Евгений Шепельский - Фаранг Страница 63

Болгат громогласно раздавал команды. Запели трубы — печально и похоронно. Я произнес быстро, стараясь вкладывать в каждое слово максимум смысла и холодного, убедительного спокойствия:

— У меня важные для тебя вести, принцесса. Прошу и молю — выслушай! Первое. У меня за пазухой — кошель с драгоценностями. Их выдали мне в ковене Измавера, как плату за будущее убийство Авриса Сегретто. Это первый залог моей правдивости!

Ее брови иронично и чуть удивленно поднялись.

— Второе. Договаривался я лично с Ормазаром. Пока я говорил, рядом с ним сидел второй твой брат — Кронгайм! Он приехал, чтобы о чем-то переговорить с верхушкой ковена Измавера. И ты знаешь, чего он хочет! Третье: это он ранее нанимал Джорека по прозвищу Лис, чтобы убить тебя! Я — свидетель. Я свидетельствую против самого себя!

Она не казалась ошеломленной, удивленной, даже немного взбудораженной моими словами. Она просто кивнула и улыбнулась — слабо и очень устало.

— Маги и Кронгайм планируют захватить власть! — заявил я в отчаянии. — Но этого не случится до тех пор, пока я не убью Сегретто, и до тех пор, пока в твоем распоряжении — кольцо Мэйсов с древним договором между правящим домом и ковеном Измавера! Согласно ему, маги ковена, как разумею, не могут причинить вреда членам правящего дома или каким-либо образом злоумышлять против королевской власти!

Я резко выдохнул и сделал к Кеми Орнеле еще шажок — дзынь-дзынь-шпок! — глядя на нее вопросительно, расширенными глазами. Она застыла у окна, смотрела вниз с обреченностью.

Жаркой волной взметнулось пламя. Зажгли погребальный костер. Я видел огромную поленницу, поверх которой возлежал принесенный из ледника живоглот, облаченный в золоченые королевские одежды. Неподалеку мрачной громадой застыл Болгат с тлеющим факелом в руке.

— Две причины! — вскричал я. — Сегретто и кольцо договора. Вы сняли кольцо с трупа живоглота?

Принцесса резко захлопнула окно: тяжкий запах горящей плоти начал подниматься к небу. Она почти не слышала меня, занятая важными мыслями, готовящаяся совершить давно обдуманный поступок. И я догадывался, какой.

— Труп моего отца успел обглодать стогнер. Он поглотил почти всю плоть. Кольцо договора теперь в Чреве. Маги ковена… свободны отныне в своем выборе! — Ее голос — высокий и немного хриплый — звенел от ярости.

Я переступил ногами, чувствуя, что время моей жизни, пожалуй, истекло.

— Нет! Они не решатся выступить, если Сегретто будет жив! Но я не собираюсь его убивать! И еще… То, что вы называете катаклизмом… Это нечто большее… Чрево — портал, в котором прорастает Маэт! Верхушка ковена Измавера надеется споспешествовать его приходу! А твой отец…

Тут я осекся: пожалуй, говорить принцессе о том, что ее отец был дьяволопоклонником, вообще не стоило.

— Маги старейшего ковена Измавера охраняют Маэта и готовят его приход. Потому врут про совершенствование амулетов, про то, что не могут пока украсть фиал с кровью Спящего из Ильминдара!

Брови принцессы иронично взметнулись:

— Не понимаю, почему ты рассказываешь мне это, Джорек по прозвищу Лис… Это все не важно… Твоя участь давно решена… мною.

Хочет казнить собственными ручками? Ну да, настроилась, ничего не слышит, мои слова отскакивают, как от стенки. Она попросту не воспринимает их сути! Когда успокоится, то проанализирует смысл сказанного мной, поймет — но будет уже поздно.

Я сделал еще шаг, приблизился практически вплотную, ожидая, что она отступит. Но Орнела не отступила. Тогда я порвал кандалы. Рибент ошибся — им хватило одного мощного рывка. Порвал — и сжал шею Орнелы ладонью еще до того, как она вскрикнула.

— Я могу убить тебя одним движением. Одним, принцесса!

«Почему же не убиваешь?» — спросили ее глаза, в которых не было страха.

— Но не убью. Я не причиню тебе вреда. Я другой человек. Я — не Джорек!

«Близнец?» — Она насмехалась в открытую, без малейшего признака страха. Я впитывал ее запах, нежный, розовый, чувственный. Я не смог бы причинить ей вреда, даже если бы она была средоточием мирового зла. Я прижал ее к себе, услышал быстрые удары сердца, почувствовал волнующую, упругую мягкость небольшой груди.

«Ну же?»

Ее верхняя губа приподнялась, обнажая жемчужные зубы. Мне захотелось накрыть ее рот своим. Яростно и страстно сграбастать в объятия. Ее волосы пахли медом.

— Душу Джорека извлекли из тела. Теперь внутри — другая личность, другой человек! Ты слышишь меня? Моргни, если слышишь!

Она моргнула.

— Я не убью Сегретто, и маги не станут рисковать! Моргни, если поняла.

Она моргнула.

— Моргни еще, если веришь моим словам!

Она посмотрела на меня в упор. Глаза-ледышки начали слезиться, но эта чертова девка упорно отказывалась моргать! «Ты горазд на придумки, Джорек, недаром тебя называют Лисом!»

Тогда я отпустил ее. Она молнией взлетела на возвышение к трону, выдернула клинок из тех, что украшали драпировку. Я ждал, опустив руки по бокам. Может быть, что-то удастся пояснить ценой собственных мучений.

— Ты не понимаешь… Меня невозможно убить ста…

Острие шпаги воткнулось в солнечное сплетение, пресекая мои слова. Я не успел объяснить, а скорая на расправу принцесса отказалась слушать! Она выдернула короткую шпагу и снова ударила меня — в сердце. Хрустнули кости.

— Убей… сереб… — Я шлепнулся на колени, хрипя, как медведь. Новый удар пронзил горло, после чего я окончательно утратил дар бесценной речи и упал на бок, орошая рубиновыми каплями пол. Я лежал, глядя на изящные дамские туфли Орнелы, и истекал кровью.

— Брата я тебе не прощу… — Услышал как сквозь вату.

И подумал: а ведь она прикончила Джорека там, где несколько лет назад он убил ее брата. Хватило силенок. Пожалуй, это заслуживало аплодисментов. Она что-то крикнула. Раздались звуки шагов.

— Выбросьте падаль… — А вот тут ее голос все же дрогнул.

Нет, нет, не-е-ет! Я же не успею тебе обьяс… ни-и-ить…

Я умер. Временно, конечно.

39

Я мчусь по лесу… Огибаю кустарники, подныриваю под ветки… Ощущение величайшей свободы пылает в груди… Ночь, но я вижу, как днем. У меня нет рук. У меня лапы. Тяжелые рыжие лапы едва касаются земли… Выбегаю на поляну. Полная луна очертила световой круг под деревом. Там меня ждет… девушка. Длинные волосы едва запахнули ее наготу… Страх в ее глазах… Прыгаю на нее и смыкаю челюсти на шее.

Затем отстраняюсь.

Я убил женщину, которую любил.

Я спускаюсь в деревню и, будучи в облике, убиваю всех ее жителей. Поочередно, планомерно, не оставляя в живых даже младенцев. Во мне горит жажда крови.

Утро застает меня в лесу. Я снова человек. Я бреду, не глядя под ноги. Я абсолютно наг.

Свет… я выхожу на дорогу.

Это начало моей новой жизни…

Орудие вырвалось из лап создателей и отныне будет работать на себя.

Наемник. Убийца. Фаранг.

И все время я пытался найти тех, кто сотворил из меня урода.

Безуспешно.

Безуспешно до того самого дня, как меня-Джорека по-настоящему убили.

Но с обликом я постепенно научился справляться.

Меня вновь куда-то везли. Скрипели колеса, рыдван подскакивал на брусчатке.

— Сегодня великая ночь! — произнес мужской голос.

— Сегодня прекрасная великая ночь! — произнес голос номер два. Мужской.

— Ночь сбывающихся надежд, — произнес третий голос. Мужской.

Ну да, в ковене Измавера — только мужчины.

Моей шеи коснулся серебряный нож — плашмя.

От яростной пронзительной боли я застонал и полностью включился в реальность.

— Тс-с, — сказал первый голос, — не вздумай ерепениться, мандрук. Лежи тихо… пока не довезем. У нас тут кругом… серебришко!

И это было истинной правдой. Я вдыхал его запах — белый раскаленный запах смертельного для меня серебра. В фургоне было шесть человек — и у каждого по серебряному клинку, фатальному для оборотней, и цепи — тоже серебряные, чтобы хлестать по лицу, телу, если попробую сбежать. Все караульщики — маги. Лексикон у них, правда, как у дворовых гопников, но чему удивляться, коли сам глава ордена ведет себя как бандит?

Под одеждами у магов были кольчуги.

Я начал кое-что соображать.

Намеченная на сегодня акция — совершится. Если я убью Сегретто.

«Стук-стуки-стук!» — били подковы о булыжную мостовую.

Падаль, как и велела принцесса, выбросили на помойку. Маги нашли ее, подобрали.

Я лежал смирно и слушал мощные удары своего сердца. Боль в шее медленно отпускала. Караульщики переговаривались открыто, называя меня «этот». Хм, вот как — уже не Джорек, не Лис, не придурок, и даже не «бубочка-пупочка». Просто — этот. Занятно.