Новые границы - Amazerak Страница 62

Потом мы ждали заказанные в прокате машины, а когда их всё-таки подогнали и мы поехали в одну из центральных гостиниц, на дороге путь нам преградила огромная пробка. В итоге прилетели мы днём, а до наших апартаментов добрались лишь к ночи злые и голодные. Цена же за номер в гостинице меня самого повергла в шок. У нас отель подобного класса стоил раза в два дешевле. Но пришлось потратиться — положение обязывает.

Однако, хоть столица встретила нас не слишком приветливо, в целом моим спутницам здесь понравилось. Никто из них в Москве не бывал, я — тоже, ни в этой, ни в прошлой жизни. Больше всего роскошь столичной жизни восхитили Свету и Леру. Марина вела себя сдержано, а Оля почти всё время проторчала в номере и мало куда ходила из-за своего состояния. Меня же вообще мало что впечатляло, и этот огромный, шумный город исключением не стал.

Грандиозный приём, который устроил император, тоже не произвёл на меня особого впечатления. Примерно то же самое я видел в Первосибирске на приёме у генерал-губернатора, только народу здесь было больше. Огромный дворец блестел от обилия позолоты, под потолками горели пышные, нарядные люстры, а в просторном зале, заставленном столами, толпилась пёстро одетая аристократия.

Что для меня представляло интерес здесь, так это новые знакомства, и из оказалось предостаточно. В первую очередь мы засвидетельствовали почтение императорской семье, которая восседала на креслах в конце зала. Потом к нам подошла полковник Романова и стала нас представлять другим гостям — своим родственникам и просто влиятельным столичным аристократам, кого знала сама.

Моё появление вызвало любопытство у многих. Про меня тут знали все, правда, на уровне слухов. Я оказался чуть ли не мифической личностью, о которой уже при жизни начали слагать легенды. Пришлось отвечать на кучу вопросов, из-за чего я устал так, словно сражался с десятью повелителями одновременно.

А вот для Светы, Леры и Марины императорский приём оказалось грандиознейшим событием в жизни. Перед мероприятием девушки целый день наряжались и прихорашивались, а весь следующий день только и говорили, что о приёме, делясь друг с другом впечатлениями.

А вот Олю мероприятие утомило. Беременность плюс проблемы с ногами давали о себе знать. Когда мы вернулись, она сказала, что лучше в область тьмы опять пойдёт, чем на очередной приём. И отчасти я её понимал. С тенебрисами не надо постоянно играть некую роль. Там ясно, где враг, а здесь — попробуй разберись. Здесь за добродушной улыбкой может прятаться коварный негодяй.

В Москве мы провели в общей сложности две недели. Посетили какие-то музеи и исторические места, погуляли по городу. Затем вернулись в Омск, где я оставил Олю и Леру. Свету и Марину же забрал с собой в Первосибирск. Марине требовалось продолжать учёбу, а Свете предстояло готовиться к поступлению в высшее учебное заведение.

Поступать Света решила туда же, куда и Марина. Но, чтобы подготовиться к экзаменам, нужны были репетиторы. Сестра и так со всеми приключениями и переездами конкретно запустила учёбу. У меня времени не было этим заниматься, но на помощь пришла Вероника. Она обещала позаботиться о Свете.

Последнее место, куда я отправился перед очередной командировкой, — моя шахта. Она уже начала строиться, в чём можно было убедиться воочию. Заодно встретился с сыном Гаврилова. Мой управляющий сейчас отдыхал где-то на юге, а вместо него делами занимался его отпрыск. В целом, парень произвёл на меня благоприятное впечатление, хотя делать выводы было рано.

В назначенное время я вернулся на базу в Томске, и вскоре наш батальон опять бросили в область тьмы. И снова началось движение вперёд через бескрайнюю тайгу и сражения с ордами тёмных.

Вскоре мы столкнулись с очередным повелителем, но на этот раз обнаружил его не я, а подразделения, которые двигались южнее. Им пришлось отступить, поскольку исполинская тварь перебила множество солдат, и сдержать её не было никакой возможности.

Когда это случилось, командование сразу же перебросило наш и восьмой батальоны на тот участок в качестве подкрепления.

Местность здесь оказалась холмистая. Четыре батальона выстроились рядами на ровном поле, где почти не было растительности, и наблюдали, как между двух холмов течёт чернота, направляясь к нам.

Вначале, как обычно, первыми помчалась стая мелких существ, затем подоспели твари покрупнее. Пока другие владеющие отбивались от них, я экономил силы. Вступить в бой мне пришлось, когда показался тенебрис-вождь с громадным топором.

Я полетел вперёд и стал драться с ним, мешая подойти к нашему войску. При это мне постоянно досаждала бегущая со всех сторон мелочь. Я больше от них устал, чем от сражения с вождём. Но как только тёмные вихри прожгли здоровенную тушу, показался ещё один исполин с топором. Пришлось биться и с ним.

Когда второй вождь пал, меня уже окружало непроницаемое дыхание бездны. Я стоял и уничтожал лезущих со всех сторон тварей, вокруг меня выросли целые горы серого песка, как вдруг из черноты показались толстые щупальца

Началась битва с повелителем. Схема была отработана. Я срубал лезвиями вначале щупальца исполина, а затем головы, которые выросли из его туши, и одновременно пытался пробить его защиту потоками тьмы. Такие же потоки сыпались и на меня.

Продолжалось это долго, повелитель не отступал, а вот я ощутил, что силы мои на исходе. И тогда я предпринял манёвр и тёмным облаком полетел назад, подальше от твари.

Прекрасно осознавал, что теперь вся тяжесть боя на какое-то время ляжет на плечи остальным владеющим, но напрасно подыхать не собирался. Вместо этого я попытался восстановить силу. Повсюду валялись дохлые тенебрисы, остаточная энергия которых помогли мне это сделать довольно быстро.

В это время во мраке шёл жестокий бой. Оттуда то и дело вылетали люди, которых раскидывали гигантские щупальца. По-хорошему, надо бы сказать парням, чтобы тоже отходили, не подставлялись, но там никто друг друга даже не видел, а связи и подавно никакой не было.

Восполнив силы, я снова ринулся в бой. Повелитель к этому времени ослаб, и мои потоки тьмы стали нещадно жечь его, пока монстр не стал драпать. Добивать его тоже оказалось непросто — никак эта сволочь не желала