Олег Дивов - Боги войны Страница 7

— Те, кого можно стереть, — хмуро отозвался наводчик. — Значки на бумаге… Рисунки… Герои из книжки… Тьфу!

Стало трудно говорить. И вроде как дышать трудно. «Мы исчезаем, — понял Саня. — Ох, до чего обидно…»

Сколько раз он «на картах» нарочно подставлялся под снаряд — так это было по своей воле. Сколько раз его убивали — но в бою. А теперь, когда Малешкина бесцеремонно стирали, будто криво написанное слово с классной доски… Такой обиды он раньше не знал.

— Давай лапу, что ли, — медленно, глухо проговорил Домешек. — Пока я ее вижу еще.

Рукопожатие вышло крепким, хотя сквозь него виднелись заклепки на броне.

— А машина — почти как настоящая… — прошептал Саня.

Он вспомнил прежнюю свою, настоящую машину, убившую двух «тигров», и в груди разлилось тепло. Ух, как мы тогда с ребятами…

И пускай комбат подначивает насчет «посмертного героя» — с тех пор как я умер, мне это совершенно все равно. Кому интересно, кто ты после смерти? Главное — что я успел, пока был живой. Короткая вышла жизнь, зато есть чем гордиться. Можно было сделать лучше, конечно, и больше. Но мне просто не повезло, я не успел. Долго не везло сначала, потом не повезло в конце. Но пока была возможность, я Родине нормально послужил.

«Я — человек, — подумал Саня. — За кого бы меня ни держали здесь, я — человек.

Я ЧЕЛОВЕК», — подумал он громко, в полный голос.

«Я ЧЕЛОВЕК», — отозвался Домешек.

«Я ЧЕЛОВЕК», — поддержали Бянкин и Щербак.

«Я ЧЕЛОВЕК», — донеслось отовсюду.

И что-то странное произошло.

— А машина — как настоящая… — сказал Саня.

— С любовью, значит, рисовали, не то что всякие кустики… Ты чего, Осип?

— Глянь-ка туда. И ты, лейтенант.

Из полуразмытой грязной кучи, в которую превратились кусты, торчала корма самоходки Беззубцева. На ней стоял комбат, уперев руки в бока, и недовольно озирался.

И машина, и комбат были такие взаправдашние — аж глаза резало.

Саня толкнул в плечо Домешека.

— Ты меня видишь?

— Отставить помирать, лейтенант! — Наводчик усмехнулся. — Что за чертовщина опять?

Они снова были здесь и чувствовали себя живее всех живых. Только мир вокруг потускнел и размазался. Зато машины и люди — наоборот, стали ярче и четче. Как будто карта отступила в тень, а батарею Беззубцева на ней подсветили яркими лампами.

— Ольха, с вами будет говорить Орел, — послышался сухой мертвый голос.

Саня с трудом поборол желание встать навытяжку.

А в эфире знакомо проскрежетало:

— Малешкин!

Полковник Дей был словно тяжелораненый или больной, которому говорить скучно, и делает он это через силу, по обязанности.

— Видишь его, Малешкин? Давай навстречу.

Саня посмотрел, куда указывала невидимая рука Дея, и увидел на карте, с той стороны, откуда выдвигался обычно противник, один-единственный значок. Тот медленно приближался. И был это не немец, а самая обычная «тридцатьчетверка».

— Извините, не понял, — смущенно пробормотал Саня.

— Ты все понял.

Саня кивнул. Угадал полковник: он просто стеснялся оказанной ему чести.

— По местам, ребята. Щербак, заводи!

И тут полковник вдруг почти весело, молодо, крикнул:

— Давай, Малешкин! Жми, Малешкин!

И пропал.

И Саня нажал.

Машина весело бежала к центру карты. Под гусеницы ложился зеленый ковер, мимо пролетали мутные пятна кустов, домиков и сараев. Все это было похоже на декорацию в сельском клубе, даже еще хуже, но Саня поймал себя на мысли: никогда раньше он здесь не дышал полной грудью, никогда не был по-настоящему свободен, а вот именно сейчас — получается.

Малешкин осторожно сполз с брони, поставил ногу на зеленый ковер, сделал несколько шагов. С непривычки пошатнулся, взмахнул руками. Рассмеялся.

— Слезай, ребята, все нормально. Пойдемте разговаривать.

«Тридцатьчетверка» встала шагах в десяти от самоходки. Распахнулся люк механика-водителя, из него выбрался парень в танкистском комбинезоне и бегом кинулся навстречу самоходчикам.

— Ребята! — крикнул он. — Давайте быстро! Сейчас тут все накроется!

— Чего — быстро? — спросил Малешкин.

— Там, за холмами, — парень махнул в ту сторону, откуда приехал Саня, — сейчас откроется коридор. Громыхало найдет его с минуты на минуту. Вы берете две машины, эту и Беззубцева, сажаете на них всех э-э… настоящих самоходчиков и по коридору уходите с карты. Десантника своего подхватите по дороге. Ну, чего встали? Давайте, шевелитесь!

— А полковник Дей?

— Он за вами, он за вами, давайте в темпе! Говорю же, сейчас тут все развалится. Вы по сторонам поглядите! Дальше будет только хуже.

Малешкин глядел на него — и не верил. Весь этот парень был какой-то гладкий, сытый, ухоженный. И очевидно слабый физически для механика-водителя. Из люка вылез неправильно, не так мехводы это делают. Не танкист ты, подумал Саня, ох не танкист. А кто?..

Парень метнулся было обратно к «тридцатьчетверке», но тут громадная лапа Бянкина ухватила его сзади за ремень.

— Ты чего?! — удивился «танкист».

— Не верим мы тебе, мил человек, — сказал Домешек с приторной ласковостью. — Больно ты похож на Рабиновича, который продавал вареные яйца по цене сырых. Это такой старый еврейский анекдот, — пояснил он, оборачиваясь к Сане.

— Говори, в чем дело! — приказал Бянкин, легонько встряхивая парня. Голова у того замоталась, как на одну ниточку пришитая.

— Да я сказал уже! Уходите с карты! Быстрее!

— А если не уйдем?

— Ну тогда капец вам! Отпусти!

— Оставайся с нами за компанию. Вместе поглядим, какой такой капец.

Парень захлопал глазами. Испуганным он не выглядел, скорее озабоченным и несколько растерянным.

— А что там про Рабиновича? — спросил Саня, нарочно не глядя на «танкиста».

— Ну, он покупает яйца по пять рублей десяток, варит и продает вареные по пятьдесят копеек штука. Его спрашивают: «Рабинович, но что ты с этого имеешь?» — «Ну как же, — отвечает Рабинович, — разве непонятно: я имею, во-первых, навар, а во-вторых — суматоху!»

— Понял?! — неожиданно резко спросил Домешек «танкиста». Тот в страхе отдернулся, насколько позволяла железная хватка заряжающего. — Суетишься много, мил человек. А нас на хапок не возьмешь. Давай, рассказывай!

— А то положить его под каток… — донеслось из самоходки.

— Ну, Щербак, ты вообще зверь!

— Он с той стороны приехал, целоваться с ним, что ли…

Тут до «танкиста», видимо, дошло, что его принимают за провокатора.

— Ребята! — сказал он. — Все не так, как вы думаете. Вытащите меня отсюда!

— Чего? — изумился Бянкин.

— Вытащите меня отсюда! — требовательно повторил парень, глядя под ноги.

— В каком смысле? — спросил Домешек. — Душу из тебя вынуть, что ли? Это мы сейчас, это мы запросто…

Малешкин хотел уже вмешаться, а то вдруг экипаж и правда вздумает припугнуть «танкиста», да сгоряча перестарается… Но тут случилось удивительное.

Раздался странный чавкающий звук, и «танкист» исчез. Испарился. Остался только протянутый вперед пустой кулак Бянкина.

— Ничего себе… — буркнул Домешек.

Бянкин глядел на свою руку. Потом с тяжелым вздохом опустил ее.

Саня оглянулся на «тридцатьчетверку». Та стояла на месте, и вдруг из нее снова кто-то высунулся.

Малешкин не спеша пошел к танку.

«Столько загадок, голову сломаешь, — подумал он. — Хлопотный выдался денек».

Из того же самого люка вылез невысокий мужчина. Этот был одет не по-полевому: хромовые сапоги, китель с большими погонами… И широченные лампасы на брюках. Повернулся спиной к самоходчикам и принялся шарить в люке.

Наконец он отыскал фуражку, надел ее и обернулся к Сане лицом. На погонах у новоприбывшего красовалось по шитой золотом звезде, а в петлицах — танки.

— Товарищ генерал-майор! — отчеканил Саня, бросая ладонь к виску. — Экипаж младшего лейтенанта Малешкина…

— Вольно, вольно, — перебил его генерал. — Так вот вы какой, Малешкин. Герой, герой… Рад познакомиться. Генерал Макаров.

Голос у генерала оказался смешной, почти бабий, зато таким удобно командовать в грохоте боя. Басом только на плацу распоряжаются, в бою — орут да визжат, иначе тебя не слышно… Ростом генерал вышел самый что ни на есть танкист, правда, в ширину пухленький, ну так не полковник, может себе позволить.

Вслед за Саней генерал сунул руку наводчику, сказал: «Так вот вы какой, Домешек…» — и то же самое проделал с Бянкиным, чем здорово его смутил. Выглядел генерал очень довольным, едва не сиял.

— А Щербака куда дели?

— Туточки я, товарищ генерал!

— Чего же ты прячешься… Ну, здравствуйте, товарищи.

Генерал заложил руки за спину и покачался в раздумье с пятки на носок. Саня тем временем разглядывал награды на его кителе, незнакомые, какие-то не наши, похожие на значки, все с изображением танков.