец-то плеву, взорвавший барьер, решительно сметая страхи и опасения, произошёл так быстро и неистово, что остался в памяти Номи главным образом вспышкой острейшей боли, которая невероятным образом волшебно превратилась в острейшее наслаждение. Битвы без боли не бывает…

Впервые в жизни Номи кричала от наслаждения, а не от унижения, впервые в жизни она жаждала боли, а не страшилась её, она сражалась с самой собой и побеждала, и, с каждым движением мужского естества в себе, с каждым «тик-таком» фрикций она всё больше и больше освобождалась от всего, что мучило и терзало её. И в момент, когда Девушка-победительница испытала первый в своей жизни настоящий оргазм, сквозь пелену распущенных волос мужчины, укрывших её лицо, она увидела на сером потолке РАДУГУ… И тут же закрыла глаза, потому что испытывать оргазм с открытыми глазами, как выяснилось, просто невозможно! И навсегда запечатлела в памяти мир, окрасившийся в это триумфальное мгновение в радужные тона.

Это уже был не просто секс. Это уже была…

ЛЮБОВЬ.

Это был долгожданнейший Триумф, одержанный ею над собою и над судьбою…

[[…есть лишь любовь, И есть смерть]], – звучало в голове выхваченное из Вселенной прозрение, которым щедро поделился с потомками величайший древнеземной певец и поэт Виктор Цой, – [[Смерть стоит того, чтобы жить, А любовь того, чтобы ждать…]].

…несколько актов спустя, горящими как звёзды глазами он смотрел на неё, как смотрят в храме на святыню. С такими же глазами истинно верующие становятся на колени перед иконами и молятся.

«Дхорра с два! Дхорра с два! – задыхаясь от переполняющих его чувств, убеждённо исторг он. – Ты по-прежнему оттуда, сверху!» Нет, – ответила переполненная сладчайшей истомой Женщина, в которую он волшебно, мужским своими чарами и пассами, превратил Девочку, – ты стащил меня в подвал… и сам залез туда… и всех покликал, всех… «Даже в подвале ты сияешь, звёздочка моя долгожданная… похоже, я отыскал свою Ягодку… все цветочки позади…» Глупый, ты всё воображаешь, что я оттуда, с неба, – показала она на потолок, – а я земная. И живая… и люблю тебя вполне по-бабски.

Именно в этом антракте, между пятым и шестым актами, Номи, уткнувшись Принцу в плечо, утопила его в слезах, жалуясь на высшую несправедливость Бога, или кто там ВВЕРХУ есть. Творец не должен был со мной так поступать, не должен, – бормотала она сквозь слёзы, – не должен был лишать меня ЭТОГО… «Ясный пень, изверг он», – Сол утешал Принцессу, крепко прижимая к себе в отеческом стремлении охранить и сберечь. Нет! Он хуже… ему нельзя было так меня обкрадывать, нельзя!!! – рыдала Номи. – ЭТО ведь не грех, это так прекрасно, не может быть грехом то, что настолько… сказочно красивое…

В пятом акте лидировала уже она, и Принц кричал восторженно: «Дхорр охреней, Но-о-оми, да ты просто на лету всё хватаешь!!», – и покрывал благодарными поцелуями всё её янтарно-медовое тело, от кончиков пальцев ног до глаз и макушки…

Я долго ждала тебя, – ответила Номи, гордая и счастливая, от того, что угодила Принцу. – У меня была масса времени для тренировок. Воображение человекам на кой-то ляд дадено, спрашивается?! «Вот именно на этот самый ляд и дадено…», – прошептал Сол и положил её ладошку на «ляд». Самый ладный изо всех лядов, подумала Номи и со сладострастным вздохом поцеловала ЕГО. И пока длился антракт, время от времени, не удерживаясь, всё целовала и целовала. Сол, конечно, в долгу не оставался, он вообще в этом перерыве старался удерживать своё лицо не далее дециметра от золотисто искрящегося низа живота Номи, и саунд-трек этой интерлюдии мало чем отличался от треков собственно актов. Как это мы ухитряемся ещё и разговаривать?! – изумлялась Номи, мостиком выгибаясь вверх от наслаждения, даруемого губами Сола. Из ретрансляторов то лилась потихоньку, то победно грохотала музыка, звучащая у неё в голове. Сол попросил «вслух» дублировать для него. И когда в антракте после своего пятого оргазма «допАлся», что называется, и одними губами и руками заставлял Номи взрываться ещё и ещё, Ночь На двоих оглашалась то светло-грустными балладами «В3», любимого обоими, то плотным жёстким ритмом «Шитз Гарденс», то сладострастным вокалом Либивы, то витиеватой полифонией «Тан Династи», то апофеозным крещендо заключительной части Тридцать Девятой «Венерианской» ганимедки Джоллы Динон, то шепчущими электронными фразами «Б-5655656», то бессмертными мелодиями Бетховена, то шаманскими напевами сейлемца Ондры Гамодвина, то хрустально-прозрачными аккордами гитары Питера Симова, то древней песней «Voyaj Voyaj», сделавшейся одним из гимнов вольных торговцев, в буквальном смысле превративших свои жизни в непрерывное путешествие, то неповторимым одиннадцатиоктавным голосом Мадонны Сиеты О, вожделенно рвущимся из ретрансов в жгучем желании присоединиться к любовникам…