Виктор Бурцев - Охота на НЛО Страница 62

– То, что нужно, – сказал Сергей.

Между землей и корнем обнаружилась небольшая щель. Может, норка какой-нибудь мыши, или еще какой-нибудь лохматой мелюзги, или еще что…

– Ты пойми, – сказал Слесарев, снова обращаясь к дереву. – Эту дрянь выпускать нельзя. По крайней мере сейчас. Может, там какая-нибудь зараза, а может быть, и… – Он усмехнулся наивности своих мыслей. – Может быть, и лекарство от рака… Я не знаю, а Кожемякина не спросил. Может, и то и другое или что-то еще похуже… Но, вот понимаешь, сломать его я не могу. Так что ты уж позаботься. Такое у меня к тебе дело…

И он сунул в дыру упаковку с диском. Глубоко, насколько хватило руки. Потом утоптал место. Немного постоял, как над могилой павшего бойца, и решительно направился следом за сбежавшим эстонцем.

Острые щетинки шкуры колют лицо. Лось несется сквозь лес. Мчится, проламываясь сквозь заслоны из веток, сквозь кусты, сквозь время, вбивая траву острыми копытами в землю.

Хейти прижался щекой к его спине, вцепился руками в шерсть. И только виден узкий участок леса впереди, который несется навстречу. Все быстрее и быстрее.

Куда несется лось? Что видит тот, кто сидит на спине лося? И видит ли? И может ли осознать себя?

Седок поднял голову, увернулся от низкой ветки, снова прижался. А лось, словно чувствуя слабость седока, увеличил скорость, прыжки его стали огромными. Уже кажется, что одним махом он одолевает целые поляны, лесные просеки. Куда? Куда?!

Седок снова поднял голову, он уже не уворачивается от ударов, от хлестких пощечин веток.

Куда? Кто я? Как меня зовут?

Что видит он впереди? И почему так исказилось его лицо?

Болото. Огромное, страшное, чавкающее грязью болото. Способное поглотить все, растворить, превратить в придонный ил… Болото, в которое попадают все, кто бездумно бежит, все, кто, не переставая, боится. Болото безликого страха.

Почувствовав неуверенность седока, лось повернул к нему свою морду.

Хейти с ужасом разглядел горящие глаза, оскаленную пасть… Вот уже не лось, огромный бог лесных чащоб, а озверевший вепрь несет человека на своей поросшей жесткой щетиной спине.

Хейти закричал, внезапно ощутив, что врос в вепря, стал его частью и не в силах вырваться, бросить эту безумную гонку! И тогда он выпрямился, насколько смог, отшатнулся назад, почти переламываясь в позвоночнике…

– Без тебя не смогу… – прозвучал в голове скрипучий голос.

А затем последовал страшный удар в грудь.

Огромная ветка сбила Хейти со спины кабана. На один долгий миг он завис в воздухе, захлебываясь в вязкой боли, видя спину вепря, который уносился в лесную чащу, к невидимому сейчас болоту… А потом Хейти упал на землю. Упал и погрузился в темноту.

Сергей двигался по ясно видимому следу эстонца. Тот бежал через лесопарковую зону, как медведь через бурелом. Сломанные ветки, помятые кусты, все это ясно говорило, куда бежал Хейти.

Слесарев, никогда не подозревавший в себе следопытских способностей, увлеченно бежал по лесу. Настолько увлеченно, что не заметил, как показалась серая фигура, передвигающаяся рывками и придерживающая болтающуюся руку.

– Капитан!

Сергей остановился.

– Капитан… Не поворачивайся, капитан. Не нужно.

Человек в сером плаще стоял позади Сергея и целился ему в спину из короткого автомата.

Сергей молчал и с места не двигался.

– Я знаю, капитан, что материалы, а конкретнее, диск, у тебя. Отдай его мне и разбежимся.

– А что ж эстонец этот ваш? Чего же сами руки-то мараете?

– Слушай, капитан, не надо, а? Ты мне еще мораль почитай… Мы ведь все равно до диска доберемся. Отдай сейчас.

– Мы – это кто?

– Мы – это мы. И нечего демагогию разводить. – Серый мотнул стволом. – Где диск?

– Слушай, – Сергей повернулся, – ты мне можешь ответить, раз уж так мы с тобой хорошо встретились, на хрена вы деда грохнули?

Серый тяжело дышал, по его левой руке стекала кровь, и, будь он ближе, у Сергея были бы шансы. Черт его знает, что там произошло в ментовке после того, как Слесарев ее покинул, но выстрел из охотничьего ружья явно нашел цель.

– Мент, ты мне язык не заговаривай. У меня времени немного, как ты сам понимаешь. Прибили деда, не прибили… Тебе разницы никакой нет. Я тебя сейчас пристрелю, и на этом все кончится, понял? Ведь диск при тебе, а?

– Нет, – ответил Сергей. – Не при мне… Облом у тебя вышел, гнида. Стрелять будешь, так стреляй, а не лясы точи. И вообще, поломал я диск твой. Об коленку! Понятно?!

Серый коротко дернул верхней губой, словно оскалился. Сергей так и не понял, должно это было означать улыбку или пренебрежение к словам собеседника.

– Врешь ты все, капитан, не мог ты его уничтожить…

– Это почему же? Я его мог вообще не брать…

– Потому, потому что дурак ты, капитан милиции Сергей Слесарев. – Сказано было так, что у Сергея внутри все похолодело. – Был бы умный, действительно не брал бы.

Серый сделал шаг назад, в кусты.

– А раз взял, то теперь сам принесешь. Со временем…

Сергей шагнул за серым, но тот предостерегающе вскинул пистолет.

– Принесешь, – повторил серый уверенно. – Нельзя семейному человеку лезть в такие дела, нехорошо может получиться. Разведен, не разведен… А, капитан? Согласен, что нехорошо? А ты ребенку и велосипед не купил… Ай-ай-ай…

– Купил, – возразил Сергей с вулканически пробившейся из самой глубины организма радостью. – Хреново работаете, веники!

Серый почти скрылся в кустах.

Он еще продолжал что-то говорить, когда Сергей толкнулся ногами и покатился по траве в сторону. Попадать под случайный выстрел у него не было никакого желания.

В тот же момент серый вылетел на поляну и проехался по траве. Упасть он ухитрился удачно, на здоровую руку, пистолет не потерял, но на некоторое время оказался оглушенным. И Сергей кинулся на него сверху, заламывая серому руку за спину.

– Лежать, сука, – приговаривал Сергей, яростно давя трепыхающегося серого. – Лежать!

Серый не издал ни звука, только дико скрипнул зубами, когда Слесарев завернул ему уже и раненую руку, скрутив для верности запястья ремешком.

Рядом на траве сидел Хейти, изорванная одежда болталась на нем, как на пугале.

Сергей уселся на спину связанному серому.

– Ты чего вернулся-то? – Капитан был по-злому весел.

Хейти неопределенно пожал плечами. Черт его знает, мол…

– Спасибо, вовремя подоспел! Прижали мы с тобой сволоту эту!!! Прижали!!! – Сергей, сжав кулак, поднял его к небу.

Хейти хотел что-то сказать, но не успел. Он вскочил, сжал руками голову, лицо его исказилось… Падая в черноту, он успел заметить, как изменилось лицо Слесарева.

«Боги, ну почему опять? – хлестнула паническая мысль. – Я не должен это забыть! Не должен! Не должен терять сознание!»

И не потерял…

Хейти видел, как в замедленном кино, вскочившего капитана. Как тот поднимает пистолет, направляет его куда-то в сторону леса… Но не успевает. Не успевает! Не успевает!!!

И две маленькие сероватые капли с едва слышным хрустом влетают ему в грудь.

Сергей опрокидывается на спину, рот раскрыт в хрипе. Хейти видит, как земля уходит у того из-под ног, как кренится… Весь мир кренится, рушится и падает вместе с капитаном милиции Слесаревым…

Сознания он не потерял. Просто утратил контроль за телом. Как будто истерзанный мозг все-таки не выдержал, и произошел инсульт.

Хейти лежал на земле и безучастно смотрел на лицо этого странного человека. Обычного милиционера, в жизнь которого он так бездумно вломился. Уничтожил, сломал… И не смог помочь.

Хейти не видел, как на поляну вышел еще один человек в длинном удобном плаще цвета грязи. Не видел, как он развязал первого, связанного Сергеем. Не слышал, о чем они говорили, как начали методично обыскивать труп Сергея и его, Хейти, бесчувственное тело.

Лицо капитана Слесарева удалялось в темноту. Медленно… Хейти слышал его голос, хрипло выводящий что-то про весну… Слышал голос, но уже не видел лица, а теперь и слова песни начали стираться, пропадать.

«Загадки без ответов… – мелькнула мысль. – Загадки без ответов… Почему?..»

Все поглотила слепая тьма.

ГЛАВА 41

В хищной чаше зреет зверь.

– Так что там у вас все-таки в институте было? – спросил бывший комкор, присаживаясь на дощатые нары рядом с человеком в телогрейке. Тот сухо кашлянул, поежился, огляделся. Из бодрствующих в бараке был только бывший литературный критик Сухоцкий, который шагал туда-сюда в проходе и бормотал себе под нос стихи. То ли сам писал, то ли опять Гумилев…

– В институте у нас было плохо, – сказал ученый. – С одной стороны, конечно, вроде бы все в порядке. Я думаю, очень интересную вещь мы там пользовали. Но штука вся в том, товарищ комкор, как этот интерес приложить. Вот динамит: можно им котлован вырыть, а можно и Лувр взорвать… Так и мы. Знаете, что-то они там напутали, когда рассматривали мое дело. Посудите: чем меня держать здесь, постоянно ожидая, что я что-нибудь расскажу, сболтну тайну, проще было меня расстрелять. Тем более и брат у меня шел по процессу Промпартии, и родственники в Германии и Испании имеются… Другой вариант – послать меня в специнститут, есть такие, наш брат ученый там трудится, все больше пользы, чем лопатой махать. Но нет, я сижу здесь.