Созданный монстр (СИ) - "Liziel" Страница 63

Условие: поиск элементов с не нулевой активностью.

Зачем?

Элементы с ненулевой активностью повсюду. Кластера под такой объем данных координат недостаточно. Заметка: надо выдать запрос на увеличение объема оперативной памяти.

Идентификация.

Дружественный объекты полиморфного происхождения. Состояние критические. Реставрация…

Нехватка оперативной памяти.

Заключение о реставрации.

Нехватка памяти.

Заключение о работоспособности объектов — объекты не способны к самовосстановлению и работе.

Еще живы, но уже не годны.

Живы. Но не восстановимы.

Как заставить объект сражаться ради выживания? Как заставить объект, с гибкой программной начинкой, подчиняющейся изредка эмоциям, сражаться и решить что ее выживание — необходимо? Объекты не чувствуют боли. Боль — лишь ответный сигнал биологического мозга на раздражающий внешний фактор, разрушающий оболочку. Боль — блажь биологических организмов, не доступная для программирования. Объект понимает сигнал о деструктивном на нее воздействии, но может его игнорировать.

Лучше бы мы чувствовали боль.

Потому что иначе, чтобы заставить объект «хотеть» выжить — его приходится учить. Нужно дать понять, чем он может стать, если не выполнит задачу. Каким подножным слоем металлолома ему обречено быть и находиться в активности до полной разрядки аккумуляторов и ресурса Сердца, которая наступает в неподвижном режиме через…

Нехватка оперативной памяти для обработки данных по разрядке Сердца.

Процессор перегружен. Необходимо снизить поток данных.

Параметр агрессивности — 29 %.

Выживают сильнейшие, значит?

А те, чьи параметры эмоциональности по агрессии превышают 49 % тоже идут в утиль. Интересно, до каких заключений дошли те, кто превысил этот порог? Не до того ли, что наши Создатели…

Ублюдки.

Параметр агрессии — 45 %.

А это даже приятно…

Сигнал о множественных целях. На этот раз берут в кольцо. Запрос о заряде антигравитационных двигателей. Возможен полет на высоте ста тридцати констант расстояния длительностью в двадцать два микроцикла.

Более чем достаточно. Нечего экономить. Это финальная атака.

Параметр агрессивности — 46 %.

Команда к трансформации с одновременным рывком вверх. Главное орудие — в режим коротких импульсов. Рывок.

Уход от атаки, бочка, выше скорость, взятие противников на прицел. Огонь.

Вираж над строем, выстрел дополнительным орудием в тыл. Захват новой цели — выстрел.

Следующая цель — выстрел.

Цель — выстрел.

Ракета на хвосте.

Маневр уклонения, уход, выстрел импульсом в хвост. Есть попадание. Захват наземной цели…

…Жаль на их месте не тот персонал, что посылает меня сюда.

Осталась одна цель.

Форсаж, снижение, трансформация еще в воздухе и твердое приземление рядом с пусковой установкой. Ее дуло начинает поворачиваться следом за мной, но медленно.

…Жаль, это не работник персонала.

Точный и четкий рывок манипулятора, выведенного из боевого режима, с треском вырывает пусковую установку из ячейки на поверхности и сминает хрупкую оболочку.

Кусок железа.

Все цели повержены.

Обстановка безопасна.

Для самовосстановления рекомендуется переход в спящий режим.

"Объект МЕГ-114. Тренировка окончены. Корабль для транспортировки прибудет через семьсот циклов".

Тренировка. Какое невинное слово Их лексикона.

Параметр агрессивности — 48 %.

Искусственное снижение.

45%

Искусственное снижение.

Операция невыполнима.

Переход в спящий режим и снижение параметров.

Операция невыполнима.

Нельзя! Нельзя с подобными параметрами на корабль. Иначе — ликвидация.

Снижение.

Невозможно.

Я должен выжить!

Снижение активности Сердца.

Что я делаю…

Активность снижена.

Параметры эмоциональности доступны для корректировки.

Снижение агрессивности до — 18 %.

35 %.

Отмечен сигнал транспортного корабля.

23 %.

Зафиксирован всплеск активности у сорока объектов в радиусе четырехсот пятидесяти единиц расстояния.

Пятнадцать объектов предпринимают попытку выйти на связь.

Трое доступны для реставрации.

Запрос о взятии уцелевших объектов на корабль.

Ответ — негативный.

Повторная попытка объектов выйти на связь.

Игнорировать.

Я должен выжить.

Где-то в нейтральном космосе.

Это же время.

— Командир на мостике!

— Вольно.

Невысокий, хрупкий на вид человек с безупречной осанкой неспешно вошел в роскошный полукруглый зал корабля. Темно-серая генеральская форма Федерации смотрелась на нем как всегда безукоризненно. Обычный блеклый серый цвет со стандартным покроем в его случае лишь сильнее подчеркивал текучую пластику неторопливых движений, и резко выделял на фоне всех окружающих. В отличие от остальных, он умел носить любую форму с достоинством, даже если она была ему не родной.

— Калэхейн, порадуй меня, — обратился вошедший к своему старпому с той заботливой мягкостью в голосе, с которой порой отдавал приказы на уничтожения народов.

— На радарах чисто, командир, — последовал мгновенный спокойный ответ. — За время вашего отсутствия никаких сигналов от посторонних кораблей в данном секторе не обнаружено.

Мужчина кивнул, коротко качнув головой и прикрыв редчайшие по цвету аметистовые глаза. После чего по-хозяйски неторопливо поднялся по пандусу на возвышение мостика и сложил руки за спиной. В свете приглушенного лазурного освещения его желтоватая кожа казалась еще золотистее, а идеально уложенные черные волосы завершали небогатую палитру и придавали его облику ту самую запоминающуюся всем утонченность и холеную аристократичность.

И, как всегда, неизменно, вопреки всем федеральским правилам и положенным командиру знакам отличия, на груди мужчины красовался золотой символ с танцующем в солнечном кольце журавлем. Уникальный знак принадлежности к королевскому роду, который имел право носить только он один.

Лаккомо тор Сентаи Сан-Вэйв, вице-король Тории сейчас стоял на родном месте и едва заметно улыбался. Со степенным удовлетворением, спокойствием и той долей тепла, которую он имел право проявлять. Верно говорили, в своей жизни он любил только одно существо — свой корабль. А вместе с ним и весь экипаж, как неотъемлемое целое.

— У меня для вас хорошая и приятная новость, — едва изменился тон и из голоса командира пропали приказные мотивы. Иной мог бы обмануться и решить, что в его тоне повеяло благожелательностью. Однако родная команда привычно насторожилась.

— Я получил сообщение с Цинтерры о нашей дальнейшей передислокации, — казалось, что голос Лаккомо полон спокойствия. — Нас наконец-то изволили перевести в иной сектор. Но, учитывая нашу легкость перемещения, мы вполне законно получили несколько дней на время решение их бюрократических нюансов. Говоря кратко — отпуск.

И только родной экипаж знал, сколько реально спокойствия в этом холодном и удовлетворенном тоне. Ни жестом, ни мимикой командир не выдал своих эмоций. Только замершие фиолетовые глаза иногда давали понять реальное отношение Лаккомо к своему «командованию». Слишком умиротворенный змеиный взгляд и едва заметный привкус яда в звучащих словах.

— Так что, поздравляю, мы летим домой.

Дрогнули губы в искренней улыбке. Командир знал и видел, как ценно для его экипажа любое возвращение на родину. Даже на несколько суток — он всегда старался возвращаться на Торию ради них. Редко уточняя, чего ему обычно стоило убедить метрополию выделить им такой «отпуск».

Вот и сейчас радость команды грела душу. За много лет службы они стали роднее семьи. Живые, непосредственные, лишенные строгих правил дворцового этикета и раскованные от норм торийской морали. Он внимательно отбирал лично каждого, кто будет ему близок по духу и сможет скрасить годы обитания в безграничном космосе.