Сергей Малицкий - Блокада Страница 7

Филя перевел вытаращенные глаза на Пустого — тот не шелохнулся.

— Подожди пять минут, механик, — Яни-Ра скривила губы, и Филя понял, что и его знание языка светлых перестало быть тайной. — Ордынцы еще празднуют победу, но уже обречены. Этой мерзости скоро не будет. Ка-Ра уничтожат отбросы.

— И нас? — продолжал хмуриться Пустой. — Или Ка-Ра будут сберегать наши жизни?

— Думай что хочешь, — подал стальной голос Рени-Ка, — Ка-Ра не рвут на себе волосы из-за мелочей. Ка-Ра взвешивают не вещи, а их суть. Ка-Ра смотрят за горизонт. Твоя мастерская не пострадает не благодаря нам. У тебя наш вездеход — он исключит твою мастерскую из зоны удара.

— Время полета? — спросил Пустой.

— Десять минут, — бросила быстрый взгляд на Пустого Яни-Ра, и Филя почему-то подумал, что светлая ненавидит механика. — И они в небе. Были бы уже здесь, но на все требуется время. Главная база — в горах, там, куда не так легко добраться. К тому же истребители не могут лететь над Стылой Моросью: техника над ней отказывает. Но если тебе хочется пострелять, конечно, ты можешь развлечься. У тебя есть немного времени. Но стоит ли марать руки в крови? Хотя твои гости не прочь это сделать.

Филя с трудом шевельнул негнущейся шеей и тут только увидел неуклюжего Коркина, который трясущимися руками натягивал тетиву лука и отправлял через бойницу в закручивающийся вокруг мастерской язык ордынской конницы одну за другой короткие стрелы. Вряд ли скорняк попал хотя бы раз, но он вновь и вновь тянул к щеке тетиву, пока не выпустил все стрелы до одной, после чего схватил кривое копье с ржавым наконечником и тоже бросил его вниз.

— Почему они не стреляют, засоси меня в болото? — принялся тереть мокрые щеки Хантик, приседая под жестяным навесом, идущим вдоль ограждения. — У них луки! Почему они не стреляют?

— Они никуда не торопятся, — отозвался, нервно подергивая скулами, Ройнаг. — Да и куда мы денемся? Я слышал, что ордынцы едят пленников. Файк? Не ты ли мне это рассказывал? Едят только женщин, и только тех, кого успели истерзать. У них вроде бы мясо становится нежнее. Но если в орде голод, они едят и мужчин. Говорят, что обычно они женщин угоняют, чтобы надолго хватило…

— Заткнись, Ройнаг! — крикнул Пустой. — Файк, Рашпик, Хантик! И ты, Ройнаг! Быстро! Встаньте по углам, следите, чтобы ордынцы не полезли на стены! И запомни, Ройнаг, я тобой недоволен!

— Он спал на посту? — четко выговорила на прилесном языке Яни-Ра, презрительно улыбаясь едва держащемуся на ногах Филе. — Механик! Ты — командир, значит, ты и виноват. Он спал каждый день — сколько раз ты наказал его за это? А если бы он не спал? Спас бы десяток селян? Десятком больше, десятком меньше. Зачем? Сотня-другая селян — не слишком большая цена, чтобы уничтожить орду. Или даже ее часть. Имей в виду, механик, это, скорее всего, первый отряд. Здесь десять тысяч клинков. В десять раз больше наши разведчики видели невдалеке. Если они идут следом, то прибудут послезавтра.

— Что им нужно здесь? — сдвинул брови Пустой. — На сотни миль только редкие деревни и села!

— Наверное, слухи о сундуках с монетами удивительного механика разошлись слишком далеко, — с усмешкой вмешался в разговор Рени-Ка. — Так же как и слухи о силе Ка-Ра. Эти два слуха — как две пощечины главарю степняков. Ордынцы идут к тебе, механик, и к нам. И еще ходят слухи, что очередной ордынский вождь провозгласил светлых силами зла. Так что на улицах твоего Поселка властвуют силы добра, механик. Поэтому не закрывай глаза — любуйся их добротой. Осталось дождаться, когда эти силы добра доберутся до Стылой Мороси и нахлебаются настоящего ужаса.

— Если не испугаются, — рассмеялась Яни-Ра. — Это ведь не резню устраивать в убогом поселке. Впрочем, ордынцы верят, что Стылая Морось — место обитания их бога, которого прячут от них светлые. Пусть, пусть посмотрят, что там.

— И что они увидят? — мрачно спросил Пустой. — Дом бога или его отхожее место?

— Прогуляйся сам и узнаешь, — обнажила в улыбке ровные зубы Яни-Ра. — У тебя за спиной единственный удобный путь в Стылую Морось. С других сторон к ней гораздо труднее подобраться. Может быть, это привлекло орду?

— Морось огорожена, — холодно заметил Пустой.

— Это ограда для того, что таится внутри ее пределов, — объяснил Рени-Ка. — Сборщикам она не мешает, кстати. И тем несчастным, что живут в пределах Мороси, тоже. Разве я не говорил тебе, механик, что раньше Стылую Морось приходилось сдерживать? Но и теперь она перемалывает и калечит всякого. Ордынцы хотят владеть всем сосудом, в том числе его дном. Одно им невдомек: кто овладевает сосудом, тот и пьет из него!

Светлый громко рассмеялся, скривила губы и его спутница. От подножия здания донесся громкий вопль. Филя подбежал к стене и опять приник к бойнице, чтобы оледенеть от ужаса окончательно. Поселок догорал, но кровавое непотребство на его улицах продолжалось, хотя крики несчастных захлебнулись, и даже женские тела уже не выделялись наготой среди окровавленных трупов. В отдалении вскидывала к небу столб дыма база. Улицы поселка заполонили спешившиеся степняки. Теперь они деловито и неторопливо занимались грабежом. Вязали узлы, набивали мешки, бросали в огонь трупы мужчин и действительно освежевывали трупы убитых женщин! Ордынцы даже начали коптить их на наскоро разложенных коптильнях! А если они доберутся до тех, кто на крыше?

— Не смотри, парень! — повернул страшное лицо к мальчишке Хантик.

— Пусть смотрит! — крикнул с другой стороны Рашпик, срываясь на сип.

Не меньше тысячи конников выстроилось вокруг мастерской. Нет, их луки и в самом деле оставались на конских крупах. Вперед выехал чернявый воин с насечками на щеках и вновь проорал что-то, потрясая окровавленным топором.

— Пустой, — перевел бледный и трясущийся Файк, — это брат вождя орды. Он обращается к тебе, Пустой. Он хочет, чтобы ты склонил голову перед ордой и служил ей. Он хочет, чтобы ты отдал для пыток светлых и отдал для еды и радости женщин, если они у тебя есть. Мужчин ты можешь убить сам. И тогда ты получишь коня.

— Конь — это хорошее предложение, — насмешливо сдвинула брови Яни-Ра. — Тебя хотят принять в орду, механик. Это честь для безродного и беспамятного.

— Нет, — твердо сказал Пустой.

Файк повернулся к ордынцу, но ответить ему не успел. Коркин, который возился с тяжелым ружьем, наконец нажал на спуск. Выстрел получился таким громким, что у Фили зазвенело в ушах, а у самого Коркина из носа хлынула кровь.

— У скорняка-то не ружье, а ружьище! — удивленно завопил Рашпик.

Выстрелом Коркина не только снесло ордынца вместе с конем, но и ранило пятерых или шестерых всадников, что гарцевали за спиной главаря.

— Берегись, — процедил Пустой и в следующее мгновение потеснил обоих светлых внутрь укрытия. Сотни стрел одновременно просвистели над головами осажденных, застучали о склепанную жесть.

— Механик! — Показалась в люке голова полупьяного Сишека. — Мне поможет кто-нибудь?

Филя, преодолевая оцепенение, бросился к старику, который выставил на ступени корзинку с гранатами и, пыхтя, пытался протиснуться наверх сразу с тремя ружьями. И в это время где-то у горизонта послышался чуть различимый гул.

— Раздай, — процедил Пустой Филе, пригибаясь под шелестящими в воздухе стрелами, и обернулся к светлым. — Вери-Ка с блеском выпутался из переделки. Вы так умеете?

— Ты коснулся меня! — с ненавистью прошипела Яни-Ра. — Не забывай, кто ты!

— Рад бы не забыть, да не помню ничего, — отчеканил Пустой. — А так-то я только механик, который взялся переделать привод на вашей машине. Не за деньги: за электричество с вашего генератора. Машина почти готова, вот только генератора больше нет.

— Успокойся, Яни-Ра, — сказал Рени-Ка. — Он уберег тебя от стрелы!

— Лучше пусть побережет себя! — почти зарычала Яни-Ра и тут же начала растворяться, таять, как дым.

— Да, похоже, денек не задался, — пожал плечами Рени-Ка и, прежде чем последовать примеру Яни-Ра, добавил: — Заканчивай с машиной, механик, и гони ее на главную базу. Это на западе. Думаю, ты слышал о ней. Если сможешь доехать, конечно.

— Пустой! — пролепетал Филя, когда и Рени-Ка растворился в воздухе. — А я уж подумал, что мне показалось насчет Вери-Ка. Пустой, может быть, светлые все-таки боги?

— Если только самого низкого ранга, — медленно проговорил Пустой и тут же закричал скорняку, который только что произвел третий выстрел: — Коркин! Брось мне четвертый патрон. Филипп, запомни: я приказываю — ты выполняешь. Повторять больше не буду. Уволю. Льешь слезы — отвернись, чтобы никто их не видел. Нечем вытереть — глотай. Понял?

— Понял, — скорчился от ужаса Филя.

— Это касается всех! — окинул взглядом крышу Пустой. — И тебя, Коркин, пока ты со мной, тоже. А теперь — всем в укрытие. Быстро! Филипп и Коркин, останьтесь!