Алексей Корепанов - Сокровище Империи Страница 68

– Тоже стишки сочиняет.

– Сочиняет! – фыркнул Граната. – Я стихи не сочиняю, Гладик. Они из меня растут. Когда бы знал ты, из какого сора растут стихи, не ведая стыда…

– Представляю.

– Ни хрена ты не представляешь! Стихи, Гладик, это тебе не фигли-мигли, не упал-отжался, не сунул-вынул. Тут, – Мхитарян постучал себя пальцем по лбу, – кое-что особенное надо иметь.

– Ой-ой, я тебя умоляю, – скорчил гримасу Крис. – У поэта в голове лишь бутылка или две…

Граната безнадежно махнул рукой и припал к бокалу с пивом.

Все разговоры о «чаевничании» оказались обманкой, такой же, как меч славейнов с упрятанным там Копьем Судьбы. Никакого чая Граната и не думал заказывать, а заказал он темное пиво «Роберто Карлос да Силва Роша», мотивируя свой выбор тем, что никогда не слыхал о пиве с таким названием. Габлер мысленно плюнул и последовал примеру сослуживца. Пиво неожиданно врезало по голове с такой же силой, с какой лупил по мячу этот легендарный футболист древности. Крис еще в детстве слышал легенду о том, как этот самый Роберто Карлос однажды, промахнувшись по воротам, залепил мячом в болельщика. И у того что-то так сотряслось в мозгах, что он вдруг нашел решение какой-то сверхсложной математической задачи (хотя и таблицы умножения-то не знал), а вот к футболу охладел совершенно…

Впрочем, нокаутирующее действие первых глотков этого местного напитка прошло довольно быстро, и в дальнейшем пиво только бодрило и мозги не затуманивало. В общем, Габлер так и не понял, понравилось оно ему или нет. И все-таки заказал чаю и «бригадейро» – круглые сладкие штуковины вроде конфет, напомнившие, опять же, о детстве, когда конфеты еще казались гораздо вкуснее пива. Они ему и сейчас показались вкуснее пива, и это могло значить либо то, что он уже начинает впадать в детство, либо то, что он вышел из того возраста, когда готов в любое время дня и ночи вливать в себя это самое пиво. Двадцать семь – это не семнадцать. В двадцать семь кое-кто уже может сказать, что жизнь вполне удалась. А тут…

– Гамлет, ты жизнью доволен?

В ответ Граната состроил такую физиономию, что Габлер чуть не поперхнулся чаем.

– Вот и я тоже, – вздохнул он.

– Вообще-то, друг Гладик, это вещь относительная, – изрек Мхитарян с видом записного философа. – А мы ведь еще так устроены… Мечтаешь о юге – это я условно, – а попадешь туда… и захочешь на север. А на севере будет сниться восток… Вот такие вот мы… – Он обвел взглядом зал и вновь обратил к Габлеру полузнакомое лицо. – Может, ты мне наконец все без утайки о своих похождениях расскажешь? Что это за штуковина? Перо ангела? Зуб сатаны? Уголек из вечного костра Оогиндия?

Крис отставил чашку, сложил руки перед собой на столе и, навалившись на них грудью, ответил:

– Что-то в этом духе. Копье, которым проткнули на кресте Иисуса, который Христос.

Граната испытующе посмотрел на него и, видимо, поняв, что Габлер отнюдь не валяет дурака, сказал:

– Допустим. И зачем нужно носиться с этим копьем? Оно денег огромных стоит, что ли?

– Не в деньгах дело, – мотнул головой Габлер. – Есть такое мнение, что его приказал выковать какой-то древний земной жрец…

И он поведал Гамлету Мхитаряну все от начала до конца.

В течение всего этого рассказа Граната не сделал ни единого глотка пива. Сидел, скрестив руки на груди, и слушал, и это было очень на него непохоже. И даже когда Габлер замолчал, носатый файтер еще некоторое время задумчиво смотрел куда-то в пространство.

– Вот такие пирожки с котятками, – наконец произнес он. – Теперь с веревкой повешенного все понятно.

Крис вытаращился на него и подумал, что пиво сотворило с мозгами Гранаты что-то непотребное.

– Ты про какую веревку, дружок? – мягко полюбопытствовал он.

– Повешенного, – и глазом не моргнув, ответил Мхитарян. – У меня прабабушка из корбов. Понимаешь, ребенком я был шаловливым, неугомонным, но когда прабабушка начинала рассказывать мне всякие предания, легенды, мифы, сказания, поверья, былины и всякое такое из устной традиции корбов, я становился подобным штурмеру с иссякшей горючкой и внимал, внимал…

– Кончай выдрыгиваться, а? – с досадой сказал Габлер. – Не хочешь нормально объяснить, лучше тогда вообще заткнись.

– Так я же и объясняю, Гладик! Мне прабабушка рассказала одну историю о творце мира Оогиндии. Он с помощью своего вечного костра отогрел мировое поле и посадил там семена жизни. Выросли из этих семян, разумеется, первые корбы и стали жить себе, поживать, горя не знать, как эти ребята, Адам и Ева. Плодились на Лавли, то есть не на Лавли, конечно, – у корбов она называется покруче: Оогивелипара… Так вот, плодились-плодились, а потом стащили уголек из вечного костра Оогиндия. И посчитали себя равными творцу, а потому пустились во все тяжкие…

– А покороче нельзя? – процедил Габлер, зная, что Граната может без устали работать языком часами.

– Можно и покороче, – кивнул Мхитарян, ничуть, кажется, не огорошенный предыдущими откровениями Криса. – История сродни христианской. Только у землян бог сына своего принес в жертву, а тут самому Оогиндию пришлось в петлю лезть. Вернее, дать себя повесить. Понятное дело, с последующим воскресением. А веревка эта, на которой его корбы повесили, приобрела чудесную силу. Кто ею подпояшется, обретет бессмертие и прочие бонусы. Одна загвоздка: найти ее надо. Вот до сих пор и ищут. Вообще, во всех этих преданиях столько всего интересного! Возьмем простейший пример: всем известную с малых лет сказочку про курочку Рябу. Знаешь такую сказку, надеюсь?

Габлер невольно кивнул.

– Ну вот. И что мы имеем, значит? А имеем мы, значит, вот что, мистеры. – Граната явно копировал инструктора Ясиновского. – Весьма вероятно, что в данной сказке в зашифрованном виде содержится инфа об имевшем, значит, место в давние времена соприкосновении цивилизации землян – отдельного народа или жителей какого-то региона – с более развитым инопланетным разумом и о неподготовленности землян к уразумению новых знаний, на несколько порядков превышающих уровень знаний того времени. Этот самый, значит, инопланетный разум при посредстве некой «курочки Рябы» – или же под ней можно подразумевать самих чужаков – предложил землянам новые знания – «золотое яичко».

Габлер непроизвольно вжал голову в плечи. Ему казалось, что он попал под обстрел.

– Земляне – «дед и баба», – не сбавляя темпа, тарахтел Граната, – не смогли осмыслить и воспринять эти новые знания: «Дед бил, бил – не разбил, баба била, била – не разбила». Знания, изложенные на каких-то материальных носителях, в дальнейшем были уничтожены стихийными силами природы: «Мышка бежала, хвостиком задела – яичко упало и разбилось». Так? Подчеркнем, кстати, что слово «разбить» имеет в данной сказке двоякий смысл: в первом случае, «разбить яичко», значило – получить новые знания; во втором – утратить эту возможность. Но чужаки утешили землян тем, что обещали дать знания попроще: «простое яичко». И заметьте, мистеры, что в сказке не говорится о том, выполнила ли «курочка Ряба» свое обещание. Осмелюсь предположить, что все-таки, значит, выполнила, и мы теперь имеем такие представления об устройстве мироздания, какие имеем, и похожи они на истинную картину бытия не более, чем простое яичко – на золотое! Потому как никто даром истинные знания давать не будет. «Тыл-кизили понна!» – как сказала бы моя прабабушка. То есть «клянусь огнем и звездой!»

Крис почувствовал, что голова у него начинает кружиться так же, как после пива «Роберто Карлос». Но пиво тут, кажется, было ни при чем. Гамлет Мхитарян мог бывать штучкой поубойней какого-то там пива. Особенно если некоторое время не имел собеседника.

– И это только один пример, Гладик. А если взять сказку «Теремок»? Так там же чуть ли не прямым текстом говорится о ксенопроникновении!

Габлер поморщился и чуть ли не застонал. Как ни странно, разошедшийся не на шутку Граната это заметил и подался к нему через стол.

– Я все это к чему, Крис? Я это к тому, что и во всяких небылицах может быть зерно истины. Разные чудесные прибамбасы можно, наверное, в любых верованиях отыскать. И выходит, не всегда это простые выдумки. Копье Судьбы существует и действительно способно как-то влиять на события. Другое дело, что Иисуса этим копьем, возможно, никогда не тыкали, и вообще оно к нему никакого отношения не имеет. Просто есть какая-то необычная штука, обросшая легендами. То ли ее кто-то из древних автохтонов смастрячил, то ли пришельцы звездные забыли на Земле…

– Янкер тоже что-то в этом роде говорил, – пробормотал Крис.

– Так это же само напрашивается! И чужаки тоже вполне могут быть – почему нет? «Курочку Рябу» не забыл? И сообщников себе набирают, ничего сверхъестественного. А вот как отреагировать на их попытку в соседи напроситься – это вопрос. И я, Крис, честно, очень не хотел бы оказаться на месте тех, кто будет принимать решение. Пустить – как бы себе дороже не вышло. Отказать – такое может начаться… – Граната покрутил головой, вспомнил о пиве и отхлебнул из бокала. – По любому, привычной жизни придет конец. Правда, не думаю, что так уж скоро. Во всяком случае, не завтра и даже не через десяток лет.