Алексей Голубев - Одиссея барона Урхо Страница 7

— Эро, стрела должна смотреть точно под ноги этой… — Барон употребил нелицеприятное выражение. — Как только тварь вылезет на достаточное расстояние, чтобы ее поразить, стреляй. Промахнешься — и у этого трупоеда будет на обед твоя постная физиономия. Не сильно он потолстеет, конечно, но, может, от несварения сдохнет.

Эро засуетился вокруг своей баллисты. Барон вернулся к тем воинам, что удерживали женщину в воздухе.

— Опускай!

Та рывками стала снижаться. От ее отчаянных движений веревка начала раскачиваться, и вскоре женщина часовым маятником заскользила над тропой, угрожая в любой момент столкнуться с деревом.

— К земле и сразу вверх, — скомандовал Тонен.

Ноги женщины чиркнули по земле, и она сразу взлетела на несколько метров. Из песка моментально выстрелили несколько щупальцев. Одно из них задело ноги женщины, но та уже отчаянно извивалась наверху, что сбило спрута с толку. Пошарив по земле и не найдя ничего, щупальца снова исчезли под землей. Барон кивнул, и женщина снова соприкоснулась с песком, на сей раз на мгновение подольше. Снова она взлетела вверх, но спрут на сей раз уловил направление ее движения, и вслед ей взметнулись несколько его щупальцев. Одно из них дотянулось до ноги женщины и обвило ступню.

— Вверх, тащите вверх, отродья сатаны, — бесновался барон, чуть не падая с коня, — а то следующей наживкой может оказаться кто-то из вас.

Спрут обладал поистине нечеловеческой силой. Несмотря на то что на помощь товарищам бросились все свободные воины, дюжина здоровых мужиков еле удерживала веревку. К первому щупальцу добавилось второе, третье обвило вторую ногу, четвертое поползло по туловищу. Ветка, вокруг которой обвилась веревка, начала опасно гнуться, даром что была в бычий окорок толщиной. Люди изо всех сил держали бедную женщину, которая, судя по всему, на этом этапе событий потеряла сознание. Наконец монстр, скрывавшийся под землей, решил лично проверить, что за упрямая добыча ему попалась. Земля под деревом зашевелилась, и оттуда показалось что-то ярко-красное. Оно отчаянно билось, и само это биение было жутко хищным. Эта ярко-красная масса метнулась к женщине, и в тот же миг ее отбросило огромной двухметровой стрелой с грубым железным наконечником. Стрела, похожая больше на таран, пронзила тварь насквозь, та упала на тропу и теперь билась в судорогах, катаясь из стороны в сторону. Все завороженно смотрели на это зрелище. Барон даже как будто протрезвел. Когда судороги прекратились, он издал хриплый зычный клич, что-то похожее на победные крики южных варваров. За ним закричали и воины, и даже деревенские жители радостно заулыбались, глядя на поверженного противника. Самый юный из воинов, подхватив копье, побежал рассматривать его поближе, все уже было собрались последовать его примеру, и тут Мулк — так звали юношу — заорал. Потрясенные люди увидели, как из песка потянулось точно такое же щупальце, которое только что пыталось стащить с дерева женщину, обвило его туловище и потащило под землю. Барон бешено закричал, приказывая всем вернуться обратно. Мулк уже исчез под землей, его крики затихли, и лишь качавшаяся над землей на веревке женщина — сознание еще не вернулось к ней — нарушала воцарившийся покой этого места. Дружина растерянно столпилась вокруг своего предводителя. Тонен орал в небо все ругательства, которые мог придумать его пьяный ум. Пока его разум был полностью захвачен гневом, кузнец обратил внимание, что земля чуть шевелится, и это шевеление медленно, но верно приближается к ним. Он схватил из клетки старосты кролика и кинул его на дорогу сразу перед баллистой, гораздо ближе того места, где сидела первая тварь. У кролика не было ни единого шанса на спасение, он мгновенно исчез под землей, окутанный щупальцами, и кузнец заорал:

— Оно приближается!

Все отшатнулись назад, теперь два десятка глаз не отрываясь смотрели на землю. Шевелившаяся полоска достигла баллисты и на мгновение замерла. Потом из земли полезли ярко-красные щупальца, не меньше дюжины, и обвили орудие, поразившее первую тварь. Послышался треск, от баллисты полетели куски дерева, и тогда барон скомандовал:

— Отходим в деревню! Кузнец, твою мать! Беги первым, пусть к краю деревни притащат весь самогон, который в ней хранится. Если не хотите, чтобы это доползло до ваших домов, то убейтесь, а соберите бочки три самогона, того, который горит. Мигом!

Кузнец сломя голову бросился в деревню. Дружина во главе с бароном, возвышавшимся над всеми на своем коне, построилась в боевой порядок, который на южных границах называли «носорог», и начала медленно отходить к деревне. Тот, кто сидел под землей, не утолил на баллисте жажду мести и теперь двигался за ними. Полоска шевелящейся земли методично прокладывала свой путь по тропинке. Пятнадцать боевых копий покачивались перед дружиной, пятнадцать пар глаз смотрели в прорези шлемов, перед ними оставшиеся четыре жителя деревни торопливо уводили лошадей, привезших баллисту к месту битвы. Староста так и не бросил клетку с оставшимися в живых зверьками, видно, кролики были его личные, и те испуганно метались по ней, внося свой вклад в витавший над отрядом страх. Наконец барон увидел окраину деревни, кузнеца с несколькими жителями и пять бочек, которые, как он надеялся, были полны той отвратительной жидкости, которую гнали из всякой дряни местные жители.

— Теперь огонь, — крикнул он кузнецу, когда отряд подошел к бочкам. — Принеси факел или что-нибудь похожее.

Кузнец исчез в ближайшем доме. Когда он появился, то увидел, что воины барона уже бросают в движущуюся землю первую бочку. Та от удара разлетелась вдребезги, самогон ушел в землю, из земли метнулись щупальца, но, найдя лишь дерево, снова исчезли, а между тем в них летела уже вторая бочка, за ней третья. Две бочки, одна из которых не была наполнена и на треть, барон приказал пока оставить.

— Господин. — Кузнец протянул барону импровизированный факел. Тот выхватил его и сразу кинул в то место, где разбились три бочки самогона.

Ужасный вкус этому напитку придавала удивительно высокая концентрация спирта. Она же приводила к тому, что уже после первой кружки вкус для пьющего становился абсолютно безразличным. Это, по сути дела, и было причиной, почему за столетия никто не попытался улучшить его рецептуру. Барон, весь день проведший в пьяном угаре, просто не мог не вспомнить об этих замечательных свойствах деревенского самогона.

Земля вспыхнула прозрачным синим пламенем. Жар быстро проник в глубь земли, и тварь, притаившаяся там в кажущейся безопасности, рванулась наверх, где не было разрушающего ее тело огня. Этого ждали воины барона, как только земля стала разлетаться в разные стороны и возникла красная масса их противника, они кинули в нее последнюю полную бочку огненной воды и сразу же ощетинились копьями в своем боевом порядке. Одуревшая от охватившего ее пламени тварь кинулась на обидчиков. Воины, которые составляли острие построения, первыми приняли на свои копья ее удар и отлетели от его силы назад, несмотря на то, что основание копий было воткнуто в землю. Оставшиеся в строю мигом сгруппировались, и ослабевшая тварь, натолкнувшись на вторую стальную стену, пробить ее уже не могла.

— Добьем ее! — заорал барон, продолжив это краткое указание замысловатой фразой. Его конь испуганно шарахнулся от чудовища, и барон долго пытался заставить его приблизиться к спруту, чтобы личным примером воодушевить своих людей. Пока он боролся со своим непослушным транспортным средством, красная масса стала похожей на фантастического ежа, ее щупальца, недавно столь грозные, были отрублены взметнувшимися мечами, и земля в четвертый раз за два дня оросилась темной чужой кровью. Воины и спешившийся в конце концов барон во весь голос орали, рубя красную массу, где не было видно ни головы, ни пасти, ни глаз, и успокоились лишь тогда, когда сил поднимать и опускать мечи уже не было. И как только барон отошел от поверженного противника, усталость, облегчение и выпитое вино взяли над ним верх, и Тонен упал как подкошенный.

Проснулся он лишь на следующее утро от бьющих в его комнату солнечных лучей и сразу вспомнил вчерашнюю сцену с женой, матерью и сестрой, закончившуюся его поражением и изгнанием из замка его любовниц. С жуткой обидой и больной головой барон спустился из своей комнаты вниз, в кухню, наорал на повара, чтобы тот принес воды и холодного мяса, залпом выпил целый кувшин, съел кусок говядины и вышел во двор. Во дворе лежало что-то ярко-красное, вокруг которого стояли несколько воинов барона и кузнец. Тонен потрясенно приблизился к ним.

— Что это? — был первый его вопрос.

Ответом были удивленные взоры.

— Откуда эта пакость в моем замке? Отвечайте, дети пустынных шакалов! — взревел барон, не дождавшись ответа.

Его собеседники испуганно переглянулись между собой.