Пол Андерсон - Мятежные миры Страница 7

Поэтому Флэндри пошел на компромисс и решил сделать остановки на трех планетах, выбранных наудачу в пределах губернаторства Снелунда и не требовавших серьезного изменения курса. Остановки добавляли к пути десять дней. Две планеты были колонизованы людьми. Третья же планета, населенная аборигенами, называлась Шалму.

Название происходило от одного из языков, на которых говорили представители самой технологически развитой цивилизации планеты. Эти аборигены к моменту открытия планеты терранами находились на стадии бронзового века, под влиянием спорадических контактов с торговцами достигли железного века, а в настоящее время научились использовать примитивные двигатели внутреннего сгорания, в связи с чем и установили гегемонию над всей планетой. Процесс развития шел медленнее, чем на Терре: шалмуанцы, в отличие от людей, были менее свирепы и не смотрели на своих сопланетян как на вредных паразитов или бездушные механизмы.

Шалму добровольно вошла в состав Империи. Это давало ее жителям защиту от варваров — скитальцев космоса, которые наносили им немалый ущерб. Базу Космофлота, охранявшую шалмуанцев, они даже видеть не могли, так как она болталась совсем в другом месте этой звездной системы. Зачем рисковать обитаемой планетой в случае возникновения локальной драчки, если необитаемая может послужить ничуть не хуже? Но на Шалму разместился небольшой гарнизон морских пехотинцев, сюда приезжали провести отпуск астронавты, что привлекало и гражданскую имперскую публику, охотно торговавшую с аборигенами и с местным обслуживающим персоналом. Шалмуанцы с радостью нанимались на работу к новоприбывшим. Кое-кто из аборигенов даже покидал свою систему. Небольшое, но все возраставшее число их получало рекомендации от терранских друзей для получения образования. Возникли мечты о том, чтобы шалмуанская цивилизация приобрела статус равноправного субъекта Империи. В обмен на защиту Шалму платила весьма скромные налоги в виде металлов, топлива, продовольствия, пользующихся спросом произведений ремесла и искусства и других предметов роскоши, в зависимости от того, чем были богаты те или иные части планеты. Налоги собирались имперским резидентом, чье слово было непреложно, но который практически не вмешивался в повседневную жизнь местных культур. Подчиненное резиденту подразделение морской пехоты подавляло вспыхивавшие локальные войны и защищало население от бандитов, насколько это было возможно, так что большинство аборигенов считало его деятельность полезной. Как гуманоидная, так и негуманоидная молодежь иногда вела себя нагло, но ущерб, который они причиняли мирным шалмуанцам, как правило, влек за собой справедливое возмездие.

Короче, эта планета была типичной представительницей миров, чья независимость пала под натиском терран. В прошлом они выигрывали от этого больше, чем теряли: они видели преимущественно светлую сторону имперской медали.

Точнее, таково было положение дел два года назад.

Флэндри стоял на вершине холма. Позади него вытянулись по стойке «смирно» пятеро матросов из команды корабля. А рядом находился Ч'кесса — Первый в Совете Клана Городов Атта. Здания родной общины Ч'кессы тянулись ниже по склону — множество аккуратных цилиндрических снежно-белых домов. Здесь насчитывалось более тысячи жителей. Хотя крыши построек были сделаны с небольшим наклоном, все они представляли собой цветущие сады, полыхающие разнообразием красок. Дорожки между домами были выложены густым и очень жестким мхом, за исключением тех мест, где росли фруктовые деревья, с которых всякий желающий мог срывать плоды, хотя никто этим правом и не злоупотреблял. Пастбища и возделанные поля занимали долину, лежавшую внизу. Холмы на ее противоположной стороне были покрыты лесом.

Если не считать чуть меньшей силы тяжести, Шалму была планетой земного типа. Отдельные черты ее природы могли показаться странными, но общий вид в целом вполне соответствовал древнейшим человеческим инстинктам. Бескрайние равнины, высокие горы, брызги пены над вечно беспокойными океанами; шелест и испещренные солнечными пятнами тени в лесах, внезапная нежная белизна крохотных цветов меж грубых старых древесных корней; горделивая осанка крупного рогатого животного и печальные крики спускающихся на землю косяков перелетных птиц. И люди. Вообще-то внешность Ч'кессы мало чем отличалась от черт Флэндри. Ярко-зеленая безволосая кожа, хвост, предназначенный для хватания, рост сто сорок сантиметров, кое-какие внутренние отличия, экзотическое, покрытое вышивкой одеяние, украшенный перьями пастушеский жезл — все это вряд ли имело уж такое большое значение.

Направление ветра внезапно изменилось. На таких планетах воздух всегда казался свежее, чем на Терре, в глубине парка какого-нибудь тамошнего аристократа. Вдали от машин легкие наполнялись благовонным дыханием ветра. Но Флэндри вдруг задохнулся. Одного из его людей начало рвать.

— Это потому, что мы покорились приказу нового резидента, — произнес Ч'кесса. Он говорил на довольно чистом англике.

Ниже по склону, вдоль дороги, ведущей в долину, стояло около сотни деревянных крестов. Тела, привязанные к крестам, еще не разложились окончательно. Хищные птицы и насекомые еще вились над ними черными тучами под бессмысленно радостным летним небом.

— Видишь это? — с отчаянием сказал Ч'кесса. — Сначала мы отказались. Особенно учитывая огромные налоги, которые резидент ввел для нас. Мне рассказывали, что он сделал это во всем нашем мире. Он говорит, что нам надо платить за избавление от страшной опасности, которая нам угрожает. А что за опасность — не говорит. Однако мы выплатили эти налоги, особенно когда услышали, что там, где народ протестовал, были сброшены бомбы и посланы солдаты с огнеметами. Не могу поверить, что прежний резидент мог бы с нами так поступить. Не думаю, что сам Император, имя которого будет эхом отдаваться в Вечности, позволил бы творить такие вещи, если бы знал.

«На самом деле, — подумал Флэндри, — Императору было бы наплевать. Но вполне возможно, что он и заинтересовался бы. Потребовал бы кинозаписи экзекуции, любовался и хихикал». Ветер снова изменил направление, и Флэндри благословил его, ибо тот унес хоть часть омерзительной вони.

— Итак, мы заплатили, — продолжал Ч'кесса. — Это было нелегко, но мы хорошо помнили набеги варваров. Затем, совсем недавно, нам предъявили новое требование. Мы, у которых есть ружья, стреляющие пулями, должны были поставить резиденту своих мужчин, чтобы тех отправили в такие места, как Яндувар, где народ безоружен. Там они должны были ловить местных туземцев, которых потом будут отправлять на невольничьи рынки. Я не понимаю, хоть и часто спрашивал, почему Империя, где так много машин, нуждается в рабах?

«Для домашних услуг, — подумал, но вслух не сказал Флэндри. — Для увеличения численности женщин, где это необходимо. Кроме того, рабство — вид наказаний за совершенные преступления. Но все это пустяки, в Империи процент рабов в населении ничтожно мал. А вот варвары неплохо платят за умелые рабочие руки. Причем сделки такого рода, разумеется, не записываются ни в какие имперские отчеты, дабы не всплыть в официальной компьютерной бухгалтерии».

— Продолжай, — попросил он.

— Совет Клана Городов Атта долго обсуждал сложившуюся ситуацию, — сказал Ч'кесса. — Мы очень испугались. И все же такие действия показались нам неправильными. В конце концов мы решили принести извинения, потянуть время как можно дольше, а сами послали гонцов через весь материк к Искойну. Там находится военная имперская база, как ты безусловно знаешь, господин. Гонцы должны были просить командующего базой заступиться за нас перед резидентом.

Флэндри услышал за своей спиной приглушенный разговор:

— Клянусь новой! Неужели он хочет сказать, что морская пехота не делала того, что ей приказывал резидент?

— Точно, — вмешалась чья-то хриплая глотка. — Забудь про свои кабацкие драки с этими ребятами. На такую подлость они не способны. Это работа наемников. А теперь заткни пасть на замок, пока Старик тебя не усек.

«Я? — с глупым удивлением подумал Флэндри. — Это я Старик, что ли?»

— Подозреваю, что наших гонцов схватили, — вздохнул Ч'кесса. — Во всяком случае, они так и не вернулись. Вместо них явился легат и сказал, что мы обязаны повиноваться. Мы отказались. Пришло войско. Согнали нас как стадо. Сотню отобрали по жребию и повесили на крестах. Остальных заставили смотреть на повешенных, пока те не умрут. Они умирали три дня и три ночи. Среди них была и одна из моих дочерей. — Он указал куда-то рукой. — Может, господин видит ее. Совсем крошечное тельце на одиннадцатом кресте слеза. Она черная и распухшая, большая часть мяса уже сгнила, не еще недавно она, спотыкаясь и смеясь, бежала мне навстречу, когда я возвращался с работы. Она звала меня, умоляла спасти. Криков было много, но ее зов я услышал. Но каждый раз, когда я рвался к ней, удар шокового луча останавливал меня. Никогда не думал, что ее смерть может принести мне радость. Нам велели не прикасаться к трупам под страхом бомбардировки. Время от времени тут пролетает самолет, с него смотрят, все ли в порядке.