Роман Злотников - Генерал-адмирал. На переломе веков Страница 64

Между тем моряки обозвали новые корабли «княжьими дворцами». С тонким намеком, так сказать. И это было для меня панацеей от той грязи, которой меня поливала «страдающая за Россию-матушку» (чаще всего похмельем) наиболее образованная и, так сказать, «прогрессивная» часть ее населения. Что ж, всё как всегда…

После обеда я заперся в своей каюте и принялся разбирать телеграммы от Каца, доставленные мне на борт. В них не было ничего срочного — обычная рутина.

С прошлого года мы начали активную экспансию на рынок телефонной связи. До сих пор в России безраздельно главенствовал Белл, чему я не сильно и сопротивлялся, ибо считал его компанию скорее не конкурентом, а… рекламным агентом. Распространяемые Беллом однопроводные линии обеспечивали не слишком хорошее качество связи, требовали держать в доме аппаратуру весом почти восемь килограммов, а абонентская плата за возможность говорить по телефону начиналась с двухсот пятидесяти, рублей. Если же абонент располагался на расстоянии более трех верст от центральной станции, то ему еще приходилось доплачивать по пятьдесят рублей в год за каждую лишнюю версту. При этом, скажем, роскошная хорьковая шуба стоила всего восемьдесят пять рублей. Зацените разницу! Ну какой это был конкурент? А вот к удобству пользования телефоном Белл народ приучал…

Наши же первые двухпроводные телефонные сети мы начали строить еще в 1892-м. Сначала это были внутризаводские сети, затем внутридворцовая, потом появилась и городская, в моем Магнитогорске, а затем уж я начал оснащать ими и другие города и поселки, где были расположены мои предприятия. Но я не форсировал развитие событий, пока не купил у американца Строуджера патент на производство его автоматической телефонной станции декадно-шагового типа.

Алмон Браун Строуджер производил такие станции с 1892 года и продвигал под девизом: «Телефон без барышень и проклятий». А патент я купил в 97-м. Пока-а до меня информация дошла… Но нет худа без добра — за это время Строуджер успел прилично усовершенствовать конструкцию и ликвидировать большинство «детских болезней». Так что, купив патент, я сразу же начал строить фабрику по производству автоматических телефонных станций. Затем оснастил ими свои уже развернутые сети, оттестировал и только после этого дал отмашку на выход на рынок телефонных услуг страны. С прошлого года стоимость телефонных услуг в России рухнула до ста рублей в год, причем никаких доплат за отдаленность абонента в случае его нахождения в пределах городской черты не предусматривалось вовсе. А нынешней весной мы вообще собирались опустить цену рублей до шестидесяти, а то и пятидесяти пяти. Мы гарантировали нашим абонентам еще и полную конфиденциальность переговоров, ибо никаких телефонных барышень на наших коммутаторах не было и не предвиделось. Да и качество связи, по сравнению с белловским, существенно возросло. Поскольку и сами телефонные линии мы прокладывали по стандартам куда более позднего времени, в коробах и колодцах, а не как у них — воздушками. Пусть заметно дороже при прокладке и монтаже, зато потом монтерам меньше мотаться на регулярные обрывы.

Так же активно продвигался и Филиппинский проект. Посадки гевеи уже провели на десяти тысячах десятин, выкупленных у местных жителей. Для обеспечения же оставшихся без привычного занятия филиппинцев работой было открыто пятнадцать вербовочных контор, которые к настоящему моменту завербовали и отправили на стройки Транссиба, Дальнего и Порт-Артура уже около пятидесяти тысяч рабочих. Причем этот поток только набирал силу — едва через открытые в Калбайоге и некоторых других крупных поселениях острова отделениях нашего банка семьям первых завербовавшихся начали поступать вполне солидные по местным меркам деньги, отбою от желающих не стало. Кац писал, что управляющий нашими делами на Филиппинах даже опасается, что мы будем испытывать трудности с обслуживанием плантаций гевеи, когда через пять-семь лет настанет время собирать каучук. Мол, все уедут на заработки. Прочитав это сообщение, я усмехнулся. Отлично, похоже, у нас появляется возможность слегка смягчить демографические перекосы Сибири и Дальнего Востока конца XX — начала XXI века, создав там между нашими и китайскими землями некую «подушку» из филиппинцев. А что, работники они отличные, недаром в покинутом мною времени большинство домашних слуг в мире — выходцы с Филиппин. Целую индустрию ребята создали, причем мировую, охватывающую все развитые и большинство значимых развивающихся стран. Да и вояки они вполне себе ничего и под таким демографическим давлением могут стать нам приличными союзниками. Филиппинцы не любят китайцев, которых и на архипелаге достаточно, к тому же подавляющее большинство филиппинцев — христиане, что опять же дает нам некоторый бонус. Ну, если все грамотно сделать… В принципе у меня в прикидках были еще планы на эту тему, но время для них наступит чуть позже. После Русско-японской войны.

От Канареева никаких сообщений не поступало, хотя сейчас все усилия моей службы безопасности были направлены на выяснение причин того, почему Англо-бурская война не началась в ранее определенные сроки. У меня слишком многое было завязано на эту войну — и большая финансовая игра в САСШ, и продвижение русского оружия на новые рынки, и… начало нового этапа развития англо-русских отношений. Пора было наводить мосты в отношениях с англичанами.

К Первой мировой войне я собирался подойти в той же самой конфигурации противоборствующих коалиций, каковая сложилась в известной мне истории. Ибо, как ни парадоксально это звучит, я, как и подавляющее большинство соотечественников, искренне считал Германию естественным союзником России в Европе. Но вот только никаких равноправных союзов между государствами не существует по определению. Что бы там ни писалось в официальных документах и ни говорилось с высоких трибун, в любых союзах всегда присутствуют ведущие и ведомые. Так вот, при современном состоянии дел, несмотря на все мои усилия, Германия все еще существенно опережала Россию во всем. И я сильно подозревал, что до самого начала Первой мировой, если она состоится в те же сроки, что и в покинутой мною реальности, эта ситуация не изменится… а если Германия, в союзе ли с Россией, либо просто при ее неучастии, выйдет из войны победительницей, так даже еще и усугубится. Мне же нужно было, чтобы в нашем с Германией союзе все было наоборот. Поэтому, прежде чем выстраивать с Германией союзнические отношения, ее желательно сначала победить, а затем и опустить, и лишь потом выступить в качестве великодушного партнера и надежного союзника… Кстати, и с точки зрения развития ситуации как в самой Германии, так и в мире это был бы наиболее предпочтительный вариант. Ибо, чего уж тут скрывать, расовая теория Ганса Гюнтера, принятая идеологами Третьего рейха, выросла не на пустом месте, а из все той же классической немецкой философии уходящего XIX века. Великогерманские воззрения были сейчас страшно популярны в среде немецкого образованного класса. И до какого предела великогерманский шовинизм сможет дойти при условии, что Германская империя не проиграет, а выиграет Первую мировую войну, мне было даже страшно представить. Как и то, как жутко все остальные будут «мочить» немцев, которые непременно попытаются воплотить все свои теории в жизнь. Ковровые бомбардировки немецких городов и трагедия Дрездена на этом фоне покажутся детскими играми. Так что, прежде чем дружить с немцами, им непременно нужно наглядно показать, кто в доме, то есть в Европе, может и должен быть хозяином. И тем заставить их внести в свои расово-философские умопостроения некоторые крайне полезные для них же самих изменения.