Сага о Годрланде - Наталья Викторовна Бутырская Страница 64

— Хальфсена ты верно убрал, — сказал Тулле, пробравшись ко мне. — Слепой был важнее.

— Всё едино не выстоял, — вздохнул я, а потом вздрогнул: — Погодь! Как понял? Все ульверы поняли?

— Нет, увидел, как твоя нить к нему истончилась. Разве что Хальфсен и догадался, но он умный, сам поймет, что к чему. Сражаться-то сможешь?

— Да. Надо будет Слепого и Дударя усилить. Да и ты застоялся.

Тулле криво усмехнулся:

— Тяжко быть жрецу хельтом. Опасно.

— Ну, ты ж никогда трусом не был.

— Не только для меня, но и для других. Почему, думаешь, Мамировы жрецы людей сторонятся?

Я хотел спросить почему, но было уже не до того. Что-то кричал Милий, не в силах прорваться через толпу. Хозяин пира старался успокоить людей. Эгиль оглушил меня на одно ухо, рассказав, как сила сторхельта уложила наземь половину гостей, что ждали за стеной.

— А некоторые прям в пруд плюхнулись, горящее масло на себя опрокинули. А всё равно ж вода, не сгорели. Правда, чуть не утоп один, сильно захмелел.

Наконец хозяин пира угомонил людей, напомнив им про второе состязание. Милий протиснулся ко мне, весь взъерошенный, с перекособоченной одеждой.

— Господин спрашивает, готов ли ты биться, и напоминает, что бой не до смерти, — пропыхтел он.

— Да, готов. А потом уходим отсюда! — сказал я погромче, чтоб ульверы слышали.

У нас пиры могут и по несколько дней идти без продыху, но то ж у нас! Без купален и без плясуний, а веселья больше, люди искреннее. Сами в бодран бьют, сами на дудке или тальхарпе играют, сами висы читают и песни поют, сами и пляшут, и дерутся. Кто устал, тот уснул прямо на лавке, и никто его не спихивает, не уносит. А зачем? Проснется, а идти никуда не надо, уже на пиру!

Словом, устал я от веселья, и чужая речь уж набила оскомину.

Гости расселись по лавкам, и на песке остались только мы с Клетусом. Я был в одних тряпках, без кольчуги и шлема, и он тоже не стал ничего надевать лишнего. Только топор против меча. Хельт против хельта. Норд против фагра.

Клетус стоял, опустив острие меча к песку. Его лицо и глаза были спокойны. Он что, вообще меня не боится? Думает, норды ни на что не годны? Я шагнул к нему, потом оттолкнулся пяткой и резко замахнулся. Фагр вскинул меч, и первый усиленный удар обрушился на него сверху. Оглушительно прозвенела сталь. Мы отскочили друг от друга. Клетус легонько тряхнул рукой с мечом, знать, я ее чуток отсушил.

Тогда я напрыгнул снова и на сей раз атаковал без замаха, снизу вверх. Он увернулся. Я перехватил топор левой рукой и без промедления ударил сверху наискось. Фагр отскочил назад. Рывок к нему. Я бил без продыху слева и справа, колол шипом с другой стороны лезвия, закручивал топор, пинал и пытался подсекать ему ноги, но ублюдок вертелся точно уж в корыте, уклонялся, отскакивал, отбивал. И ни разу, фагрская морда, не атаковал в ответ. Будто ему эта победа вовсе не нужна, но и сдаваться он не хочет.

Даже стая не помогала. Если бы мы бились хирдами, тогда я бы показал всё, на что способен мой дар, но в поединке один на один с него толку мало. Особенно после смерти Альрика. Слишком мало боевых даров! Слишком мало! Но ведь и у Клетуса неподходящий дар. Значит, мы оба полагаемся лишь на свои силы. Тогда почему я хуже?

Я взревел и бросился на него с удвоенной силой.

— Бейся, сучий потрох! Дерись!

Если я дотянусь, то раскромсаю к тварям его тупую голову!

— Бейся!

Пусть лучше ранит меня, хотя бы пробудится дар Лундвара.

— Бейся!

Наконец до него дошло, чего я хочу. Клетус перешел из обороны в нападение мгновенно, не моргнув и глазом. Вжих! Мое плечо ожгло болью.

Я радостно оскалил зубы. Давно бы так!

Теперь уже я отступал, уворачивался и отбивался. Зато мне было весело! Зазвенели браслеты, посыпались на песок, разрубленные фагрским мечом, и я перекинул топор в левую руку. Горячие капли стекали по пальцам. Хорошо!

Левой я бился не так ловко, потому меч прочертил еще две полосы у меня на груди. Я вернул топор обратно. Даже в окровавленной руке он сидел твердо и крепко! Сила бурлила во мне, требуя выхода, и я не хотел ее сдерживать. Бил широко, уже не уклоняясь, и Клетус вновь начал пятиться, словно ему не доставало мощи встречать мои удары напрямую.

— Бейся, фагр!

Клетус не успел вовремя уйти, и мой топор испил его крови, хоть и зацепил лишь краем. Фагр прохрипел что-то сквозь зубы, отбил очередную атаку и вдруг остановился, подняв меч так, словно закрывался от верхнего удара.

— Стой! — закричал Милий.

Я замер. Если он что-то напутал, я его потом прибью.

— Это знак прекращения боя!

Клетус заговорил, и Милий поспешил пересказать его слова.

— Он признает твою силу и предлагает засчитать в этом бою победу обоим. Иначе вы оба будете слишком сильно изранены, прежде чем определится победитель.

Я молчал.

— Господин Кидонес известен на весь Гульборг своими воинскими навыками. И быть равным с ним — это большая честь, — добавил вольноотпущенник. — Твой хирд прославится на весь город.

Сила от пролитой крови еще бурлила во мне, но я одним махом усыпил свой дар, подождал немного и согласился. Теперь я знал, что смогу убить Клетуса, если понадобится.

— Он говорит, что принесет твою долю за меч в ближайшие три дня. А еще благодарит за то, что ты разделил с ним честь и помог развлечь гостей на столь замечательном пиршестве.

Я кивнул.

— Скажи что-нибудь! — взмолился Милий.

— Я не развлекать других сюда пришел. И он всё еще не забрал свои слова насчет нордов обратно!

Милий тут же залопотал на фагрском, причем наговорил в три раза больше, чем я. Скорее всего, он и не подумал пересказывать мои слова, а понёс всякую чушь с благодарностями. Ну и пусть его.

Хальфсен уже подобрал обломки моих браслетов с песка, так что я махнул ульверам идти на выход. Перворунный юнец пытался меня