Экзотеррика. Прорыв - Василий Головачёв Страница 67

И только убедившись в тщетности попыток запрограммированных археологов уничтожить российский корабль, джинн сам вступил в бой.

Все космолётчики почувствовали это, когда пространство вокруг «покрылось рябью», образно говоря, как случается на обычных морях во время шторма, и фрегат начало мотать на невидимых волнах, как небольшую шлюпку на воде.

– Жду распоряжений! – в один голос воскликнули Дроздов и Твердыня.

– Что происходит?! – осведомился Дарислав, медля отдавать приказ.

Сияющий «букет» пламени – то, что представлял собой боевой робот древних цивилизаций, – скачком приблизился. Фрегат качнула чудовищная сила, подтягивая к выросшему до километрового размера сгустку.

Дарислав отреагировал:

«Переход на стохастику!»

Корабль прыгнул в ВСП-тоннель и вышел из него в сотне километров от грибопланеты. Но времени на анализ ситуации ему не дали. «Костёр» джинна был уже здесь, словно привязанный к фрегату верёвкой! И снова непреодолимая сила потащила корабль к пылающему «костру».

– Вот же дьявол! – хладнокровно проговорил Дроздов. – Командир, огонь из всех стволов!

– Выполнять! – выдохнул Дарислав.

Фрегат ударил комплексно: «кинжалом» с вакуумной бомбой на борту, «цирконом», «гарпуном», плазмером, лазером и «нульхлопом»!

Но ракета, начинённая вакуумным зарядом, не взорвалась, утонув в пляшущих «парусах» огня как иголка в стоге сена.

Импульс «нульхлопа» попал в цель: край «костра» обуглился, сжался, исчез, но сам он остался цел, разве что уменьшился в размерах до гигантского «апельсина». Затем джинн ответил!

Это не был разряд плазмера или луч лазера, ответ вообще не был материальным, хотя бы с виду. Пространство между джинном и фрегатом вскипело как молоко в кастрюле – аналогия была исключительно верна! – и его пена накрыла корабль непрозрачной плёнкой! Мало того, корпус фрегата потрясла крупная вибрация! Из недр корабля прилетел металлический стон, будто его конструкции рвали гигантские клещи!

Закричали пассажиры!

– Фазовый разряд! – донёсся слабый голос Шапиро. – Уходим, пока можем!

– КГГ! – выговорил Дарислав прыгающими губами.

Режим не зря назывался «куда глаза глядят», его вектор рождался спонтанно, и компьютер корабля выполнил приказ безукоризненно, в долю секунды. Рубку затопила темнота и тишина! Но всего на несколько мгновений. Тьма отступила, и Дарислав снова ощутил себя сидящим в кресле поста управления.

«Струна» выбросила корабль довольно далеко от гриботюрьмы джиннов, примерно на тысячу километров, ближе к цепи тартарианских звездолётов. Но как оказалось, этого было недостаточно, потому что огненный зэк последовал за ним, действительно будто связанный с ним канатом!

Несмотря на то что фрегат по-прежнему окутывала «шуба» колючей «вакуумной пены», ослеп он не на все свои многочисленные глаза. Камеры инфра- и радиодиапазона продолжали работать, передавая сигналы, в результате чего компьютер фиксировал всю панораму внутри Пузыря и диспозицию противника. Видел это и Дарислав, сориентировавшись в серой «пустоте» компьютерного зрения.

Словно дождавшись начала схватки пленника с российским кораблём, все одиннадцать «динозавров-сучьев» тартарианской коалиции бросились к грибопланете, открывая огонь из своих «дальнобойных скорчеров», разрывающих пространство на ярчайшие молнии-трещины! Любая из них могла серьёзно повредить фрегат, несмотря на его полевую защиту, и лишь реакция Твердыни плюс интуиция пилотов помогали первое время «Великолепному» избегать прямых попаданий. В режиме «куда глаза глядят» он нырял в «струну», не покидая Пузыря, стрелял и снова уходил в невидимость, не позволяя противнику как следует прицелиться. За минуту такого «слепого» драйв-маневрирования комплексам фрегата удалось сбить два вражеских «линкора» – крокодиловидную махину и «еловый сучок» длиной в два километра, но силы были неравны, к тому же к атакам на российский космолёт присоединился джинн, обладавший невероятной силы психотронным излучателем, и дело приняло скверный поворот.

– Надо уходить! – невнятно пробормотал нервничающий Шустов, никогда прежде не участвовавший в боевых действиях.

– Надо, – согласился Дарислав.

– Вообще из Пузыря!

– Наши возможности подошли к пределу, – добавил Дроздов с ноткой озабоченности в го-лосе.

– Всеволод, – обратился к Шапиро Дарислав, – нужна ваша рекомендация. Мы проигрываем!

– Вряд ли я помогу, – проворчал физик. – В таких обстоятельствах нужно мыслить нестандартно, нетривиально, чтобы заставить противника ошибаться. Но этих зверюг слишком много, да ещё и джинн на хвосте. Удивляюсь, что он не применяет своё основное оружие.

– Что вы имеете в виду?

– Боевые роботы такого уровня должны уметь разрушать звёзды и планетные системы. Но наш зэк почему-то обходится малыми умениями.

– Может, потерял запас энергии?

– Не знаю, может быть.

– А что значит «мыслить нестандартно»?

– К примеру, нырнуть в «струну» и долго не выходить.

– Нас выбросит за пределы Пузыря куда-нибудь в Ланиакею, – хмыкнул Дамир. – Что будет выглядеть как бегство.

– Наши прятки в «струне» проблемы не решат, – сказал Дарислав.

– Тогда надо попробовать столкнуть лбами две силы – тартарианцев и джинна. Пусть посостязаются в воинском искусстве.

– Не лучше ли сначала грохнуть джинна, а потом приняться за Властителей?

– Джинна нельзя уничтожить, – возразил Шапиро. – Если бы это было возможно, их не помещали бы в тюрьмы, где из них камеры высасывают энергию. Ещё раз убеждаюсь, что в Пузыре создано кладбище джиннов, а не тюрьма.

– Не вижу разницы.

– Дар, свяжись с Копуном, – послышался голос Дианы.

Лица членов экипажа обратились к Волкову.

– О чём речь? – проговорил Шустов. – Копун же остался на Земле.

– Потом объясню, – сказал нетерпеливо Дарислав. – Он не отвечает, Диана.

– Попроси Всеволода…

– Мне он не отвечает тоже, – сообщил Шапиро. – Вполне вероятно, что установить связь с Копуном мешает свистопляска вакуума в Пузыре. Пространство взбаламучено так, что даже «струнная» связь глохнет.

– Приготовьтесь к атаке, джентльмены, – сказал Твердыня.

«Великолепный» прыгнул, уворачиваясь от очередной молнии, затем ещё раз и ещё, так что космолётчики перестали что-либо видеть, впадая в бессознательный транс и выходя из него. Даже Дарислав, «подремонтированный» нанитами, заблудился в чередованиях вспышек света и тёмных провалов. Зато он первым пришёл в себя, обнаружив, что фрегат вознёсся над светилом грибопланеты и медлит с очередным прыжком, а под ним космос сверкает удивительным фейерверком, какого ещё не видывал человек!

Глубины Пузыря перестали казаться тёмным подземельем! Из края в край поля обзора, синтезированного Твердыней для экипажа, летели огненные ручьи, струи, стрелы, сгустки и молнии, прошивая пространство стежками невидимой швейной машинки! Натыкаясь на препятствия, ручьи взрывались, разлетаясь цветными струями пламени, но чаще просто уносились вдаль, промахиваясь мимо цели.

– Наши пришли! – раздался ликующий вопль Дамира.

Впрочем, Дарислав понял это мгновением раньше.

В Пузыре действительно появились земные корабли, посылая в пространство позывные российской космослужбы, все, кого Дарислав вызвал к Пузырю ещё двое суток назад: фрегат «Дерзкий» под командованием Бугрова, фрегат «Золотой орёл» капитана Брюллова, корвет «Задиристый» капитана Сидорова и крейсер «Ра» капитана Маккены. И обстановка вокруг грибопланеты сразу приобрела иной характер.

Тартарианские корабли перестали охотиться за «Великолепным», вынужденные отвечать на атаки нового противника.

«Костёр» джинна, почти не обращавший внимания на попадания в него зелёных молний, отошёл к грибопланете и начал опускаться к платформе, на которой высились башни камер, в том числе две белые.

Шапиро первым догадался, что это означает.

– Слава, он хочет выпустить остальных разрушителей!

Дарислав очнулся от созерцания пылающих бездн.

– Вильгельм, что у нас осталось?

Он имел в виду оружейные запасы. Материальные боеприпасы, в отличие от энергетических, не были бесконечными, покидая борт корабля: «кинжалы», «цирконы» и «нихили», – поэтому опустошение арсеналов могло привести к поражению. Не помог бы и абордаж, пойди на этот шаг капитан фрегата.

Перед глазами Дарислава высветились цифры отчёта.

– Словами, – попросил он.

– Потери железа критичны – около восьмидесяти процентов, – ответил Твердыня. –