Соленые брызги ярости (СИ) - Гришанин Дмитрий Анатольевич Страница 7

Позабыв о вздувающейся на лбу шишке, я замолотил по обидчице кулаком. Первым же ударом перебил гадюке позвоночник, и фактически убил ее, но в запале врезал по гадине еще с десяток раз, превратив свернутое кольцом змеиное тело в кровавый фарш.

Меж тем, яд вспрыснутый тварью начинал действовать, левая икра стала быстро неметь.

– Млять! Млять! Млять!..

В панике зашипел я, вытягивая из высокого ботинка штанину и лихорадочно задирая ее до колена.

После змеиного укуса очень важно в первые же секунды быстро отсосать яд. Я честно попытался дотянуться до двух крошечных ранок губами, и чуть ногу себе нахрен не сломал. А потом вдруг мне на затылок обрушился чудовищной силы удар, и, отпустив ногу, я стал медленно заваливаться на спину, отключившись еще до того, как многострадальная голова коснулась мха.

Очнулся я от резкого запаха нашатыря.

Сорвал с носа ватку, и невольно охнул от прострелившие после резкого движения лоб с затылком вспышки боли.

Я по-прежнему лежал на влажном лесном мху и, судя по практически не изменившимся сумеркам вокруг, в отключке провел не дольше пяти минут. Укушенную гадюкой икру стягивала тугая повязка, но позаботившийся обо мне «доктор» бесследно сгинул в дремучем ельнике.

– А вот хрен тебе, ниндзя гребаный, – проворчал я, со стоном поднимаясь на ноги. – Ватку только-только мне бросил. Значит, далеко по чаще сбежать не мог.

– Сквозняк.

Окружающие ели сделались полупрозрачными и, как земляные стены в пещерах лабиринта, четко выделились в окружающем сумраке подсвеченным изнутри серым светом. И на фоне этого унылого однообразия огромное алое пятно примерно в десяти метрах от меня, бесшумно протискивающееся между прозрачными серыми стволами, и медленно, но верно, от меня отдаляющееся, разумеется, тут же привлекло мое внимание.

– А ну стоять, урод! – крикнул улепетывающей фигуре, параллельно извлекая из инвентаря лук и цепляя на концы новую тетиву, из кармана разгрузки.

Фигура в красном мою команду проигнорировала. И разделяющее нас расстояние увеличилось еще на пару метров.

Я выхватил стрелу и вскинул натянутый лук.

– Последнее предупреждение! Не остановишься, стреляю!

Красный силуэт продолжил удаляться, и я послал вдогонку стрелу. Навесиком.

Я, разумеется, не хотел убивать незнакомца, спасшего меня, пусть и через оглушение, от змеиного укуса. Но так откровенно пользовать себя в темную никому нельзя было позволять. Я честно предупредил «спасителя» о серьезности своих намерений докопаться до правды. Он забил на мои угрозы. Что ж, как говорится в детской считалочке: кто не спрятался – я не виноват!

– Сука! – лесную тишину прорезал вопль остановившегося все-таки незнакомца. – Че ж ты творишь, гаденыш! Я ж тебе жизнь спас!

Я не обиделся, прекрасно понимая состояние мужика (определил по голосу), схлопотавшему стрелу в мягкое место – сам несколько часов назад маялся с аналогичной раной, не опасной, но болючей и крайне неприятной.

– Я тебя предупреждал!

– Да пошел ты! Предупреждальщик хренов!

Я аккуратно двинулся к подсвеченной красным фигуре, вполне сносно ориентируясь среди серых веток и стволов. Оказалось перемещаться таким макаром в вечерних сумерках можно было практически так же безопасно, как днем. Жаль только, что действие «включенной» Даром серой подсветки длится всего три с половиной минуты, а дальше, пережидая часовой откат, мне вновь придется стать слепым кротом в мрачной чаще.

Наученный горьким опытом, подстреленный незнакомец больше не делал попыток сбежать. Я видел, как, смешно изогнувшись, он колдовал над раной задницей.

– Эх, Рихтовщик, пристрелить бы тебя следовало за такие фокусы, – проворчал в мою сторону раненый, когда расстояние между нами сократилось до трех метров, и ему стал отчетливо слышан треск раздвигаемых мною елок.

– Раньше надо было стрелять, – откликнулся я. – Когда в отключке лежал.

– Тоже верно…

– Мы знакомы?

– Да уж знакомы.

Я наконец продавил последний метр колючих зарослей и протиснулся к распрямившемуся мне навстречу здоровяку в камуфляже.

В свете показавшейся на небе луны, я разглядел его лицо. Это оказался Блоха – помощник Скальпеля, мое предыдущее кратковременное знакомство с которым назвать приятным нельзя было даже с охренительной натяжкой.

Глава 6

Глава 6, в которой попадаю на штраф и жду отката

– Ну че, как баран, вылупился, – проворчал Блоха. – Иди, помоги. Самому дырку заштопать не выходит.

– Может, лучше пластырем? У меня есть…

– А может ты, нахрен, заткнешься, и просто сделаешь то, о чем тебя попросили?!

– Так, вообще-то, не просят, – заворчал я, возвращая стрелу в колчан, скрывая в ячейку инвентаря лук, и убирая в карман разгрузки оставшуюся в руке тетиву.

– Уж извини, не могу на колени перед тобой бухнуться – жопа сильно болит. Часом не в курсе: с чего бы?

– Млять! Задрал. Давай уже сюда, – я забрал у раненого иголку с вдетой уже ниткой.

– И нехрен рожу кривить! Целить в жопу насобачился – вот теперь потрудись залатать свое художество, – продолжал пыхтеть Блоха, пока я штопал его рану на заднице. – А то ишь! Снайпер гребаный! Да ведь как еще распахал-то!..

Вертикальный разрез от вошедшей сверху стрелы, и впрямь, оказался неожиданно широким, сантиметров пять – не меньше. Кровь оттуда вытекала практически ручьем. Пока шил, обе ладони до кистей извазюкал. А у Блохи вся правая нога была залита кровью. Хорошо еще опытный боец успел вовремя приспустить штаны, и они хоть тоже оказались изрядно обкапаны, но хотя бы не промокли от крови насквозь.

Блоха оказался прав, надежно залепить такое безобразие пластырем, без наложенных швов, вряд ли бы у меня получилось.

– А стрелу куда дел? – спросил я, закончив операцию, и оттирая кровь с ладоней выданными запасливым Блохой спиртовыми салфетками.

– Сломал и выкинул нахрен, – пропыхтел раненый, тоже обтирая салфетками – только ногу.

– Нахрена было выбрасывать-то, – проворчал я.

– Ну да, надо было тебе ее с поклоном вернуть, чтоб вторую булку мне продырявил!

– Сам виноват. Просил же по-хорошему остановиться…

– Да пошел ты!

– Сам иди!

Наш спор прервало приглушенное гудение завибрировавшей на поясе у Блохи рации. Подхватив аппарат, Блоха сделал мне знак заткнуться и надавил на кнопку приема.

– Блоха, че так долго на связь-то не выходишь?.. – донесся из динамика ленивый голос Скальпеля.

Услыхав который, я прям представил, как этот отморозок сидит в своем роскошном кресле, закинув ноги на стол, и затягивается сигарой.

– …Ну как там у тебя все прошло? Вколол придурку сыворотку? Как он там, не шибко куролесил, когда в себя?..

– Хм! Шеф! – осмелился перебить Блоха. – Вообще-то, Рихтовщик стоит рядом. И он все слышит.

– Да ты охренел… кх-кх! – подавился дымом Скальпель.

– Шеф! Я не виноват! – зачастил Блоха, пользуясь моментом, пока заходящееся в приступе кашля начальство не может ругаться. – Он меня ранил! Из лука подстрелил! Когда я по-тихому отходил!..

– Из какого… кх!.. нахрен, лука? У Рихтовщика винтовка же!

– Одно другому не мешает, – не удержавшись, влез я в чужой разговор.

Хотя, с другой стороны, с хрена ли он чужой, если обо мне?

– О! Здорово, Рихтовщик! – как ни в чем не бывало, обратился ко мне Скальпель.

– Здорово, – наклонился я к микрофону в руках Блохи.

– Вот скажи мне, друг Рихтовщик, – полилось из динамика сквозь шум помех, – зачем ты из лука подстрелил моего человека? Да еще после того, как Блоха, можно сказать, жизнь тебе спас после укуса змеи?

В голосе Скальпеля вновь появились покровительственные нотки. Хитрый лис уже оправился от неожиданной новости, скорректировал разговор с учетом моего присутствия, и снова благодушно наслаждался сигарой.

– Я просил его по-хорошему остановиться. А он меня проигнорил. Пришлось…